А.П. Что меня поразило на вашем заводе, что я редко встречал, посещая другие производства, — это удивительная пластичность, гибкость, живучесть, способность немедленно перестраиваться, реагировать на малейшие изменения среды. Вы оперативно откликаетесь на смену условий рынка, на новые тенденции в области военной техники. Ваш завод представился мне не чем-то однажды возникшим, обретшим форму кристалла, а живым, органичным, способным выпускать побеги, одеваться каждый раз новой и новой листвой. Мне посчастливилось закладывать с вами новый корпус, где будут производиться, в том числе, и системы для истребителя нового поколения. Куда сейчас стремится ваш завод?
С.М. В наших планах нет экспромта, слепой моментальной реакции. Мы всё считаем, анализируем, вглядываемся в тенденции. Ежегодно рассматриваем десятки бизнес-планов. Мы помним те времена, когда разрушался Советский Союз. И в экономике, и в политике господствовало утверждение, что план — это пережиток, вздор, план мешает быстрому гибкому развитию. Но мы не отказались от системы планирования. Все наши "экспромты" хорошо просчитаны и спланированы. Во многом гибкость нашего завода определяется гибкостью рынка. Рынок тоже живёт, дышит. Какие-то его части отживают, сужаются или вообще исчезают. Другие, наоборот, расширяются, бурно развиваются. Мы учитываем эти тенденции.
Население страны всё в большей степени перетекает в города, мегаполисы. Медицина больших городов, транспорт больших городов, энергетика больших городов... Мы откликаемся на все эти явления. Мы поставляем для родильных домов уникальные инкубаторы, куда помещаются недоношенные дети. И в этом сложном коконе они получают дыхание, необходимую влажность, температуру, искусственное питание. С помощью этих инкубаторов мы сберегли жизнь двух миллионов детей. Заметьте, это отечественная техника, которая смогла состояться благодаря грамотному использованию в том числе и оборонных технологий.
И, конечно же, специальная техника, выпускаемая для защиты страны, — это приоритетное направление.
Изделия под маркой УОМЗ хорошо известны во всем мире. В минувшем году мы освоили и поставили на рынок 35 видов новых изделий. Мы проникаем во всё новые и новые секторы рынка, потому что так мы застрахованы от падения одного из сегментов рынка, поскольку всегда сохранимся и нарастим производство в другом, развивающемся.
Мы активно занимаемся микромеханикой. Наши станки и центры обрабатывают детали на микроуровне. В системе нашего производства замыслили и будем скоро возводить центр нанотехнологий.
Мы без потерь прошли кризис. Там, где другие предприятия погибали или резко сворачивались, мы выстояли и нарастили производство. Наша стратегия основана на оптимизме, на воле к победе. Мы готовы к неблагоприятному развитию событий. Мы вышли на рынки Азии, Европы, Латинской Америки и видим, как политические процессы, революции, перевороты переформировывают рынок. И наша страна учитывает эти грозные и не всегда положительные явления.
А.П. Ваши военные изделия, которыми оснащают самолёты, корабли, бронетехнику вы готовите с прицелом на будущее. Вы создаёте эти изделия, исходя из ваших собственных представлений о характере потенциальных конфликтов или параметры этих изделий спускают сверху из Генштаба, из армейских научных институтов, и вы только воплощаете эти тактико-технические данные в стекло, серебро, в платину, в пластик? Как вы выстраиваете свои отношения с заказчиком?
С.М. Бывает по-разному. Оптимальным вариантом является тот, когда идёт плотная творческая дискуссия между заказчиком и исполнителем. В ходе мозгового штурма находятся верные решения. Но на практике бывает иначе. Сегодня военная наука слабо себя проявляет. Многие институты просели. Иные закрылись совсем. И на нас, производственников, ложится задача предвидения, задача создания необходимых рынку образцов. Поэтому мы изучаем тенденции мировой военной техники, изучаем военную футурологию. Исследуем опыт прошедших войн, используя для этого различные источники. Справедливость наших решений проверяется рынком, который покупает или не покупает изделия с нашим участием.
