Но несмотря на стремление верхов в Европу, русский люд шел, тем временем, на Восток в поисках земли и воли! И однажды, еще в XVII веке, вышел к берегам нового океана. Забывать этот урок мы не имеем права! Ни одна попытка "войти в Европу", сделаться не ее партнером, а частью Европейского полуострова, — не оканчивалась успешно! А Тихий океан сделался нашей естественной границей! Я вижу задачу русского народа не в том, чтобы "войти в Европу", а в том, чтобы разумно использовать особенности нашей цивилизации и наш природный и человеческий потенциал для того, чтобы сделаться добрым (и равным) партнером Европы. И не только Европейского полуострова, но и тех маргинальных пространств, которые лежат, по определению А. Тойнби, между двумя цивилизациями.
Это взаимное цивилизационное неприятие довольно легко объяснимо. Народы Восточной и Западной Европ живут в совершенно разных природных зонах. На Западе гораздо мягче климат, там большое разнообразие ландшафтов — фактор весьма немаловажный при формировании духовного мира. Мы нуждались в коллективизме — иначе не выживешь в наших суровых условиях и коротком вегетационном периоде (на сто дней более коротком, чем во Франции). Наши бескрайние равнины рождали иное мироощущение. Но предприимчивостью и энергией русские не были обделены. Как и западные народы, мы были наследниками кочевых племен. Вот на этих просторах и возникала цивилизация, совсем другая, чем западноевропейская, хотя в чем-то и похожая на нее. Вот почему Россия всегда была альтернативой Запада, хотя и отставала от него в своем развитии. Ну а теперь пришло время перехода от конфронтации к взаимно дополняющему партнерству. Это веление времени, это абсолютная необходимость! Не только для России, но и для всей планеты.
НАЦИЯ ДВУХ ОКЕАНОВ — ЕЩЕ ОДНА ОСОБЕННОСТЬ нашей цивилизации. Она дает иное ощущение пространства, формирует иной менталитет, широту взглядов, рождает иную структуру ценностей. Но говоря об этом, мы одновременно должны отдавать себе отчет в том, что в таком движении на Восток сила оружия, конечно, играла свою роль, но отнюдь не первенствующую. Это еще одна грань наших цивилизационных особенностей: мы не платили деньги за скальпы индейцев, как это делали богобоязненные протестанты в начале истории современных США.
Да, русские воевали на Востоке. Они взяли и Казань, и Астрахань, и Крым, они разгромили Белую орду Кучума, потомки которого стали русскими князьями, но это не была война с теми народами, которые ныне называются татарами — общее название весьма различных народов тюркского происхождения. В действительности войны XV и XVI веков были междоусобными войнами в стане империи чингисидов (и часто силами самих чингисидов), войны внутри их империи, которая в равной степени была покорительницей и Волжской Булгарии, и Залесской Украины, как в те далекие времена называли Московию, и ряда других независимых народов.
Да и вряд ли те воинские операции решали судьбы Севера суперконтинента Евразии. Я думаю, что определяющее значение играла еще одна из наших цивилизационных особенностей — способность сосуществовать с другими цивилизациями, мирно и сообща жить с другими народами и формировать общую цивилизацию. Причем мы легче уживались с тюркскими народами, исповедовавшими ислам, чем со славянами католического обряда христианства, которые, отойдя от своей исходной культурной идентичности, так и не сумели сделаться настоящим "Западом". Разноплеменность и разноязычность характерна для русского государства во все времена его истории. Мы к ней привыкли и не считали "инородцев" чужими. Наша цивилизация легко впитывала в себя и угро-финские, и тюркские, и монгольские культурные элементы. А русское общество легко включало в себя представителей национальных меньшинств, причем даже в высшие свои эшелоны. В этой связи уместно вспомнить и князя Багратиона, и воспитателя императорских детей Державина, и, наконец, князя Юсупова, убившего Распутина.
Русскому всегда было чуждо чувство этнического превосходства. Вот почему я уверен, что и сегодня в России нет базы для фашистских движений. Русской цивилизации органически неприемлемы лозунги типа "Deutshland, Deutshland, uber alles!", но наша цивилизация, если пользоваться терминологией В. Кожинова, "идеократическая". Еще Чаадаев видел неустроенность земли русской и отсутствие в ней немецкого "zierlich manierlich — ganz akkurat". И он понимал, что такой "западной обустроенности" на Руси и не может быть в принципе. Но эту особенность с лихвой покрывает ПОРЫВ — стремление то ли к царству пресвитера Иоанна, то ли в страну Муравию, то ли к чему-то еще, столь же несбыточному (надо же было Москву назвать Третьим Римом!). За эту особенность еще в средние века нас ругали и презирали западные люди, но она же и давала нам чудовищную силу, и трижды спасала Европу во времена нашествий Чингисхана, Наполеона и Гитлера!
