С Колобковым и Дубининым он заговорил быстро и по-деловому:
– Я знаю причину вашего визита, – начал он с места в карьер. – У нас в регионе много предприятий, которые хотят получить разрешение на пользование водными ресурсами. Не секрет, что ресурсы эти ограничены. Именно поэтому, чтобы не перегружать экосистему, мы внимательно подходим к выдаче подобного рода разрешений.
«Почему он говорит «мы»? – думал Дубинин. – Не он же решает, кому выдавать разрешение, а кому нет».
– Разрешение на забор воды, естественно, выдает начальник бассейнового управления, – продолжал Маслов. – Но вы же понимаете, как сейчас все устроено. Если вам нужно добиться того, чтобы документы получило именно ваше предприятие, нужно понравиться начальнику и поделиться.
– О чем речь? – спокойно спросил его Колобков.
– Вопросы всегда решаются в индивидуальном порядке. Я навел справки, – спокойно продолжал Маслов. – Ваше предприятие зарабатывает около миллиарда рублей в год, чистая прибыль – 100 миллионов. Неплохо. Металлы в наше время дорожают. Понятно, что без разрешения на забор воды завод встанет. Поэтому я думаю, что такие условия будут справедливы.
Он вырвал листок из лежащего на столе блокнота, что-то написал на нем, сложил пополам и передал Колобкову.
– Думаю, сделать это надо будет в три приема. Заранее оговорюсь: таково требование руководителя управления.
Колобков задумчиво посмотрел на бумажку и сказал:
– Нам, как вы понимаете, нужно посоветоваться с руководством завода, нужно будет привлечь немало ресурсов. В ближайшие дни я смогу дать вам ответ. Еще я хотел уточнить, если он будет положительным, то как нам нужно будет действовать?
– Все очень просто, вы придете ко мне еще раз и принесете то, что нужно. После первого транша, не раньше, ваше заявление начнут рассматривать. Второй транш – и на документах появляется положительная резолюция. Третий – вы получаете на руки все бумаги.
– И где гарантия, что это произойдет? – спросил Колобков.
– Стопроцентную гарантию может дать только господь Бог, – ответил Маслов и, улыбнувшись, добавил. – Вы не хуже меня это знаете. Нужно доверять партнерам, иначе никак. До встречи.
Пока лифт ехал до первого этажа, Колобков хранил молчание. Дубинину не терпелось узнать, что за условия поставил Маслов. По выражению лица патрона он уже понимал, что они трудновыполнимы.
– Да они там охренели в своем управлении бассейнами! – взорвался Колобков, едва успев выйти из здания. – Этот деятель просит 18 миллионов за бумажку. У нас никогда такого не было. Это же пятая часть прибыли компании за год! И все это за какую-то бумажку!
Он остановился, усмехнулся и сказал:
– Хорошо же живут эти черти. Видишь, офис какой отгрохали? Зуб даю, что кроме заносов начальству, этот Влад ничем больше не занимается. Хорошо устроился, аж зависть гложет. Мне с моими селянами такие суммы не светят.
– И что теперь будем делать? – робко спросил Дубинин.
– Доложим все Сашке. Пусть решают. Хотя я тут навел справки через знакомых. Другим путем получить разрешение никак нельзя. Так что придется отстегивать. Хотя риск велик. Если что-то пойдет не так, или Маслов захочет нас кинуть, деньги назад не вернутся. Это довольно рисковая штука – что еще можно сказать. Зато если в этот раз все получится, то мы потом сможем с Владом отлично работать. У меня еще в Удмуртии знакомый есть, хочет промотходы в реку сбрасывать. Ему сюда же обращаться надо будет за разрешением.
Планы Колобкова рухнули, как карточный домик. На следующее утро Дубинин включил телевизор в своем гостиничном номере и, переключая каналы, случайно натолкнулся на местные новости. На экране показывали тот самый кабинет, в котором он был накануне. По полу были разбросаны бумаги, милиционеры пересчитывали меченые купюры, испуганного и взъерошенного Маслова уводили куда-то в наручниках.
– Круто мы вчера к нему в гости сходили, чуть не попали под раздачу, – сказал Дубинину вместо приветствия Колобков, заходя к нему в номер. Он все уже знал и, казалось, был сильно озадачен.
Как оказалось, через час после того, как наши гости покинули кабинет Маслова, к нему пришел новый посетитель. Он ждал его. Человек должен был принести 10 миллионов за такое же разрешение на водопользование. Едва Маслов взял кейс, в кабинет ворвались милиционеры и его скрутили. В тот же день взяли и директора бассейнового управления.
