Допустим, хотя и с трудом, что это условие будет соблюдено. Допустим (более легко), что мы говорим в основном о русской идее для того большинства народа России, которое считает себя русским, видит свою корневую систему в этой земле, не намерено ее покидать, и для которого окончательный смысл жизни представляется не в достижении высокой степени материального достатка. Не будем, наконец, сомневаться в правильности и допустимости понятия "русская идея" и приступим к попытке дать ее определение.
Чтобы лучше понять смысл русской идеи как соборной, присущей всему народу, нам, памятуя о том, что нация есть соборная личность, вначале следует задуматься о личной идее, ее содержании, иначе — о смысле жизни отдельного человека. Очевидна огромность и этой задачи, над которой на протяжении всей истории размышляло человечество. Очевидно и то, что вне осознания религиозной стороны понимания смысла жизни мы никогда не уйдем от той материалистической аксиомы, что смысл жизни — сама жизнь. Ничего лучшего неверующий человек предложить не сможет или просто раздраженно попытается доказать нелепость самой постановки вопроса. Все остальное (жить для детей, для будущего, для лучшего, для воплощения своей мечты и т.п.) — лишь уловка. Не могут же все поколения людей и в самом деле жить только для будущего, и так до бесконечности. Религия же (будучи православным христианином, я имею в виду именно Православие) давно дала ответ на тот вопрос, хотя он звучит иногда по-разному: смысл жизни состоит в богообщении, в обoжении, в стяжании Духа Святого, и далее — в спасении через очищение от коросты греха, в подготовке к жизни будущего века. Для верующего человека это не абстракции. Мы верим также в то, что Господь создал человека и как мудрого распорядителя мира, сотворенного Им ранее, и как со-творца в завершении создания тварного мира, и как радостного созерцателя красоты этого мира (имея в виду всю земную, материальную красоту, а также и красоту, рожденную духом. Верим, наконец, в то, что Сам, будучи любовью, Бог дал человеку счастье познать это величайшее из величайших чувств, дал познать Самого Себя, познать, что ты создан по образу и подобию Божию, и подчинить свою жизнь воссозданию утраченного в результате первородного греха черт этого тождества. Мы верим, следовательно, и в то, что весь трагизм человеческого существования основан на неумении использовать изначально данный человеку Творцом драгоценный дар свободы воли, что и привело к грехопадению и извращению изначальной природы человека. Цель человеческой жизни — исполнить замысел Божий о человеке.
Рассуждая и, главное, веруя таким образом, мы постигаем смысл нашего бытия, обретаем основу для устроения своей жизни, понимания своего долга, отношения к ближнему, к труду, к отечеству и т.д. А теперь вспомним Достоевского: "Что правда для человека как лица, то пусть остается правдой и для всей нации".
И возвращаясь к общенародной, соборной русской идее, не ясно ли, что вне осознания ее религиозной сути мы будем так же беспомощно упираться в убийственный вопрос: зачем? что дальше?
Достижение высокого уровня потребления и благосостояния. — Зачем?
Охрана рубежей и государственной независимости. — Зачем?
Оптимальная система государственной власти. — Зачем?
Народосбережение. — Зачем?
Обеспечение свободы волеизъявления, предпринимательства, выбора гражданства и т.д. — Зачем?
Допустим, все это достигнуто. Мы сидим в своем доме, сыты, благополучны, нас никто не смеет тронуть, мы можем делать все, что хотим. Все это прекрасно, но… ЗАЧЕМ нам всё это? Что дальше? Для чего мы живем?.. Для будущего, для детей, а они для своих детей (и т.д., см. выше)?
Не ясно ли, повторяем, что без религиозного наполнения не может быть русской (подчеркнем — русской ) идеи? И, слава Богу, в России это всегда понимали. Даже тогда, когда самого понятия русской идеи не было. В таком — религиозном — понимании это смысл и оправдание бытия, высший идеал, закон, по которому мы живем и устраиваем наше бытие. В конечном счете, это Истина, с которой мы сверяем и свою личную жизнь, и общественное устроение. Возможна ли жизнь вне этой Истины? — Возможна, но она порождает чувство неустройства, неправильности, неправедности. И того, что так продолжаться не может.
