По городам и селам Чечни перемещаются эмиссары боевиков, вербуя в отряды молодежь. Сам Масхадов обратился по радио к чеченской молодежи с призывом не слушать стариков и родителей, а идти в отряды моджахедов, пообещав славу, деньги и привилегии "после победы".
Нельзя забывать, что в строю остались самые непримиримые и опытные бандиты, которым нечего терять и у которых нет надежды на прощение. Почти половина из них — арабские наемники. Каждый из них — это готовый новый полевой командир, который при благоприятных обстоятельствах легко может за два-три месяца сколотить и обучить собственный отряд.
И Масхадов и Басаев опытные командиры, хитрые и жестокие предводители. И глупо думать, что они смирятся с участью "разгромленных и побежденных". Нет. Они маневрируют и выжидают, выискивая наиболее уязвимые наши места. И пока они живы — успокаиваться нельзя.
Все наставления по контрпартизанской борьбе требуют именно на конечном этапе антиповстанческих операций сосредоточивать против боевиков максимум сил и средств, чтобы не дать возможности кому-то уйти, спрятаться, забиться в щель и начать все заново.
ЦЕНА ПОБЕДЫ
Сегодня мы побеждаем. Но дорогой ценой достается нам эта победа.
За время контртеррористической операции на Северном Кавказе — со 2 августа 1999 года — потери федеральных сил составили 2585 человек погибших и 7505 раненых. Иными словами говоря, за год Российская армия в Чечне потеряла убитыми полноценный мотострелковый полк, а с учетом раненых из строя выбыла целая дивизия.
Такие официальные уточненные данные привел первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил России генерал-полковник Валерий Манилов. При этом среди погибших — 1673 военнослужащих Минобороны и 912 — МВД. Ранения получили 4629 военнослужащих Минобороны и 2876 — МВД.
В ходе боевых действий в Чечне — с 1 октября 1999 года — федеральные силы потеряли 2307 человек убитыми и 6521 раненых. Потери Минобороны составили 1557 убитыми и 4313 раненых, МВД — 750 убитыми и 2208 раненых. После ранения в строй вернулись 2493 военнослужащих Минобороны.
Только за неделю, с 27 июля по 3 августа, погибли 11 и получили ранения 55 военнослужащих Объединенной группировки войск. Среди погибших — четыре военнослужащих Минобороны и семь сотрудников МВД. Получили ранения соответственно 22 военнослужащих МО и 33 сотрудника МВД, сообщил генерал.
Много это или мало? Страшный вопрос, но таковы уж особенности ремесла войны, чтобы отвечать на них. За год и восемь месяцев первой чеченской войны мы потеряли почти пять с половиной тысяч солдат и офицеров и фактически утратили контроль над большей частью территории республики. Сегодня мы почти полностью контролируем Чечню, потеряв менее половины от той страшной цифры.
Но можем ли мы назвать этот уровень потерь приемлемым?
Нет. По оценкам военных экспертов, как минимум до 40 % этих потерь мы могли бы избежать, имей наша армия в достаточном количестве на вооружении современные средств ведения войны, новую боевую технику и вооружение.
Именно техническая отсталость нашей армии — причина почти половины наших потерь.
И здесь возникает очень много вопросов как к правительству, обязанному заботиться о перевооружении армии и снабжении ее всем необходимым для войны, так и к высшему военному руководству, не использовавшему в полной мере имеющиеся средства и ресурсы.
Фактически наша армия все эти месяцы воевала, как ковбой в голливудском фильме, — по принципу кто первым выхватит кольт из кобуры. Может быть, для вестернов такая постановка вопроса и благородна, но для современной войны просто глупа. Еще первая война с предельной ясностью высветила огромные недостатки и пробелы в вооружении наших войск. Мы привыкли жить мифами о том, что наше оружие самое-самое… Но в реальности это далеко не так.
Большинство образцов имеющейся на вооружении техники и оружия было разработано и поставлено в войска в 70 — 80-е годы и уже серьезно устарело.
Так, по итогам еще первой чеченской войны была признана никуда негодной пажарозащищенность наших танков и другой боевой техники. Рассчитанные на противотанковые средства тридцатилетней давности, они не выдерживают попаданий современных ПТУРов и реактивных гранат. Время реакции отечественных систем пожаротушения слишком долгое, а элементы, используемые для тушения, слишком несовершенны. Все это приводит к тому, что почти 50% попаданий в танки и 67% попаданий в БМП, БТР противотанковых ракет и гранат приводит к возникновению пожара, а то и детонации боекомплекта с полной гибелью экипажа.
