В первые годы после окончания войны ОУН (б) раскололась над фашистским наследием. Бандера обвинялся в его прикрытии демократической деятельности, которое он назвал тактическим маневром, и был отвержен «подлизывающийся к Западу»[159]. Это привело к столкновению между тоталитаристами Бандерой, Стецько, Ленкавским и их партнерами и единомышленниками Николая Лебедя, Лева и Дарьи Ребет, и Ивана Гриньока, которые хотели сохранить программу Третьего чрезвычайного конгресса ОУН (б)[160]. Бандера, который отказался отрекаться от культа лидерства, терроризма, и заговорщических методов[161], исключил членов увеличивающейся оппозиции, что к июню 1948 г. привело к полному раздору между группами Бандеры-Стецька (Западная часть ОУН) и Лебедя-Грыньока (Иностранное Представительство Украинского Верховного Освободительного Совета)[162]. Ненависть между Бандерой и Лебедем стала такой личной и острой[163], что Лебедь лично зарядил пистолет для Бандеры и приказал своим сторонникам убить его[164]. В 1948 г., группа Бандеры планировала совершить террористический акт против советского Министра иностранных дел, Андрея Вишинского, в течение его грядущего визита на Генеральную Ассамблею ООН в Париже[165]. Группа Бандеры финансировала свои террористические акты, производя поддельные долларовые купюры США[166]. В 1951 г. они отвернулись от американцев, так как Соединенные Штаты не поддерживали цель ОУН о независимой Украине[167]. Бумаги ОУН (б) начали вести антиамериканскую риторику, их сторонники терроризировали политических оппонентов-эмигрантов, запугивали украинцев, которые работали на США[168].
Позже ЦРУ потеряло интерес в Бандере как в потенциальном агенте, то же самое сделало и британское МИ6[169]. В 1954 г. ЦРУ описало Бандеру как «безжалостного» «террориста» и «бандита», «политически неприемлемого для американского правительства»[170]. ЦРУ хотело избавиться от него и выбрало «политическую нейтрализацию Бандеры как индивидуума»[171]. В то же время это касалось и советских заговоров против Бандеры после того, как секретная советская группа вошла в Американскую зону Германии в июне 1946 г., чтобы похитить Бандеру[172]. «Советам не позволяется похитить или убить его… ни при каких условиях Бандера не должен стать мучеником»[173]. Вместо этого ОУН (б) ориентировалась в направлении авторитарных реакционных диктатур, чьей поддержки она и искала.
ОУН (б) организовала защитную организацию для фашистов и авторитариев Европейского восточного движения, под названием Антибольшевистский Блок Наций (АБН), объединив бывших членов правительства Тисо, бывших нацистов, румынских легионеров, последователей Юсташа. Это привело к близкому сотрудничеству с Испанией под руководством Франко, и сделало АБН активным участником Мировой Антикоммунистической Лиги (МАКЛ)[174]. ОУН (б) вела переговоры с испанскими властями о проведении обучения в испанских военных академиях для бывших членов УПА и солдат СС дивизии Галиция, созданной украинскими коллаборационистами в апреле 1943 г.[175] Хоть и июльская встреча 1954 г. Бандеры с Франко была отменена в последнюю минуту[176], Стецько встретился с Франко и Чангом Каи-Шеком в 1955 и 1956 годах[177]. ОУН(б) стремилась спровоцировать революционное восстание в Советском Союзе для того, чтобы раздробить Советскую армию, получить мятежный контроль с помощью захвата Советского ядерного оружия, вступая в атомное сопротивление с Москвой[178]. Движение интенсивно выстраивало культ вокруг понятия жертвенной смерти. После убийства Бандеры по политическим мотивам агентами КГБ в 1959 г., культ личности ОУН (б) вокруг его страждущих лидеров усиливался. В 1968 г., когда ОУН (б) проводила свой Четвертый съезд, они были возведены в лик, словно религиозные иконы, и вошли в слова молитв как «Святая Троица националистов — Коновалец, Шухевич, Бандера»[179].
