Планы удушить арабскую часть Иерусалима, лишив ее возможности природного, географического и демографического расширения до Западного Берега, — эти планы Израиля еще не завершены. Только на прошлой неделе просочились сведения о секретном проекте израильского министра жилищного строительства Иви Эйтама о расселении тысяч евреев в арабских кварталах Восточного Иерусалима. Он не скрывает, что цель этого расселения — сорвать любые планы по разделу города.
В указанном проекте израильского министра речь идет об увеличении еврейского присутствия не только в Старом городе, но и во всем Восточном Иерусалиме. Министр считает, что заселение евреев в арабские кварталы Восточного Иерусалима Рас Эль-Амуд и Абу Дис (в качестве одной из важнейших мер его плана) приведет к желаемым для Израиля демографическим изменениям.
Проект также предусматривает возобновление строительства жилых домов для еврейского населения в квартале Вади Аль-Жуз, расположенном в Восточном Иерусалиме. Разработка этого проекта была завершена более 10 лет тому назад и одобрена соответствующими израильскими органами, однако осуществление его было заморожено в эпоху правительства Ицхака Рабина. Теперь же Эйтам стряхнул пыль со старого проекта и отдал распоряжения по его скорейшему осуществлению.
Израильский премьер Ариель Шарон и сам недалек от подобных планов, но предпочел переложить разработку этого "горячего вопроса" на министра жилищного строительства. Так уже было и в 1998г., когда Шарон лично выполнял функции "бульдозера" и стремился закрепить положение де-факто; тогда министр Иви Эйтам позаимствовал то, что в свое время сказал Шарон: "... можно строить (израильские) поселения на Западном Берегу и в Секторе Газа, но нужно строить тихо, не поднимая шума по этому поводу".
В рамках практического воплощения вышеуказанного проекта, министерский совет по экономическим вопросам Израиля одобрил на этой неделе содержащееся в проекте министра Эйтама положение об увеличении объема кредитов на 100 тысяч шекелей (примерно 22 тысячи долларов) на жилищное строительство для тех, кто хочет приобрести квартиру в Восточном Иерусалиме. Половина этой суммы дается бесплатно, а вторая половина — под очень маленькие проценты и на длительный срок. Целью всего этого является поощрить еврейское население поселяться в Восточном Иерусалиме и его окрестностях с перспективой нарушения демографического баланса в их пользу.
И все это происходит в то время, когда международное сообщество приняло решение о том, что Восточный Иерусалим является оккупированной палестинской территорией и должен принадлежать его настоящим хозяевам в качестве столицы палестинского государства, создание которого предусмотрено Дорожной Картой до конца 2005г.
Но, очевидно, Шарон по-своему представляет выполнение своих же обещаний, данное на трехсторонней встрече в верхах, состоявшейся в Аккабе в прошлом месяце с участием президента США и палестинского премьер-министра. На этом саммите Шарон обещал воздерживаться от навязывания каких-либо новых шагов, которые могли бы повлиять на окончательное урегулирование. Однако продолжающееся строительство израильских поселений в Восточном Иерусалиме, с одной стороны, и с другой стороны — возведение разделительной стены (новой Берлинской стены) в целом, и вокруг Восточного Иерусалима, в частности, являются подтверждением того, что слова израильского премьер-министра — это одно, а его дела — это нечто совершенно другое.
Все в Восточном Иерусалиме выглядит печально — и люди, и улицы, и переулки... Эту пугающую тишину нарушают только звон церковного колокола и призыв муэдзина на молитву. Они как бы предупреждают об опасности продолжения такой политики, которая может иметь не просто негативные, а разрушительные последствия для всего мирного процесса, для сохранения которого мировое сообщество и четырёхсторонняя Комиссия прилагают так много усилий.
Руслан Бычков
26 августа 2003 0
35(510)
Date: 27-08-2003
Author: Руслан БЫЧКОВ
СЛОВО О САМОДЕРЖЦЕ
Есть грозные на земле, есть они и на небе. О Владычествующем небесными, земными и преисподними некто от древних учителей церковных, истолковывая "песни степеней" книги псаломской, говорит, что возможны три состояния, проходимые нами по мере приближения к Богу. "Деятельным путём",— говорит он,— мы обретаем "Христа как Домовладыку, созерцанием природы — как Царя, а богословием — как Бога" (Ориген, In Ps. 126). Соответственно, по воззрению церковному, существуют три основных рода знания: деятельное, природное и богословское; первому могут учить люди, второму — ангелы, тайноводителем же третьего является само Ипостасное Слово.