Мы активно выезжаем за рубеж. Участвуем в выставках, сравниваем свои изделия с изделиями наших конкурентов. Конфликтность между Министерством обороны и оборонной промышленностью, между заказчиком и исполнителем — вещь недопустимая, она влечёт за собой потерю времени, а потеря времени сказывается на быстроте изготовления того или иного изделия, на скорости поступления его в вооруженные силы, на скорости перевооружения Российской армии. Что касается нашего завода, то мы стараемся ужесточить требования к нашим изделиям. Если армия или Генштаб предлагают нам создать изделия с теми или иными тактико-техническими данными, то мы стараемся, как правило, ужесточить эти требования, заложить в наши изделия большие возможности, нежели даже те, что от нас требуют.
А.П. А как вы, директор, чувствуете конфликты будущего, их блуждания по миру, новую геополитику, которая возникла после крушения Советского Союза, новые потенциалы сил, которые сложились и складываются в мире? Как эта военная футурология формирует ваше сознание и вашу производственную деятельность?
С.М. Специалисты говорят, что человечество за всю свою историю только три года существовало без войн. Наверное, войн не было, когда Господь Бог создавал этот мир. Как только он его создал, начались столкновения. Сейчас мир вступил в фазу острой борьбы на ресурсы. Мировые ресурсы ограничены. Места, где сконцентрированы эти ресурсы, известны. Нефть, газ — это Ближний Восток, некоторые районы Африки и, конечно, Россия. Урановые месторождения, полиметаллы, никель, железо… Туда устремлены интересы индустриальных держав, там возможны возникновения военных конфликтов. Арктика с её нефтеносными шельфами, с её ресурсами. Туда перемещается конфликтность мира.
Современные войны будут в корне отличаться от продолжительных позиционных войн, которые описаны военными хрестоматиями. Современные войны и войны будущего станут быстротечны, стремительны. Например, вертолёт в условиях этих войн, если он не укрылся от противника, живёт не более сорока секунд: его просто уничтожают.
В этих войнах, даже самых незначительных, будут участвовать космос, разведывательная техника, техника оповещения. В этих войнах огромную роль будут играть информационные технологии. Сражения станут проходить не просто на поле боя в материальной среде, но и в кибер-пространстве. В этих войнах будут сражаться военные идеологии, военный интеллект. Эти войны во многом будут проходить с минимальным участием человека. Беспилотники, разведывательные роботы, солдаты-роботы — это уже не фантастика, а почти реальность.
Но хочу заметить, что все эти хай-теки, эти технологии шестого технологического уклада мы не замыкаем в военной сфере, мы направляем их, где это возможно, в мирный сектор. И проникновение технологий нашего предприятия в мирную продукцию, в те же детские инкубаторы, достигает 64%.
Оборонно-промышленный комплекс, в отличие от советского времени, перестаёт быть замкнутым, сверхзасекреченным, он делится своими разработками с гражданским сектором. Существует шлюз, через который наши открытия проникали или будут проникать в мирные гражданские предприятия, даже самые малые. Все участники бизнес-сообщества должны пользоваться нашими достижениями в рамках возможностей, созданных законами РФ по вопросам безопасности. В противном случае вновь произойдёт остановка, оскудение многих областей развития. И оборонно-промышленный комплекс опять станет замкнутой системой, вызывающей нарекания общества.
А.П. Существует утверждение, весьма модное и распространённое, что частная собственность эффективней государственной. Что частное управление эффективней управления государственного. Ваш завод — совершенное доходное предприятие с высокой эффективностью. Каково ваше отношение к соотношению государственного и частного в стратегических отраслях?
С.М. Мы, к сожалению, постоянно впадаем в крайности. Если коллективизация — то стопроцентная и полная. Если приватизация — тоже стопроцентная и полная. Конечно, сейчас мы — не примитивное унитарное предприятие. Мы — акционерное общество, мы акционировались, выполнили все постановления в рамках нашей корпорации "Ростехнология", в рамках тех установок, что исходят от правительства. Кризис 2008 года, который прокатился по миру, по Америке и по России, заставил пересмотреть многие представления о роли государства. Он усилил государство. С помощью государства были спасены многие частные предприятия и банки. Те гигантские вливания, которые были произведены со стороны государства в частную экономику, многие рассматривают как скрытую форму национализации. В Германии, Франции, Южной Корее, Англии, Китае бизнес развивается с очень активным присутствием государства. Симбиоз частного предпринимательства и государства иногда оказывается более эффективным, чем чисто государственный или чисто частное предпринимательство. Конечно, это дискуссионная сфера. И в этой сфере предстоит достичь общих взглядов.
