и амбиции, она всегда защищала его, как тигрица, и в критический момент в 1997 году спасла от тюрьмы.
Правда, Нарусова во времена губернаторства супруга раздражала едва ли не половину Санкт-Петербурга — в качестве первой леди города она казалась слишком напыщенной и злобной. Часть этой нелюбви доставалась и Собчаку. «Все-таки муж и жена до известной степени — одна сатана. Конечно, он на фоне Нарусовой смотрелся благопристойно, но по большому счету он хамоватый и с ним общаться было очень тяжело. Если ему что-то не нравилось, он переходил на крик. Так они со всей элитой и перессорились», — рассказывает журналист Даниил Коцюбинский. Знаменитый разоблачитель питерских и российских социальных патологий, «заслуженный патологоанатом» и любитель животных Александр Невзоров вообще жену мэра иначе как «дама в тюрбане» не называл. Поэтому все как один участники событий тех дней и политические эксперты утверждают, что проигрыш Собчака на выборах если не главным образом, то в значительной степени был вызван участием в кампании Людмилы Нарусовой. Фактически она отстранила от оперативного управления предвыборным штабом и Владимира Путина. «Я удивлялся, почему никто не занимается нормальной организацией кампании Собчака. Я попросил приехать к нам во Фрунзенский район Владимира Путина, чтобы обсудить какой-то план действий. Он приехал, я горячился, предлагал одно, другое. Он почти молча выслушал, а потом как-то без энтузиазма согласился, а на самом деле — просто отмахнулся. Было понятно, что от него ничего не зависит», — замечает профессор Запесоцкий.
Семейная история Владимира Яковлева не такая драматичная. Его жена Ирина Ивановна тоже женщина не с простым характером и собственным взглядом на жизнь. Хотя одна немаловажная деталь отличает ее от Людмилы Нарусовой: Ирина Яковлева — состоявшийся и в жизни, и в профессии человек. Она реализовала все свои амбиции и к моменту выборов работала заместителем директора Русского музея. Она всегда была не «при муже», а рядом с ним и как коренная ленинградка умела держать себя в руках. «Если о Нарусовой говорил весь город, обычные граждане, то об Ирине Ивановне говорила только верхушка, чиновники. Она никогда не выпячивала собственную роль в истории», — считает тоже яркая женщина и сильная личность — Татьяна Голубева, муж которой — чекист и близкий друг президента Путина, теперь — большой начальник в «Газпроме». Действительно, Ирина Ивановна открыто вдела Яковлева не вмешивалась, она даже ни разу не была в его кабинете в Смольном. «Разговоры о ней тоже шли. Говорили, что она — деловая женщина, железная леди и т. д. Но она — не деловая женщина, и я лично никогда не чувствовал ее претензий. Она просто хотела серьезно помогать Яковлеву», — вспоминает Александр Запесоцкий.
В предвыборной кампании 1996 года Ирина Ивановна выступала своеобразным связующим звеном между Яковлевым, московской группой в штабе и питерской и, как рассказывает Владимир Большаков, «всех отпаивала чаем и кофе». «В штабе работало всего пятнадцать человек, это позже оказалось, что соучастников в победе невозможно пересчитать. А тогда мы действовали очень слаженно, таким сжатым кулаком и никакого раздора не было», — рассказывала супруга Яковлева. «Ирина Ивановна психологически сильнее Яковлева, но это не страшно. Она разумная и редко что-то советовала плохого. Она на порядок умнее Нарусовой, она всегда больше помогала Яковлеву, чем мешала, все время оставаясь за кадром и открыто в его дела не вмешивалась. Она его дополняла и помогала», — подчеркивает Вячеслав Щербаков, хорошо знавший и Людмилу Борисовну, и Ирину Ивановну.
Владимир и Ирина познакомились в 1962 году. Яковлев учился в техникуме, недалеко от дома, где жили молодая девушка и ее друзья, учившиеся в том же техникуме. «У нас была одна большая дружная компания, отношений по парам не было, все напоминало единый щенячий загон. И только через три года знакомства что-то неуловимое стало появляться в наших отношениях с Володей, — признается сегодня Ирина Ивановна. — Все началось в 1965 году, как раз после Нового года. 6 января — день моего рождения. Молодой человек, с которым я достаточно долго встречалась, задерживался, а были приглашены как раз все. На дне рождения, как всегда, присутствовала моя бабушка, она за всем смотрела. Пришел первым Володя, и бабушка тогда маме говорит: «Вот этот был бы прекрасным мужем для нашей Ирины». Потом мы поехали на прогулку. Идем, разговариваем, а он мне говорит — давай поженимся, а я в ответ — давай. А мальчик мой сзади идет, мы оборачиваемся и говорим — мы решили пожениться. Он — давайте, давайте, ребята. Просто совершеннейшая детская болтовня. Веселое, беззаботное студенческое время. Потом они закончили техникум, Володю отправили в Астрахань. Несколько месяцев мы не виделись. Вдруг 27 ноября звонок в дверь. Открываю — на пороге стоит Володя. Ау меня настроение было до этого ужасное, сидела и думала, хоть бы кто зашел поболтать. И вот, пожалуйста.
Мы сидели с Володей, долго разговаривали о жизни, в два часа ночи он мне сделал предложение, я согласилась. Тридцатого ноября мы улетели в Астрахань, а 1 декабря зарегистрировали брак. Вот такая история».
Если уж речь зашла о семьях, то не могу удержаться от желания поделиться своими впечатлениями от случайных мимолетных наблюдений за второй семьей Собчака и семьей Яковлевых.
Это совершенно разные семьи, на разных принципах построенные. Собчаку часто жаловались на Людмилу Нарусову, до него доходило общественное раздражение по поводу активности жены. Умом он понимал, что все это вредит его имиджу и репутации, но не мог и не хотел сдерживать темперамент супруги. Они оба происходили из бедных советских семей, им пришлось пройти в жизни через большое количество трудностей и испытаний, материальных и психологических, буквально выбивая себе место под солнцем. Им не на кого было опереться по жизни, потому что их родители остались далеко. Они оба пережили серьезный стресс распада первых семей, потому что советская мораль не поощряла разводы. Людмила Нарусова помогла Собчаку преодолеть кризис среднего возраста (они встретились, когда ему было 39, а ей — 25 лет) и с тех пор выполняла роль термоядерного реактора их общего ледокола. Все остальное, вне семьи и вокруг — только декорации и статисты. Их союз сложился вопреки обстоятельствам и установленным тогда негласным правилам, он сцементирован похожими ощущениями из детства, одинаковым отношением к несправедливому обществу. Он расцвел в момент крушения старых порядков, поэтому психологический фон в семье Собчака и Нарусовой совпадал с эмоциональным накалом новой жизни. Это был союз двух общественных деятелей, и напоминал он боевое братство. «Я ни разу не видел демонстрации и каких-либо проявлений теплоты и нежности, чтобы он обнял