Националистическое создание мифа: Интеллектуалы-ОУН (з) и Пролог
Западные союзники предпочли сотрудничество с группировкой Николая Лебедя[180]. Группа ОУН (з), в которую входили Владимир Марынец и Владимир Кубижовик, представляла себя как группа демократов[181]. Василий Кук, преемник Шухевича, описал Лебедя как не догматиста, но подозрительного политика[182]. После изгнания в Рим, Лебедь установил контакт с разведкой США в 1945 г.[183] Описывая его как «очень радикального, возможно более, чем Бандера»[184], «хорошо известного садиста и сотрудника немцев»[185], ЦРУ все же осознавало значимость его знаний и связей, и культивировало близкие отношения с его группой[186]. Во время Холодной войны, жесткий национализм и фашизм переняли Западные разведслужбы для борьбы против СССР[187]. Один аналитик ЦРУ возразил, что «некоторые формы националистических чувств продолжают существовать [в Украине] и. есть необходимость поддерживать это как оружие холодной войны»[188]. ЦРУ и государственный департамент спонсировали иммиграцию Лебедя в 1949 г. в США, и защищал его от иммиграционных властей и от судебного преследования за военную преступность до 1990-х годов[189]. В 1956 г. ЦРУ объединило сеть контактов под лидерством Лебедя в бесполезную Исследовательскую и издательскую ассоциацию, спонсированную ЦРУ. Через отца Ивана Грыньока, Ассоциация содержала офис в Мюнхене, под названием «Украинское общество по изучению международных проблем»[190].
Это общество контролировало значительную сеть антикоммунистической пропаганды: радиопередачи, газеты, издательство книг и интеллектуального журнала «Современность». Его ориентация была националистической. Лебедь и его группа остались очень полезными для ЦРУ в период Холодной Войны[191]. Гринка, который после того, как в 1945 г. представился как сторонник парламентской демократии, стал сподвижником группы в Западной Европе[192].
Сотрудничество между США и другими Западными разведслужбами и группой Лебедя стало взаимно выгодным. ЦРУ получило ценную информацию о его противниках в Холодной Войне взамен на помощь по возвращению националистическим ветеранам их позиций влияния и полномочий, помогая им по созданию полуакадемических учреждений и/или академических позиции в основанных университетах. От этих формальных и неформальных сетей ученые-националисты продвигались, с некоторым успехом, от прошлого ОУН-УПА, и, в некоторых случаях, отдалялись во времени от собственной военной деятельности. Линия между учеными и политдиаспорой часто была стерта, так как националистические ученые комбинировали пропаганду и активность с академической работой. Круг людей вокруг Лебедя никогда не осуждал преступления или массовые убийства ОУН, не говоря уже о том, что никто не признался, что эти убийства происходили. Наоборот, они опровергли их, создали путаницу, и «очищение» военное деятельности ОУН и УПА стало центральным аспектом их интеллектуальной деятельности.
Преобладание национализма в украинских исследованиях
Эмигрантские элиты поддерживали тесные связи через Атлантику. Они развивали коллективную историческую память, в которой историки диаспоры и летописцы играли центральную роль. ЦРУ наняло на работу интеллектуально развитых националистических эмигрантов, главным образом последователей Украинской Национальной Рады и ОУН (м) на Радио «Свобода» и на присоединенный Мюнхенский институт по изучению СССР[193]. С тех пор, как многие из его работников стали пожилыми и имели лишь ограниченные знания западных языков, Мюнхенский институт никогда не становился серьезным центром Советских изучений и был закрыт в 1970-е годы.
Другие националистические активисты поступили в академию и даже получили пользу от их организаций. Среди этих ученых были ветераны УПА Петр Потишный[194]; ветераны ОУН Евгений Штендера[195], Владимир Косык[196], Тарас Хунжак[197]; ветераны СС-Галиции Василий Верюха[198], Олекса Горбач[199] и Петр Саварин[200]. Некоторые лидеры националистов — Николай Лебедь и Ярослав Стецько, а также Владимир Кубижовик, Роман Ильницкий, Иван Грыньок[201] и Петр Мирчук[202] — извлекли личную пользу из своего прошлого. Последние трое были связаны с Украинским свободным университетом в Мюнхене.