Православные цари наши, венец и скипетр приявшие от Всецаря-Христа, могут ли быть хоть сколь-нибудь достоверно поняты потомками на основании данных, предоставляемых одними лишь внешними науками (в данном случае — историческими), коль скоро познавательный инструментарий сих наук в лучшем случае отчасти причастен лишь первому роду знания из трёх перечисленных выше.
И, наверное, мало где "гносеологическое" бессилие внешних, мирских историков не представляется столь наглядным, как в случае Грозного Царя Иоанна Васильевича. Действительно, едва ли какая голова не закружится от многообилия взаимоисключающих приговоров, выносимых личности и деяниям сего Государя со стороны учёных мужей, подвизающихся на ниве исторической науки. А ежели добавить, что "патент" на понимание Грозного у историков стали оспаривать медики и психопатологи,— то всё затемняется окончательно, иконописный лик Государя превращается в какую-то "чёрную доску", едва ли не "чёрный квадрат".
Удачный итог подобным попыткам подводит С.Ф.Платонов, когда пишет, что: "историку, обладающему научным критическим методом, вся эта литература кажется ненаучной, диагнозы — произвольными и построенными на смелых и совершенно беспочвенных догадках. Нет оснований верить медикам, когда они через триста лет по смерти пациента, по непроверенным слухам и мнениям, определяют у него "паранойю" (однопредметное помешательство), "дегенеративную психопатию", "неистовое умопомешательство" (mania furibunda), "бредовые идеи", и в общем ведут нас к тому, чтобы признать Грозного больным и совершенно невменяемым человеком <…>. Человек вообще склонен объявить то, что ему непонятно, не имеющим смысла, и то, что ему кажется странным, считать за ненормальное. Отдавая дань этой человеческой слабости, Костомаров писал о Грозном, что "Грозный не был безусловно глуп", тогда как современники почитали Грозного "мужем чудного разумения". Медики сочли Грозного помешаным выродком, тогда как современные ему политики считали его крупной политической силой даже в самые последние годы его жизни".
Но и самому благонамереннейшему историку, обладающему научно-критическим методом, в лучшем случае только приоткрывается малая толика того, что может быть усмотрено лишь очами веры. На примере, взятом нами в рассмотрение, особенным образом видна правота слов Ницше: "Вопрос о ценностях фундаментальнее вопроса о достоверности: последний обретает всю серьёзность лишь при условии, что мы ответили на вопрос о ценностях" ("Воля к власти"). Примечательно, что в случае с Иоанном Грозным "вопрос о достоверности", ежели рассматривать его в отрешении от "вопроса о ценностях", тотчас же обессмысливается. Ибо хорошо известно, что собственно никаких архивных документов, исходящих от самого Грозного до нас не дошло. Едва ли не вся московская бумажная старина XVI в. погибла сначала в перипетиях Смуты, а затем в колоссальном московском пожаре 1626 г. Таким образом, можно было бы сделать парадоксальный вывод, что полноценная исторически-фундированная биография Грозного невозможна, поскольку до нас не дошло ни клочка бумаги, им самим написанного. По этому поводу дадим ещё раз высказаться такому авторитетному историку как Сергей Платонов: "Тексты тех литературных произведений, которые приписываются Грозному, дошли до нас в копиях, а не в автографах. И мы не можем восстановить в них точного авторского текста. Знаменитое "послание" царя Иоанна ко князю Андрею Курбскому 1564 г. имеется в разных редакциях и во многих списках с существенными разночтениями, и мы не знаем точно, какую редакцию и какое чтение надлежит считать подлинным. То же можно сказать и о всех прочих "сочинениях" Грозного. Даже официальный документ, "Завещание" Грозного (1572) не сохранилось в подлиннике, а напечатано с неполной и неисправной копии XVIII столетия. Если бы нашёлся учёный скептик, который бы начал утверждать, что все "сочинения" Грозного подложны, с ним было бы трудно спорить. Пришлось бы прибегать ко внутренним доказательствам авторства Грозного, ибо документальным способом удостоверить его нельзя".
