Во всех частях и соединениях отрабатывались действия по обороне гарнизонов и отражению нападений. Очень часто конечным этапом этих планов определялся марш до границы со Ставропольем и Калмыкией…
К маю 1999 года все основные склады и запасы СКВО были вывезены с территории республики, и армия, прекратив несение службы по охране административной границы с Чечней, замерла в ожидании часа "икс"…
Именно поэтому в первые сутки после начала вторжения армия никак не проявила себя, оставив части и подразделения МВД один на один с чеченскими "бригадами". Военные просто отрабатывали тот самый "крепостной" вариант, при котором каждый гарнизон, каждая часть становились маленькой крепостью.
И только к исходу первых суток, когда неожиданно для федерального центра, Минобороны и Генштаба в республике начался массовый стихийный набор добровольцев в отряды самообороны и стало ясно, что вторжение боевиков рассматривается большинством населения Дагестана не как "освободительный поход "чеченских братьев", а как неприкрытая варварская агрессия, армия вышла за ворота гарнизонов.
Началась раздача оружия отрядам ополченцев.
…До сих пор среди аналитиков и исследователей второй кавказской войны нет единого мнения о причинах, побудивших боевиков устроить "поход на Дагестан". Кто-то усматривает в этом козни столичных олигархов, спровоцировавших этот поход, трясет перехватами телефонных переговоров некоего Б. с лидером боевиков Ш. и объясняет случившееся "предвыборной игрой Кремля", нуждавшегося в войне для победы Путина.
Иные видят в этом проявление мирового заговора мусульманских ультра, стремящихся к гегемонии на Кавказе. Другие говорят, что этим походом чеченские лидеры пытались закрыть все вопросы арабских покровителей о судьбе десятков миллионов долларов, кинутых теми на джихад.
Где истина?
Конечно, в каждой из перечисленных версий есть ее доля, но все же основная "тайна" этого вторжения лежит совсем в ином. А именно — в огромном политическом просчете лидеров Чечни. Они слишком рано списали Россию со счетов. Да, потерпевшая поражение в первой чеченской кампании Россия, безусловно, резко утратила позиции на Северном Кавказе и фактически лишилась здесь какого-либо влияния. Но вместо того, чтобы терпеливо ждать, пока процессы отторжения Дагестана естественным путем "уведут" его из России, Басаев и Хаттаб решили "убыстрить" этот процесс, "подтолкнуть Дагестан". Попавшая теперь в наши руки многочисленная переписка Басаева, его директивы, приказы и выступления свидетельствуют о том, что он вообще более не воспринимал всерьез Россию и считал Дагестан своей полной вотчиной. Нарезал будущее административное деление, раздавал земли своим нукерам, назначал "амиров". Говоря по известной русской поговорке — вовсю делил шкуру неубитого медведя.
Ни Басаев, ни Хаттаб, ни Масхадов и мысли не допускали о том, что вдруг встретятся с вооруженным сопротивлением дагестанцев, что в республике найдется сила, способная им противостоять. Их головы занимали совсем иные вопросы — в каком гарнизоне сколько хранится оружия, кто командир той или иной части, где живут семьи военных. Все это боевики знали в совершенстве.
Более того, они особенно рассчитывали, что во главе России будет стоять все тот же безвольный и робкий Степашин, чьи "бойцовские качества" боевики очень хорошо изучили еще на прошлой войне. Степашин, который всего за полтора месяца до вторжения привезенный в Карамахи что-то мямлил про то, что ваххабиты — мирная и безобидная исламская секта, и абсолютно не замечал ни вырытых вокруг села окопов в полный профиль, ни блиндажей, ни вооруженного до зубов "ополчения", поплевывавшего презрительно в его сторону.
Поэтому они входили в Дагестан лениво и не торопясь, словно на праздничную охоту. Все было решено, все просчитано. И чеченские боевики фактически "дословно" повторили ошибку фундаменталистов Таджикистана осени 1991 года, которые готовились к войне с безвольной властью, но не ожидали встретить ожесточенное сопротивление простого народа.
И этот демонстративный, презрительный поход вдруг стал для холодеющей, умирающей России не поездкой на каталке в морг, а сильнейшим разрядом реанимационного дефибрилятора в остановившееся сердце. И это сердце вдруг ожило. Забилось все сильнее и увереннее.
