Между тем, сценарий внезапного захвата опасного террориста был, судя по всему, лишь малой частью одной большой, написанной в жанре грязной авантюры, политической пьесы. Пьеса была заказана задолго до президентских выборов в России. Версия об угрозе красного террора с целью дестабилизации политической обстановки и последующим захватом власти была необходима не только как политический прогноз. Нужна была реальная, осязаемая не только практиками политтехнологий черного пиара и профессионалами сыска деятельность крупной организации, например, КПРФ.
И история с выстрелом по американскому посольству подходила для этого, как нельзя кстати. Правда, почти сразу возникло много вопросов. Во-первых, выстрелы, как выяснилось, были произведены из автомобиля "опель-фронтера", который был якобы угнан. Причем принадлежал он полковнику управления, призванному обеспечивать охрану именно этих объектов, а сам джип "опель-фронтера", получается, угнали с ним вместе. Выходит, за рулем во время акции был "настоящий полковник". Третье, ни один человек, не из числа нападавших, не из числа охранявших, не был ранен, хотя стреляли почти в упор, четвертое — случайная съемка телекамеры, и ... опять НТВ?
Генерал-лейтенант Н.С.Леонов сразу, на другой день, высказал уверенность, что работали спецы, профессионалы. Хотя многое оставалось не совсем ясным. Зато понятно, что акция привела пикетчиков, выступавших против варварских, диких по своей бессмысленности бомбардировок в Югославии, где сотнями гибли невинные старики и дети, в состояние эмоционального подъема: "Если бы здесь установили автоматическую пушку, — сказал мне один из них, — то мгновенно выросла бы очередь желающих пальнуть". Время подтвердило: натовские "миротворцы" не достигли декларируемой цели спасения, а напротив, превратились не только в пособников, но в прямых разбойников и убийц, в полноценных международных террористов, использующих оружие с урановыми технологиями. Но "настоящие полковники" все равно должны искать стрелка, это вам не дом на улице Гурьянова, а если объект не обнаруживается — его создают. Справедливости ради нужно признать, что ФСБ провела работу корректно, не потеряв лица, но об этом — позже. А кто же подобрал сюжет одноразового пользования и решил воспользоваться им еще и еще? Вот об этом — сейчас.
Так или иначе, сценарий заработал, когда объявился спонсор в лице неутомимой гиены войны Мадлен Олбрайт, пообещавшей 2 миллиона "зеленых" за информацию о террористах, обстрелявших посольство США. Теперь все основные компоненты похлебки собраны, не хватает малости — двух-трех болванов, которые исполнят заученные тексты признания. Подбирали долго — не везло: крутые уголовники не хотят краснеть, наркота и педики — не тянут на организованный террор, у "фашистов" на Зюганова — аллергия, иные просто не способны выполнить задачу — кто поверит, чтоб за 15 секунд... Но случай, его величество случай!
Санкт-Петербург. 7 мая 2000г.: "В Санкт-Петербурге сотрудниками ФСБ России задержан неработающий житель Москвы, один из подозреваемых в обстреле посольства США в Москве весной прошлого года. В ходе обыска у него был изъят внушительный арсенал оружия и ... также гипсовая фигура мужчины в маске и с гранатометом на плече, изготовленная, по словам задержанного, на память о событиях у американского посольства. По информации из неофициальных источников, к концу следующей недели контрразведчики рассчитывают задержать остальных участников теракта".
Очень интересно: одного задержали, второй — "настоящий полковник", он-то, надо полагать, не в бегах, третьего... — одного, значит, остается найти. Не нужно думать, что опять журналисты напутали: здесь они, как слепые котята, и импровизировать не очень любят: сказали "в С.-Петербурге" — они честно донесли народу, хотя на самом деле не в С.-Петербурге; сказали "арсенал" — они добросовестно его перечислили (длинный список, я его просто не привожу), хотя и нет арсенала. То есть здесь — порядок, что дали, то и передали. Значит, "рассчитывают задержать остальных". Все знают, что в машине было двое плюс "настоящий", но этого мало — должна быть орга-ни-за-ци-я.. Какая? Это — дело техники.
Не нужно думать, что службы ФСБ днем и ночью рыскали в поисках террористов, пытавшихся хлопнуть по посольству США. Работы хватало — взрывы, осуществленные настоящими извергами в Москве и в других городах России с огромным числом жертв, громкие заказные убийства, тяжелый криминал — нужна помощь угрозыску и т.п. Кроме того, в России, мы это все знаем, никто и не думал возмущаться по поводу несостоявшейся акции, скорее — сочувствовали. Но — служебный долг, а здесь такая очередь нерешенных дел! По важности, по времени, степени опасности столько трагических событий с огромным числом невинных жертв.
