обменивались новостями до обеда. Время теко медленно, предопределённо и заканчивалось поздним
вставанием.
И сейчас, ностальгически перелистав записную книжку, она выбрала единственный телефон из всех возможных, тот, по которому можно было позвонить, не вдаваясь в подробности прошлого. Это был телефон Леночки Элсхендер.
Наталья Александровна набрала номер, и после недолгой болтовни начала пересказывать свой сон.
Удивительно уютно было в доме — на улице наперекор ночной оттепели был мороз, а тут потрескивал настоящий камин. Кофе у Натальи Александровны был свой, привезённый, а потому отличный. Всё это очень сочеталось со всей дачной обстановкой, с японскими циновками, коврами и даже с отъевшимся дачным котом, казалось, внимательно слушающим саму хозяйку.
— Так вот, — говорила Наталья Александровна, — я скорее пошла на огонёк. Но когда я заглянула в дупло… Да, да, там было дупло. Этакий шедевральный провал. Так вот, представляешь, в дупле было что-то вроде церкви, и там кого-то хоронят…
Я слышала пение! Да, пение!.. Я слышала пение, видела гроб и факелы. И знаешь, кто нёс факелы? Но, нет, ты мне всё равно не поверишь…
Тут Наталья Александровна отхлебнула кофе, чтобы перевести дух, и с удовлетворением услышала кудахтанье подруги.
— Поверь мне, — продолжала Наталья Александровна Весина, — всё то, что я говорю, чистая правда. Гроб и факелы несли коты, а на крышке гроба были нарисованы корона и скипетр!
Больше ничего она не успела добавить, ибо чёрный кот вскочил со своего места и крикнул:
— О небо! Значит, старый дурак подох, и теперь я Повелитель котов! Теперь дело за Магистерским Жезлом!
Тут кот прыгнул в камин и исчез навсегда.
Извините, если кого обидел.
06 января 2011
История про проведение дней
С утра (то есть, с того светлого времени суток, в которое я проснулся), был, по обыкновению, обуреваем мизантропией.
Не написать ли мне романа в режиме реального времени. Буду выкладывать, скажем, по фрагменту в день — издателям это не в убыток (это, кстати, на полном серьёзе обсуждалось несколько лет назад — могут ли фрагменты повредить судьбе книги на рынке, а сейчас эта тема возвращается в несколько модифицированном виде).
Или вот — думал печальную мысль об алкоголизме или, вернее, о модели поведения рядом с другом-алкоголиком.
Надо съесть гречневой каши с грибами, вот что.
Извините, если кого обидел.
07 января 2011
Степень моих безумств дошла до того, что я сегодня провёл весь день в разговорах про певицу Ваенгу.
Этого, признаться, я от себя не ожидал.
В Новый год Первый канал показал её огромный концерт, и сразу лента Живого журнала запестрела отзывами. Как всегда, когда событие чуть отличается от естественного хода, все задаются вопросом, что это и к чему. Вот, добрый мой товарищ Витя Пенкин тоже возмущался этой поющей дамой — правда, много раньше.
Я же не музыковед, а обыватель. Только мне любопытно, как мир устроен. И то, что огромное количество людей, пришло, будто слонопотамы на свист, на имя Ваенги, меня не оставило равнодушным. То есть, я-то тоже слонопотам, хоть и менее стадный — потому что мне не так интересно "плохо" Ваенга или "хорошо", а именно то, как всё тут устроено. Сдаётся мне, такой битвы умов по поводу группы "Воровайки" не случилось бы. Или там певица Максим таких разных людей не возбудила б. А так встают перед обывателями грозные вопросы как в книге писателя Чернышевского.
Честно говоря, мне явленное в Новый год не очень по душе. Это модифицированное КСП, которое поженили с цыганами. И всё очень просто, хуже воровства — поётся практически одна и та же песня: мама, прости, мама, я курю, мама, невиноватая я. То и дело выскакивает один и тот же ритмический рисунок, и всё такое. То есть, это простота воздействия, которая хуже воровства — то есть, именно то, за что запрещают, например, использовать умилительных детей в рекламе и плачущих — в военных сводках. Сентиментализм ведь ужасно развращает.
Когда мы начинаем анализировать всё по частям, оказывается, что музыка недалеко ушла от трёх аккордов (ну, хорошо — квинтовый круг), слова — туши свет, сливай воду, в вокале — проблемы и всё такое.
Мне кстати, вовсе не кажется самой большой бедой то место в её текстах, к которому прицепились многие:
…а вокруг тишина
взятая за основу.
Это меня совершенно не пугает — и не такие штуки выделывали классики.
Гораздо интереснее размышлять в чём отличие-то? Поле русского шансона — всё равно, что земля в Краснодарском крае: сунь палку и она зазеленеет. Для вовлечённых и очарованных Ваенга как бы не русский шансон, а для меня, невовлечённого вполне себе это самое, на этой степени удаления меня как наблюдателя Ваенга с обычным шансоном сливается воедино — и по органолептике, и по механизмам воздействия). И получается, что это нормальный шансон, только у нет (почти нет) зоны, финки и страданий.
Это примерно так же, как попсовый мальчик выходит и, как был — в белых кроссовках и фраке, поёт алябьевского "Соловья" неверным голосом. Типа, я не такой ужасный мальчик, я жду трамвая. Я сам дистанцируюсь от попсы и всё такое.
И вот тогда часть обывателей теплеет душой, потому что душа всегда теплеет, когда ждёшь говна, а тебе дают его не концентрированным, а разбавленным.
Итак, меня-обывателя интересует механизм, и в этом механизме популярности у публики.
Механизм этот не кажется мне волшебным.
Итог моих наблюдений прост как затвор автомата Калашникова: есть примитивная конструкция из женщины, цыганщины и КСП.
Это явление, существующее в рамках кашинского определения для одного нового народного артиста — "шансон без тюрьмы". Была такая статья Кашина о Стасе Михайлове. Веселье заключается в том, что этому самому Стасу Михайлову прямо перед Новым годом Президентским указом присвоили звание народного артиста. Разговор о том, как этот певец попал в наградной список — совершенно отдельный, и нам интересен просто сам факт.
Целевая аудитория явления очень понятная: "Хотите надрыва, но всё-таки стыдно корпорироваться с блатными? Так вот вам!"
Попутно все обсуждали вопрос о продвижении певицы Ваенги на рынок. Часть людей вовлечённых утверждала, что это происходило чуть не исключительно "сарафанным радио", но потом оказалось, что это не совсем так.
Я бы вообще поостерёгся говорить о рекламе в терминах хороший промоутинг против плохого PR. Я живу не на Луне, а в
