Поддержав в 2011 году приход к власти ихванов, вашингтонские стратеги преследовали две ключевые цели. Во-первых, "наиграть" себе мощного регионального союзника в лице "Братьев" - самой влиятельной в Исламском мире мусульманской организации. Во-вторых, сформировать из ихванов и близких к ним умеренно-фундаменталистских организаций влиятельный и управляемый альянс, способный противостоять антизападной радикализации глобального исламского тренда. Но это не получилось. "Братья-мусульмане", медленно превращаясь в политическую силу, сами начали дрейфовать в антизападном направлении.
С другой стороны, несмотря на все усилия Вашингтона, после 2005 года Исламская Республика Иран неуклонно становилась единственной региональной супердержавой на Ближнем Востоке. Ни совместные усилия США со своими европейскими союзниками, ни Анкара, ни Эр-Рияд, ни союз Турции, Саудовской Аравии с ихвановским Египтом, не смогли помешать такому становлению.
Достигнутый статус региональной супердержавы очень важный фактор выживания и развития иранского социума в будущем.
В чем выражается этот новый статус ИРИ?
Во-первых, в том, что ни один крупный вопрос сегодня на Ближнем Востоке не может быть действительно решен без участия Тегерана.
Во-вторых, предшествующие годы новейшей истории революционного Ирана доказали, что страна способна самостоятельно выживать и развиваться без интеграции в глобальный экономический механизм Запада.
Здесь нужно сделать существенную оговорку. По большому счету, американская элита опасается даже не появления ядерного оружия у Тегерана. Высшие представители военно-разведывательного истеблишмента США несколько раз за последние два года проговаривались, что десять, пятнадцать или двадцать иранских ядерных зарядок кардинальным образом военно-политическую ситуацию в регионе изменить не смогут.
Высший истеблишмент США реально боится другого: спонтанного распространения революционного, антизападного примера ИРИ, иранской социально-экономической модели, которая позволяет Исламской Республике Иран более тридцати лет противостоять США. И этот страх имеет под собой основания, учитывая тот огромный потенциал ненависти к Америке, который накоплен в Исламском мире.
Иран где-то похож на Советский Союз, с которым США отказывались устанавливать дипломатические отношения вплоть до 1932 года, когда СССР уже продемонстрировал, что способен выжить и сам успешно развиваться.
Угрозы для Запада
Провал "политики сближения США с Исламским миром" в условиях роста в мире глобальной стратегической неопределенности привел к тому, что Запад столкнулся с новой мозаикой угроз в этом регионе.
Во-первых, американской элите не удалось ни остановить, ни приручить глобальный исламский революционный тренд. Более того, 2013 год уже дал существенный толчок усилению и расширению этого тренда, который, вопреки Вашингтону, начал еще больше радикализироваться.
Во-вторых, нынешний удар по ихванам в Египте, который организовал Вашингтон, на самом деле не стратегическое поражение политического ислама в современном мире, а всего лишь тактическое отступление. Более того, с точки зрения политической диалектики, в долгосрочной перспективе ихваны даже выиграют от своего насильственного отторжения от власти. Углубление системного кризиса в этой стране уже не остановить обычными мерами, но ответственность, в любом случае, будет лежать на местных генералах и либералах.
Наверняка, "Братья" еще вернутся к власти в Египте, но это будет уже другая антизападная, по-настоящему революционная политическая организация, с четко выработанной стратегией, с подготовленными для ее реализации кадрами.
В-третьих, сирийский силовой конфликт, в обострении которого Запад сыграл решающую роль, постепенно превращается в общерегиональный. Он уже наглядно проявляется в Ливане, Турции и Ираке. Начались столкновения на северо-востоке Сирии между местными курдами и экстремистами из "Аль-Каиды". Вспыхнули бои между джихадистами и бойцами Свободной сирийской армии. Во многом пока локальные успехи армии Асада определяются тем, что под влиянием Вашингтона финансирование салафитских экстремистов со стороны Саудовской Аравии и Катара начало сокращаться.
