Речь только об одном — Беловежская пуща.
Устав ходить, Ельцин сел на пенек. Грачев, как самый молодой, побежал в гараж и собственноручно прикатил большую шину от «Волги», валявшуюся там с незапамятных времен.
Постелив газету, разорванную пополам, генералы уселись возле Ельцина.
— Операцию назовем «Колесо», — предложил Баранников.
— Почему «Колесо»? — удивился Президент России.
— А мы же на колесе сидим, — засмеялся Баранников.
Так и решили. Через месяц Советский Союз перестал существовать».
«Сугубо конфиденциально»
Колесо на СССР покатили задолго до ноябрьской встречи в Завидово! Это утверждение исходит тоже от знающего человека, который в самый разгар противостояния с Ельциным, чтобы досадить ему, выложил один из главных секретов. Итак, свидетельствует бывший вице-президент России Александр Руцкой:
— Детальный план ликвидации «центра» во главе с Горбачевым впервые лег на стол Ельцину в начале 1991 года. Ключевым его элементом было заключение «договора четырех» (Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан), который фактически поставил бы ультиматум Президенту СССР и союзному парламенту…
По словам Руцкого, текст этого договора шлифовался в Москве, в «Белом доме», в феврале — марте 1991 года, а представители названных республик (Россию представлял Бурбулис) неоднократно принимались Ельциным для информирования его о ходе переговоров.
— Все шло сначала хорошо, — рассказывает Руцкой. — Правда, осторожность проявили представители Казахстана. Затем «слабину» дали представители Украины, Белоруссии — и дело вроде бы затихло. Один из последних вариантов текста договора, оказавшегося у меня после беловежского сговора, хранится в моем архиве. Но о готовившемся тихом перевороте я не знал, все делалось втайне. Так что все уверения участников беловежского сговора в том, что они за одну ночь написали соглашение об СНГ, — откровенная ложь.
Горбачев, который в силу своего должностного положения был в курсе всех замыслов, рождавшихся в недрах «Демроссии», тоже утверждает, что документы, подписанные в Белоруссии, заготовлялись загодя:
— По сведениям из конфиденциальных источников, Бурбулис и K° готовили свой тактический ход: в последний момент отвергнуть проект Союзного договора, уже направленный в республики, и предложить совершенно иной. Тот самый, который впоследствии был извлечен из кармана госсекретаря и, как свидетельствуют очевидцы, наспех завизирован в Беловежской пуще.
По словам Михаила Сергеевича, замысел состоял в следующем. Официально инициатором нового договора (подготовленного окружением Ельцина) должен был стать Кравчук.
— Признаюсь, — делится своими сомнениями экс-президент, — у меня до недавнего времени оставались сомнения, вел ли Ельцин все эти месяцы двойную игру (официально он высказывался за сохранение Союза. — Н. З.) или все-таки проявил «слабину» в последний момент, сдался под напором своих советников и Кравчука, да еще в «теплой обстановке». Не верилось, что человек способен на такое коварство…
Горбачев многое знает. Он, например, и не скрывает, что был одним из первых читателей документа, имевшего гриф «Сугубо конфиденциально», направленного в Сочи отдыхавшему там после августа-91 Ельцину. Документ имел название «Стратегия России в переходный период». Иногда его называют «меморандумом Бурбулиса» — по имени политика, которому приписывают авторство.
Представление о документе, названном Горбачевым «инструкцией по минному делу в государственной сфере», дают вот эти два фрагмента.
Первый. «До августовских событий руководство России, противостоящее старому тоталитарному центру, могло опереться на поддержку лидеров подавляющего большинства союзных республик, стремившихся к упрочению собственных политических позиций. Ликвидация старого центра неизменно выдвигает на первый план объективные противоречия интересов России и других республик. Для последних сохранение на переходный период сложившихся ресурсопотоков и финансово-экономических отношений означает уникальную возможность реконструировать экономику за счет России. Для РСФСР, и так переживающей серьезный кризис, это серьезная дополнительная нагрузка на хозяйственные структуры, подрыв возможности ее экономического возрождения».