Тогда неизбежен следующий вопрос: а что есть истина? Читатель помнит, кто и Кому его задал. Пилат не получил ответа, потому что все равно бы этот ответ не понял. Но нам этот ответ внятен. Ранее Христос сказал: "Аз есмь путь, и истина и жизнь" (Ин. 14, 6). Истина — в Христе. Истина — сам Христос. Это признали русские люди более 1000 лет назад, когда Русь приняла Крещение. Тогда наш народ и обрел истину в лице Христа и Его учения. И старался жить по этой истине — в устроении государства, общественных связей, семьи, в самой личной жизни. Все крупные деяния, все достижения, все победы, вся высота искусства, литературы были связаны с этой Истиной.
А когда государство и — увы! — в значительной степени народ от нее отказались — наступил кризис, катастрофа. Мы видели один из пиков этой катастрофы в 90-х годах, когда обрушилось государственное устройство, основанное не на Истине, как дом, построенный на песке (Мф. 7, 27). И нам невероятно больно осознавать, что все муки, все лишения, весь порыв созидания, все окупленные кровью и героизмом победы были впустую и закончились Абрамовичем и Чубайсом.
Но так ли это? Нет, не так. В той степени, в какой народ жил по идеалам Христа, он оставался и остался самим собой — в идеалах справедливости, трудолюбия, в борьбе за правое дело (война), в добросердечности и милосердии, в терпении, в сохранении нравственности, в лучших созданиях культуры и т.д. Не случайно поэтому, что в СССР правящая партия, задумавшая дать народу некое уложение о принципах нравственного поведения, не смогла придумать ничего, кроме "Морального кодекса строителя коммунизма" — не очень удачной копии Нагорной проповеди, сохранившей, однако, ее основные начала.
Трагический парадокс состоит в том, что в структуру советского государства были вмонтированы элементы подлинных христианских ценностей: соблюдение личных нравственных норм, понятие о неправедности богатства, нажитого не своим трудом, элементы того, что мы сейчас называем системой социальной защиты (т.е. государственной защиты слабых, бедных, больных), соблюдение нравственных норм и в культуре (искусстве, литературе). Но созидаемое на крови, богоборчестве, лжи государство оказалось нежизнеспособным, как лжива сама идея построения Царства Божия без Бога, исповедание христианства без Христа. Наследники адептов этой идеи сами разрушили государство, ими же созданное, оно оказалось невыносимым для них, стремящихся к богатству, к беспредельной личной власти, основанной на насилии и лжи (о роли внешних и внутренних врагов России, ловко и умно сыгравших на трагических противоречиях нашего тогдашнего жизнеустройства особый — и очень серьезный — разговор, но сейчас речь не о них).
Осознание этих достаточно простых (но и глубоких в своей простоте) вещей дается современным русским людям нелегко. Винить в этом, несомненно, следует тех, кто отлучил русских людей от веры, от сокровищницы русской религиозной мысли, кто заполнил средства массовой информации бессмысленной, а чаще вредной, ядовитой шелухой, тех, кто замалчивает, чтo лежит в основе духовного бытия русских людей. И не только духовного. Вся наша повседневная жизнь пронизана идеями православия, стоит на его основах; мы привыкли к этому, считаем естественным присущий нам образ жизни, и многие удивились бы, узнав, что самое сердцевинное в нашем жизненном укладе и в то же время самое обыденное — в домашней жизни, в отношении друг к другу, к работе, к самому себе — основано на православных началах. И все беды наши, все нестроение, все трагическое и нелепое в жизни — от утраты полноты жизни с Христом. Наверняка каждый из нас вспомнит разговоры на кухне (в купе поезда, на лавочке у крылечка и т.д.), когда в какой-то момент ваш собеседник (с которым нередко вы и знакомы-то какой-то час, а то и полчаса) или же вы сами обязательно произнесет всем нам знакомые слова: "Нет, ты скажи мне, ну почему у нас все так получается?" или "Нет, ну ты скажи мне, когда же все это кончится?" Я лично, сколько живу, столько помню эти слова — произносимые и сегодня, и десятки лет назад. Ответ простой (но его-то и не произносят — почти никогда — собеседники) — потому все так получается, потому не кончается, что живем не так, не по правде, а значит — по лжи (вспомним еще раз Солженицына), то есть живем без Бога, без Христа. Его и взыскуют души собеседников, не знающих, как обозначить этот провал в жизни, в совести. Это взыскание Христа, эта тяга жить и делать все по-божески, по правде, по совести, устроить такую жизнь и здесь, у нас, а хорошо бы и везде — это-то и есть та самая русская идея, которую мы никак не можем сформулировать.