СКАЗАННОГО УЖЕ ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ, сколь отлична "система жизни" России и ее традиции от Европейского полуострова (где еще в конце средних веков убить чужака в деревне не считалось преступлением). Следует понять, что попытка сделаться его составной частью и безнадежна, и опасна. Безнадежна, потому что нас туда просто не пустят. Опасна, ибо там мы способны растерять то настоящее русское, что нами нажито за тысячу лет. Наша будущность связана с осознанием нашей собственной Российской цивилизации и как самоценности, и как ценности общепланетарной. Вот в таком контексте и следует говорить о евразийстве, как о цивилизации двух океанов, имеющей свой Восток — страны Тихоокеанского региона, и свой Юг, который классическая евразийская идея рассматривала в качестве Востока. В этом смысле предлагаемая трактовка идеи евразийства уже качественно отличается от того, что предлагали в 20-х годах первые официальные евразийцы — Савицкий, Трубецкой и др.
В своей интерпретации я не ищу культурологического обоснования слову "евразийство", а стараюсь увидеть в нем прагматический аспект, отвечающий нашим сегодняшним потребностям. Разумеется, я здесь сохраняю необходимость глубокого симбиоза с нашим Югом, то есть с исламским миром, тем самым сохраняю истоки рассуждений, которые и были положены Савицким в основу выбора термина "евразийство" и его обоснования.
Очень важно, что развитие цивилизации Севера Евразии, его обустройство никому не угрожает. Союз населяющих его народов принципиально не военный. Такое важнейшее обстоятельство, к сожалению, вряд ли учитывают власть предержащие. Более того, создание инфраструктуры, доступа к ресурсам и многое другое необходимо обоим наиболее быстро развивающимся регионам планеты — Тихоокеанскому и Атлантическому, ибо через территорию России, которая их связывает, проходят самые короткие (и дешевые) пути между ними. А глубокое взаимопроникновение народов Евразии дает опору и тюркскому миру, который неизбежно будет чувствовать давление с Востока и Запада. Это опора, может быть, даже более важна им, чем России.
Геополитическое положение России не только умножает и без того ее огромный потенциал, но и позволяет эффективно использовать достижения цивилизаций Востока и Запада. Она их связывает, открывает пути, дающие возможность включать их ценности в новый евразийский синтез.
Разработка подобной концепции евразийства, представленные в ней перспективы развития и смогут, по моему мнению, содействовать выходу России из смутного периода, и сделаться стержнем того, что принято называть Русской идеей. Эта концепция позволит заложить надежный фундамент будущему процветанию нашей станы, ее стабильности, обеспечить мир и согласие с окружающими нас странами.
ВО ВРЕМЯ ПЕРЕСТРОЙКИ, И ОСОБЕННО В ПОСТПЕРЕСТРОЕЧНОЕ ВРЕМЯ мне казалось, что страна переживает период рождения партий, борьбы новых идеологий, формирующих партии и влияющих на менталитет нации. С одной стороны, коммунисты и иже с ними, а с другой — так называемые демократы, которые провозгласили предлагаемый ими путь развития выборов России.
Когда я понял, что партии — всего лишь камуфляж реальности, которую мы видим глазами этих партий, иногда в силу ангажированности привычными представлениями, но чаще по недомыслию или из-за отсутствия понимания реального расклада сил, я долгое время думал, что идет элементарная борьба клик, отдельных группировок или нечто на это похожее. Но сейчас я постепенно прихожу к убеждению, что все гораздо сложнее, хотя борьба клик и клубок весьма различных интересов, конечно, присутствуют. Но есть некоторый фон, не разобравшись в котором очень легко оказаться в плену ошибочных представлений.
В ряде своих работ я говорил о МИРЕ ТНК, о неизбежном включении России в этот мир. Собственно говоря, мы уже в этом мире. Вне его никакая страна существовать уже не может — время железных занавесов закончилось — и, вероятно, навсегда. Но остается вопрос о той роли, которую будет играть Россия в этом мире. Будем ли мы вечно пребывать в прихожей, или нас пустят в гостиную. Вот какой мне представляется проблема. Будет ли это путь латиноамериканских стран и развития компрадорского капитала или путь Японии, где определяющим является энергия и цели национального капитала. Японский или латиноамериканский путь — это всего лишь условные термины. Компрадорский или национальный капитал будут править бал в ближайшие десятилетия — вот в чем истинный смысл обсуждаемой дихотомии.