Дело обстояло значительно прозаичнее. Один молодой скульптор, назовем его Александр (сохраним служебный порядок — органы не сообщают имя, а мы не будем забегать вперед, хотя почему-то одного, что называется, в полный рост, а другого как-то скромно держат в тени и все чего-то маскируют: не там поймали, не то нашли и ... безымянный какой-то) так вот, скульптор создает из гипса фигуру гранатометчика, и на слишком прилипчивые расспросы своей дамы сердца, желающей узнать, для чего, собственно, вылеплен сей воин, скульптор как бы доверительно намекает ей, что сделал эту статую в память об известных событиях. Гордость переполняет сердце скульптора и укрепляет в чувствах даму. Проходит время и — ничто не вечно под луной, дама сердца узнает, что ее талантливый и мужественный друг намерен жениться на другой. Происходит трудное объяснение, но все аргументы исчерпаны — он непреклонен: невеста действительно есть и свадьба вот-вот состоится. Последнее средство — угроза разоблачения, но скульптор не принимает этого всерьез, да и с чего, собственно? Оскорбленная изменой женщина, гонимая жаждой мщения, недолго раздумывая, доносит на своего незадачливого друга. Понятно, что здесь службам ФСБ ничего не оставалось делать, как отреагировать на информацию. Задержанный на птичьем рынке в Москве (а не в С.-Петербурге) Александр, куда он пришел, чтобы купить корм рыбкам (а не очередную партию оружия, как мечталось сценаристам), был немало удивлен и даже раздосадован, — срывалась поездка в Рыбинск, где назначена была встреча с невестой.
Отступление первое. Арсенал оружия, о котором услужливо сообщили СМИ, с подачи, очевидно, спецслужб, оказался грудой ржавого железа, накопанного на местах боев Великой Отечественной и непригодного к использованию — чего не найдешь в мастерской художника. Зато в СИЗО его ждала подходящая компания: один бывший помощник депутата от фракции КПРФ, другой — из его окружения с полукриминальной биографией — оба задержаны за незаконное хранение оружия. Оставалось навести линии связи и они, кажется, нащупывались — на ринге 1993 года встречались тысячи людей, и увязать их в организацию не составляло труда. Началось обычное в таком деле прессование: ночные допросы, мордобой, угрозы раскрутить копаное оружие на солидный срок и т.п. Временами тактика жесткого прессинга сменялась на сочувственное сострадание — и скульптору в "номер" доставляли пластилин для лепки, обещали свидание с невестой и уплату задолженности за арендованную мастерскую. КПРФ становилась почти родной для Александра. Одно оставалось невыполненным — руководитель тергруппы не вытанцовывался. Скульптор явно не тянул на эту роль. Зато круг его друзей и знакомых, требующих внимания, все расширялся. Правда, среди них — все больше неработающих или крепко поддающих, а то и травкой балующихся. Но вот, наконец, есть! Почему бы и нет?! Вполне подходящий кандидат — не пьет, не курит, атлетического сложения, грамотный, характер волевой, иначе не быть ему руководителем автосервиса. Настоящий лидер — не формальный. Со скульптором знаком — даже оказывал ему материальную помощь как молодому художнику. Нужно только зацепиться, найти чего-нибудь. Или найти того, кто обеспечит "находку". Так, следуя привычной логике, вышли на конкурентов, давно давивших на "Автосервис". Эти были попроще — готовы на все, даже на год изолированный Гаврюшин давал им карт-бланш на многие годы вперед.
"Есть! — никогда еще так близко не наклонялись генеральские погоны щеголеватому офицеру, — есть, я это сделаю! — внутри что-то напряглось и сдавило дыхание, жилы на висках напряглись и в налитых кровью глазах всплыла картина унижения, — я буду генералом, и быстрее, чем вы думаете". Это пока был "настоящий майор", который закончил МАИ, и однажды на дружеской пирушке один уважаемый в среде МУРа сыщик сказал ему: "Тебе бы не в МУР, а в КВН, на сцену — там все ваши, больно комично ведешь дела". До сих пор там, где-то глубоко внутри, это жгло его и подстегивало: "Я сделаю это, но не раньше и не позже, а в самый, быть может, значимый день, это и будет подарок к моему тридцатилетию, устрою вам, как теперь говорят, "ток-шоу". Воспоминание о гонораре от тетушки Олбрайт смягчило неприятную картину, давление заметно упало — зелень сыпалась на него тяжелым дождем листопада, устилая пол его кабинета сплошным ковром.
