Варшава — маленький город. Остановимся на этой версии причин поражения как на главной. Пусть будет так. Не раззудится душа, не размахнётся плечо...
Закончилась голландская эпоха в российской сборной (хотя пишу эти строчки в начале июля — и не уверен, что в тот момент, когда вы будете держать эту книгу в руках, откуда-нибудь из дагестанского небытия не нарисуется здесь снова какой-нибудь Хиддинк), закончилась и не менее «яркая» эпоха Фурсенко во главе российского футбола. Это в иных странах подавляющее большинство болельщиков может и не знать фамилии главного распорядителя в местной футбольной федерации. У нас же всё персонифицировано. У нас у каждой победы есть своё имя. Есть свой герой и у каждого поражения. Фурсенко готов был, как когда-то Колосков, «соскочить» с ответственности, ссылаясь на то, что он не главный идеолог побед и поражений, а некий снабженец-управленец. Мол, сборная живёт в хорошем отеле, тренируется на той базе, где указал тренер, а вы, мол, ещё чем-то недовольны. Не я, мол, выхожу на поле, и не мне результат показывать.
Но тут, с какой стороны ни посмотри, всё равно выходит, что Фурсенко — «господин соврамши». Во-первых, и выбор базы оказался просто за гранью. Местечко, где тренировались наши, знаете, как называется? Селуёвик. Это во всех смыслах слова... извините, воспитание не позволяет употреблять слово Зажопинск, но очень хочется.
Позволю себе небольшое лирическое отступление. По молодости лет, когда я думать не думал становиться спортивным журналистом, я занимался такой специфической наукой, как фольклористика. Среди прочего, ездил по отдалённым северным областям и собирал образцы устного народного творчества. И вот, будучи студентом четвёртого курса филфака педагогического университета (со мной на одном курсе, кстати, учились тоже отнюдь не собиравшиеся в ту пору становится спортивными журналистами Василий Уткин и Дмитрий Фёдоров), отправился я в составе очередной фольклорной экспедиции в Архангельскую область. В ту пору (а шло лето 1991 года) многие вопросы невозможно было централизованно решать из Москвы. Схема была обычная, вполне себе советская: приезжаешь в областной центр, там несёшь бумаги в соответствующую контору, добываешь билеты до райцентра, ну и так далее. И вот случился уже какой-то позднесоветский бардак, билетов на теплоход от Архангельска до Мезени оказалось не достать ни при каком административном ресурсе. Но добрая тётенька в обкоме развернула перед нами карту и сказала: показывайте любое другое направление в области — сделаем.
Мы приуныли. Ну, как можно по карте административно-территориального деления определить залежи фольклора? И тут взгляд случайно упёрся в самый край географии: почти на границе с тогдашней Коми АССР располагался странный географический объект с восхитительным названием — Нюхча-Занюхча. Во все стороны тайга, дорог практически нет. Долететь реально только на Ан-2. Происхождение нелепого на первый взгляд имени объяснялось, на самом деле, просто: на берегу красивой северной реки Нюхча (название финно-угорское, сейчас другими этимологическими деталями утомлять вас не буду) выросла одноимённая деревня. В 19 веке она совсем уж разрослась (более 600 дворов) и отселившиеся за реку жители образовали вторую деревеньку — Занюхчу. Но большевики — из экономии, очевидно, поставили в 20-е годы один сельсовет на две деревни. Так на картах возникло нелепое словообразование, которое и в голову никому прежде не могло прийти — Нюхча-Занюхча.
Мы, кстати, вовсе не обманулись с ожиданиями. Песен, быличек и много чего ещё записали столько, что хватило впоследствии на несколько дипломных работ и даже диссертаций. Но название я запомнил на всю жизнь. Это было краем географии в очень многих смыслах. И когда я хочу обозначить некое далёкое место, до которого долго и сложно добираться, я не про Южное Бутово, как многие москвичи, говорю, а именно про Нюхчу-Занюхчу.
Так вот, Селуёвик — такая же Нюхча-Занюхча. Только разве что поближе к европейским просторам. Трястись от гостиницы надо полтора часа в один конец. Альтернатива — только электричка. И поле, мало напоминающее лучшие образцы спортивных баз. Да и название соответствующее: Селуёвик — село селом. Я специально нашёл время съездить. В этом местечке мало что напоминало о футбольном празднике. Цены на овощи на небольшом рынке вблизи железнодорожной платформы волновали местную публику больше, чем гремящие где-то, словно на другой планете, футбольные евро-битвы.