Тем не менее, ожидать, что даже в ближайшие годы ситуация в Сирии нормализируется, было бы слишком наивно. Силовая конфронтация будет продолжаться в течение обозримого будущего, и люди будут продолжать гибнуть. Кроме того, гражданская война в Сирии перешла в ту стадию, когда одним из видов ее метастаз могут стать совершенно новые виды терроризма.
Вашингтон и Лондон в последние годы активно использовали различные технологии оргоружия для разжигания суннитско-шиитских противоречий в регионе. В результате они столкнулись с тем, что сейчас активно нарастает и суннитский экстремизм, и шиитский радикализм. Западу нужно сейчас готовиться к конфронтации и с тем, и с другим.
Ускоряется процесс постепенного формирования независимого курдского государства. В настоящее время курдский регион на севере Ирака фактически уже приобрел все черты независимого государства, хотя формально продолжает находиться в рамках общего иракского государства. Гражданская война в Сирии резко усилила процесс национального самоопределения сирийских курдов. И чем дольше будет продолжаться сирийский конфликт, тем больше шансов появления в Сирии некоего аналога иракского Курдистана. Если же процесс предоставления реальной автономии турецким курдам продолжится, как обещал Эрдоган, то реальное сближение, сначала экономическое, а затем и политическое, турецких, иракских и сирийских курдов станет неотвратимым.
При благоприятном стечении ряда внешних и внутренних факторов независимое курдское государство может появиться уже в ближайшие пять-семь лет. И тогда революционные изменения в региональном балансе сил на Большом Ближнем Востоке станут неотвратимыми.
Однако в настоящее время наибольшей угрозой для жизненно важных интересов Запада становится нарастающий в регионе системный хаос. Причем хаос не искусственно направляемый, а реальный, неконтролируемый. Кстати, пока ни Тегеран, ни Москва оказались не способны и не готовы использовать этот нарастающий системный хаос в своих долгосрочных стратегических интересах.
Между прочим, провал очередного варианта американской стратегии на ББВ означает, что достигнутое совсем недавно перемирие в глубинах американской элиты, приказало долго жить. Фактический отказ от ближневосточной доктрины Обамы означает и серьезное ослабление позиций самого американского президента. В этой связи следует ожидать начала тотального политического наступления на Барака Обаму и его группу, роста влияния еврейского капитала и сионистского лобби в Вашингтоне, появления на американской политической сцене нескольких харизматических, крайне правых и агрессивных политиков, выступающих с "позиции силы", в том числе и в отношении России.
Что касается новых идей у Вашингтона, то вряд ли американские стратеги в ближайшие месяцы смогут безболезненно выбраться из нынешней ситуации цугцванга в своей ближневосточной политике.
Что делать Москве?
За последние несколько лет позиции и влияние России на Ближнем Востоке заметно усилились. Прежде всего, благодаря своей позиции по Сирии. Москва не допустила прямой военной агрессии НАТО против сирийского народа, продемонстрировав готовность защищать эту страну и свои интересы в регионе вплоть до использования российского военного потенциала.
Во-вторых, в отличие от США, которые сдали "своих" Мубарака и Бин Али, Россия доказала, что она своих союзников не сдает. Это вызвало укрепление уважения к ВВП даже со стороны лидеров самых верных Вашингтону стран. На Ближнем Востоке сейчас очень многие воспринимают Россию как страну, которая неотвратимо возвращается к своей роли глобальной сверхдержавы. Здесь помнят и ценят Советский Союз в этом качестве, который не позволял зарываться западникам.
В-третьих, динамика сирийской ситуации усилила международный коалиционный потенциал России. Такой потенциал является одним из важнейших показателей государственной мощи на мировой арене. В этом регионе усиливается тесное взаимодействие между Россией и Китаем. За последние несколько лет укрепились отношения и связи России с Ираком, Алжиром, Суданом, Ливаном.
Несмотря на определенные проблемы, на новый уровень вышли российско-иранские отношения. И для Москвы, и для Тегерана Сирия является важнейшим региональным союзником. Одним из препятствий для прорыва в сотрудничестве с Ираном в последние годы явилось то, что между В.В.Путиным и бывшим президентом ИРИ М.Ахмадинежадом не сложились личностные, доверительные отношения. Для ВВП этот фактор играет крайне важную роль.