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ — ОН ТРУДНЫЙ САМЫЙ
С тех грозных дней прошел уже год.
За это время у России появился сначала новый премьер, который сменил позорного Степашина, братавшегося с ваххабитами в Карамахи. А затем и новый Президент, легко победивший соперников уже в первом туре.
За это время Российской армией была проведена сложнейшая войсковая операция по разгрому целой орды боевиков.
Напомню, что в первом периоде войсковой операции соотношение в людях не превышало два к одному в пользу нас. И только технически, а главное морально, мы полностью превосходили боевиков.
За это время российский народ успел на страшном примере Волгодонска и Москвы убедиться, что спрятаться, забыть, отгородиться от этой войны не может никто. И иного выбора, как уничтожить чеченского волка, у него нет.
За этот год от боевиков была практически полностью освобождена территория Чечни. Если в первой чеченской кампании федеральные войска и МВД контролировали лишь небольшую часть территории республики и имели жесткие инструкции не входить в села и поселки, отдавая их тем самым на откуп боевикам, то теперь в каждом поселке или крупном селе расположился российский гарнизон, и сегодня боевики больше не контролируют ни один район, ни один крупный населенный пункт.
В боях были уничтожены более 15 000 боевиков, почти столько же были ранены. Больше 3 000 боевиков попали в плен. Сегодня от некогда отмобилизованной вооруженной до зубов "армии Ичкериии" остались лишь разрозненные отряды, скрывающиеся в горах, и вооруженное подполье в поселках и аулах.
Сегодня мы можем констатировать, что фактически сопротивление сепаратистов сломлено. Закрыты границы с Грузией и Дагестаном — и боевики больше не имеют возможности полноценно пополнять запасы вооружения, амуниции, продовольствия и медикаментов. Большинство складов и баз разгромлено. Дудаевцы испытывают острую нужду в оружии и боеприпасах. Им негде лечить раненых. А главное — они утратили социальную поддержку населения. Большинство жителей больше не видят смысла в борьбе за "независимость" Ичкерии, так как за годы правления Масхадова жизнь простых чеченцев превратилась в настоящий кошмар первобытного состояния. Ни пенсий, ни зарплат, ни пособий. Все доставалось только бесчисленным бандам и отрядам, грабившим всех и вся. Сегодня все больше чеченцев с облегчением видят, что Россия пришла сюда не на месяцы и не для "оккупации и покорения мятежной провинции", а навсегда, и чтобы установить здесь законность и правопорядок. Война выдавливается из Чечни. Сегодня только несколько горных районов остаются опорой боевиков — и то лишь потому, что горно-лесистый ландшафт позволяет здесь легко укрываться и уходить от преследования. Но уже в октябре горы станут безжизненны, покроются снегами, и боевикам придется спуститься на равнины, где их уже давно ждут засады группы захвата МВД.
Чеченское сопротивление сегодня сломлено и фактически обречено. Ни одна из громких угроз террористов так и не стала реальностью. Сегодня у боевиков нет сил не то что на обещанный захват Грозного или Гудермеса, но и даже на "громкое" отмечание пресловутого "Дня независимости". Взорванный в Хасавюрте 3 августа "Москвич", унесший жизни двух местных девушек, — это единственное и убогое напоминание о "славных подвигах моджахедов".
Но значит ли все вышесказанное, что мы должны успокоиться и почивать на лаврах?
Ни в коем случае. Да, боевики сегодня измотаны, разгромлены и не решаются на "громкие" акции. Но живы и по-прежнему на свободе их лидеры — непримиримые ненавистники России, которые никогда не смирятся с поражением. Из-за рубежа по-прежнему идет в Чечню поток денег, наемников и оружия, которые хотя и тонкими ручейками, но просачиваются сквозь пограничные кордоны.
Общая численность боевиков в отрядах упрямо держится на цифре 1500 — 2000 человек. И это несмотря на то, что каждую неделю боевики теряют по 30 — 40 человек убитыми и почти столько же раненых и пленных. А это значит, что приток добровольцев и наемников в их отряды продолжается. И цифра в 2000 боевиков — лишь тот оптимальный состав отрядов, который сегодня могут поддерживать в боеготовом состоянии лидеры сепаратистов.