Так что гордиться выбором отеля и выбором такой базы может только глубоко недальновидный человек. Это во-первых. А если брать «во-вторых»... Всё то, что наделал этот человек за недолгие полтора года своего правления, похоже на разрушительный смерч. Причём смерчи — это хотя бы проявление природных сил, которое сложно стопроцентно предугадать, предупредить и т.п. Это буйство природы, с которым человек не всегда способен совладать. А вот всё то, что происходило в недрах Российского футбольного союза, подчинялось определённой логике. Логике разрушительных поступков, логике порочной самоуверенности. А ведь известно, что лучше осторожный профессионал, чем активный дилетант. Сергей Фурсенко оказался именно таким, некомпетентным, но страшно напористым человеком. Разгребать и расхлёбывать нам всё это придётся ещё очень долго.
Не хочу я сейчас заниматься анализом поспешности перехода на систему «осень — весна». Переход был затеян с подачи владельцев нескольких ведущих футбольных клубов (ясно, что в стране, где полгода — зима, подавляющее большинство функционеров были категорически против подобных революций), но и они, увидев, как это было сделано, с какой вопиющей некомпетентностью и при полном отсутствии хотя бы минимально продуманного набора шагов и сопроводительных мер, быстренько от этой темы дистанцировались. Мне, в данном случае, как человеку, наблюдающему за вакханалией, творившейся в доме на Таганке, важнее не то, какие решения принимались (об этом, в конце концов, все и без меня наслышаны), а то, как именно они принимались. В принципе, только на основе всего того, о чём я хочу рассказать ниже в этой главе, можно составить целую книгу. Поэтому нещадно наступая на горло собственной песне, обрисую ситуацию лишь крупными мазками, не вдаваясь в детали.
Как бы ни ругали любого из руководителей на любой позиции, всегда есть шанс, что рано или поздно придется вспоминать о нём в благостных тонах. Это происходит в том случае, когда некомпетентность каждого последующего руководителя будет радикально превышать некомпетентность предыдущего. Так происходит во многих отраслях. Так происходит и в футбольном хозяйстве. Когда казалось, что хуже Колоскова ничего уже и не придумать, появился Мутко. И вот тогда-то многие обитатели РФС стали вспоминать о Вячеславе Ивановиче чуть ли не с ностальгией. Когда появился спустя четыре года Фурсенко, стало понятно, что Мутко был только цветочком. Настоящая ягодка только появилась. Но вот про Фурсенко вряд ли кто-то скажет: жаль, оказывается был хорошим, креативным, адекватным человеком. Нет, он довёл до абсурда саму должность главы РФС. Хуже быть на этом посту уже не сможет никто (честно говоря, знаю нескольких политиков, кто мог бы стать хуже, но надеюсь, что футбольную верхушку им возглавить всё-таки не доверят).
Он в чём-то довольно искренний человек. Он реально говорит, что думает. Вот только надо иногда понимать, что есть разница — произносить какие-то вещи в кругу близких тебе людей, в ближнем круге родных и приятелей, мечтательно рассуждая о чём-то, сидя в кресле-качалке и глядя на пушистый снег, падающий за окном, или же urbi et orbi, граду и миру, то есть отдавая себе отчёт, что это будет завтра же опубликовано, препарировано, прокомментировано... И если это покажется глупым — высмеяно.
Но человек раз за разом «креативил» что-нибудь эдакое, а потом удивлялся общественной реакции. Раз за разом наступал на одни и те же грабли и — не учился ничему.
Вот сидит человек и рассуждает: чтобы чемпионат не был скучным, надо вводить плей-офф. Я понимаю, что Сергей Александрович искренне хочет что-то сделать, причём хочет сделать хорошо. Но можно хотя бы краем глаза посмотреть на общеевропейскую практику — а как там играют, с плей-офф или без? Ясно, что в пяти с лишним десятках чемпионатов можно найти любые примеры, но для нас всё-таки важны и определяющи будут не Греция с Турцией, а наверное, пятёрка ведущих чемпионатов? Даже если у тебя нет возможности посмотреть самому, стоит хотя бы попросить оценить ситуацию ближайшее окружение?
Но видимо, нет его, этого окружения. Политика выжженной земли — так это, кажется, называется? Сергей Фурсенко с самого начала, с самых первых дней воцарения на вершине футбольного хозяйства, заявил:
— У меня поддержка на самом верху. Я никого слушать не буду. Все изменения буду проводить решительно.