– Теперь оба в СИЗО, – говорил Колобков. – Кто будет заниматься решением вопросов, не понятно. Ясно одно: чиновники сейчас напуганы, договариваться с ними нет никакого смысла. Возможно, через полгода они снова начнут торговать разрешениями, но пока вода мутная, ловить в ней точно нечего.
– Что скажем Калинину? – спросил Дубинин.
– А то и скажем. Пусть попробуют снова подать заявку. Если повезет, ее удовлетворят в законном порядке. Или все затянется минимум на полгода, пока ребята в управлении не оправятся от шока и не построят новую схему сбора денег.
– Но к тому времени завод встанет.
– А что делать? Когда они запускали его, они знали, что у нас в стране все так устроено. Могли бы чем-то другим заняться. Пирожками на улице торговать. Хотя там тоже на лапу давать надо. Выхода нет.
– А куда мы теперь?
– На юг, – ответил Колобков. – Мы заслужили отдых. Заодно совместим приятное с полезным.
Оказалось, что в Новороссийске у Владимира Колобкова есть дальний родственник и коллега – Сергей Беляев. Лет десять назад он окончил сельхозинститут и уехал на Кубань работать бухгалтером одного элеватора. «Хочу быть поближе к морю», – объяснял он родным. Человеком Беляев был простым, покладистым, начальство его любило. С директором элеватора Семеном Приходько у него сложились вообще отличные отношения. Они часто отдыхали вместе, Приходько даже крестил его дочь.
Беляев никогда бы не подумал, что эта дружба может стать источником его дохода. Работал себе спокойно на элеваторе, подбивал балансы, сдавал квартальные отчеты, а по выходным, если погода позволяла, ехал к морю, благо до него было всего пару часов на машине.
Три года назад его жизнь круто изменилась. Приходько назначили заместителем директора центра по оценке качества зерна. Новороссийский торговый порт ежегодно принимает и отправляет на экспорт тысячи тонн пшеницы. Чтобы вместе с ней в страну не попали какие-нибудь жучки-паразиты, каждую партию зерна проверяют. Этим как раз занимается лаборатория центра. И если что-то найдут, контейнеры отправляют на дезинфекцию. А потом еще несколько недель зерно проветривается, чтобы стать безопасным.
Таким образом, доходы импортеров и экспортеров напрямую зависили от доброты и внимательности инспекторов. И Семен Приходько, будучи человеком предприимчивым, сразу понял, как монетизировать свой новый пост.
Сначала он брал взятки прямо у себя в кабинете, но потом понял, что это небезопасно. Тогда-то и вспомнил про старого друга Сергея Беляева.
– Помоги, – сказал он ему. – Я тебя деньгами не обижу.
Поначалу Беляев не хотел ввязываться в это мутное дело.
– Ну, сколько ты получаешь на элеваторе? Крохи. А тут сможешь наконец подзаработать, новую машину купишь, дочку в школу соберешь по-человечески, – уговаривал его Приходько.
В итоге Беляев согласился. Он был человеком слабохарактерным, легко поддавался на уговоры. Теперь ему предстояло примерить на себя совсем не привычную роль бизнесмена. По просьбе Приходько Беляев ушел с работы и зарегистрировался индивидуальным предпринимателем. Правда, никакого бизнеса он не вел.
Клиенты приходили к нему сами, прямо из кабинета замдиректора центра. Беляев даже снял неподалеку небольшой офис. Хотя эту комнату с «предбанником» для секретарши офисом можно было назвать с большой натяжкой. Но ничего другого ему не требовалось. Секретарша занималась посетителями, а Беляев вел всю нехитрую бухгалтерию.
Бизнес заключался в том, что он заключал с клиентами договор оказания сюрвейерских услуг. Он, якобы, проверял качество зерна, следил за погрузкой и разгрузкой партий в порту. На деле же Беляев никогда в порту не был. У него не было даже пропуска на его территорию. Зато часто приходилось бегать к местному банкомату. Почти каждый день он снимал по 500 000 рублей и приносил их Приходько. И тот отчислял Беляеву 20% от своих гонораров.
Вместе с Дубининым Колобков приехал навестить этого своего родственника, а заодно погреться на солнце и наладить связи. И пусть Новороссийск – не лучшее место для пляжного отдыха, сидя в кафе на набережной он в кои-то веки чувствовал себя спокойным и расслабленным. «Все же с родными людьми общаться намного приятнее, чем с чиновниками да бизнесменами, которые только и думают, как тебя использовать, ничего не заплатив», – думал Колобков.
– Живу хорошо, мне не на что жаловаться, – говорил Беляев Колобкову.