В эту войну армия вступила с теми же самыми системами защиты и пожаротушения, и никакой модернизации их не предвидится.
Еще первая война показала, насколько важно вести боевые действия против боевиков ночью. Особенно при штурмах укрепрайонов, которые столь мастерски создают боевики. Еще более важным был эффективный ночной поиск и уничтожение баз боевиков в горах и лесах, а также поддержка авиацией действий сухопутных войск ночью и в условиях плохой видимости. Для этого еще в Афганистане с успехом применялись переоборудованные для боевых действий ночью штурмовики Су-24 и вертолеты Ми-24. Но за всю прошлую войну армия не имела ни одного самолета или вертолета, способного самостоятельно обнаруживать и поражать цели ночью. Более того — вертолеты вообще не были оборудованы приборами для ночных полетов. И что же? В эту войну мы вступили с той же самой авиацией, которая по-прежнему не была способна воевать ночью. Даже сегодня, спустя год после начала войны, в составе войск, воюющих в Чечне, есть всего ОДИН!!!! вертолет Ми-8, переоборудованный для самостоятельных действий ночью. А ведь "куратор ВПК" г-н Клебанов честью клялся, что еще осенью в войска поступит аж целый десяток таких машин. Имейся они на вооружении — и трагический бой окруженных псковских десантников под Улускертом закончился бы совсем иначе. Так что гибель роты наших десантников можно с полной уверенностью отнести на совесть г-на Клебанова, как и смерть еще десятков спецназовцев и простых солдат, дравшихся и погибавших ночами без авиаподдержки и возможности эвакуации.
Отдельная больная тема — электронные средства разведки и целеуказания. Сегодня электроника позволяет обнаруживать и находить двигающегося человека на местности с высоты нескольких километров, а тепловое излучение сигареты вообще чуть ли не из космоса. У нас же вместо таких разведывательных комплексов в горы на поиск противника уходят группы "спецназа", которые, рискуя жизнью, разыскивают лагеря и лежки боевиков и по обычному радио голосом наводят на них огонь артиллерии. При этом еще в ходе прошлой войны себя блестяще показал беспилотный самолет-разведчик "Пчела", с успехом за один полет исполнявший обязанности сразу нескольких групп "спецназа". И что? Да ничего. На эту войну только штаб ВДВ с огромным трудом наскреб деньги на поддержание все того же отряда беспилотных летающих аппаратов. Никаких других подобных систем в Чечне больше не применялось и не применяется. А ведь на складах стареют и гниют десятки "беспилотников", которые могли бы в "реал тайм" корректировать огонь артиллерии, наводить на цель авиацию, вести разведку во всех диапазонах.
Наши средства разведки и целеуказания сегодня просто на уровне каменного века. В той же артиллерии имеющийся штатный боевой вычислительный комплекс настолько неудобен и громоздок, что чаще всего за собственные деньги артиллеристы покупают хорошую счетно-вычислительную машинку и пользуются ею.
Известно, что системы сигнализации и контроля над местностью вообще стары как мир. Еще во Второю мировую войну немцы испытали и отработали дежурные охранные пулеметные комплексы, открывавшие огонь на шум двигающегося по траве человека. У нас же на вооружении самым главным средством сигнализации о приближении противника к объекту остается тривиальная "сигналка" — сигнальная мина, которая готова сработать от чего угодно, но никак не является препятствием для "спеца", или обычная консервная банка, привязанная к колючей проволоке. А лучший "охранный комплекс" — заспанный часовой, который два часа больше борется с ночным холодом и сном, нежели бдит. Тем паче, что приборов ночного видения ему чаще всего не полагается…
Сухопутные войска могут лишь мечтать о переносных радиолокаторах, шумопеленгаторах, удобных приборах ночного видения.
Средства связи — особая тема. Ни СССР, ни Россия никогда не отличались совершенством систем связи на поле боя. Наши радиостанции из десятилетия в десятилетие слишком громоздки, слишком сложны и слишком ненадежны. Доходит до абсурда — большинство частей "спецназа" на собственные или спонсорские деньги закупают компактные радиостанции отечественного и зарубежного производства, лишь бы не таскать с собой громоздкие ящики наших армейских станций, которые к тому же полностью сканируются и прослушиваются боевиками. Берут с собой лишь станцию дальней связи, работающей в закрытом режиме.