И второй тезис. «Объективно России не нужен стоящий над ней экономический центр, занятый перераспределением ее ресурсов. Однако в таком центре заинтересованы многие другие республики. Установив контроль за собственностью на своей территории, они стремятся через союзные органы перераспределять в свою пользу собственность и ресурсы России. Так как такой центр может существовать лишь при поддержке республик, он объективно, вне зависимости от своего кадрового состава, будет проводить политику, противоречащую интересам России».
Поняли? России рекомендовалось не иметь постоянно действующих надреспубликанских органов общеэкономического управления. То есть ей предлагалось отказаться от выполнявшейся прежде роли «ядра» мировой державы. Мотив — сохранив свои ресурсы для себя, быстро разбогатеем.
Разделял ли Ельцин эту концепцию, усиленно навязываемую ему ведущими идеологами «Демроссии»? По мнению Горбачева, до сентября, да и в самом сентябре Борис Николаевич еще не готов был окончательно принять эту «ошибочную философию» и действовать в соответствии с нею. Именно тогда, когда Ельцин колебался, Бурбулис и направил ему в Сочи записку-меморандум. Упрекая своего лидера за то, что якобы «утеряны плоды августовской победы», госсекретарь предупреждал находившегося на отдыхе Ельцина, что «хитрый Горбачев» времени зря не теряет, плетет сети, реанимирует союзный центр и его будут поддерживать республики. Все это России не выгодно, надо любой ценой предотвратить реализацию подобного сценария.
Что предпринял союзный президент, ознакомившись с вариантом, согласно которому должен быть разрушен целостный народнохозяйственный механизм государства?
— Я был встревожен, — говорит он, — и при очередной встрече с Ельциным завел с ним «концептуальный разговор» на эти темы. Он соглашался с моими аргументами и, как мне показалось, был тогда искренен. Впрочем, как я уже говорил, много раз бывало так: поговоришь с Борисом Николаевичем, убедишь его, условишься, как действовать, а буквально назавтра под чьим-то иным влиянием он поступает прямо наоборот. Такова уж эта неустойчивая натура. Так было и на сей раз…
Лингвистические тонкости
Принятое Госдумой 15 марта 1996 года постановление об отмене постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года, которым был денонсирован Договор об образовании СССР, всколыхнуло общество. Вновь вспыхнули жаркие споры: был ли распад СССР злым умыслом или это историческая необходимость?
«Злой умысел!» — считал Горбачев. По его словам, Президент России и его окружение фактически принесли Союз в жертву своему страстному желанию воцариться в Кремле.
В подтверждение экс-президент СССР привел эпизод, о котором ему рассказал один из депутатов Верховного Совета России, входивший в прошлом в круг рьяных сторонников Ельцина:
— После возвращения из Минска в декабре девяносто первого Президент России собрал группу близких ему депутатов, с тем чтобы заручиться поддержкой при ратификации минских соглашений. Его спросили, насколько они законны с правовой точки зрения. Неожиданно президент ударился в сорокаминутные рассуждения, с вдохновением рассказывал, как ему удалось «навесить лапшу» Горбачеву перед поездкой в Минск, убедить его в том, что будет преследовать там одну цель, в то время как на деле собирался делать прямо противоположное. «Надо было выключить Горбачева из игры», — добавил Ельцин.
Экс-президента СССР гложет обида? Возможно, ведь в конце декабря девяносто первого его спешно изгнали из Кремля, а в его кабинет немедленно вселился Бурбулис. Если следовать этой логике, то свои счеты к Президенту России были и у таких разных людей, как Руцкой, Рыжков, Зюганов и другие непримиримые оппозиционеры, которые глубоко убеждены, что даже в декабре 1991 года еще не были до конца исчерпаны возможности разумного трансформирования Советского Союза в новый тип союзного государства. По их мнению, несмотря на то, что в стране и были очаги напряженности (Карабах, Приднестровье), они по своим масштабам не несли прямой угрозы безопасности СССР в целом. Рвавшиеся к власти новые национальные элиты в отдельных республиках хотя и делали порой резкие заявления, на деле не помышляли о сколько-нибудь серьезных деструктивных действиях, способных взорвать обстановку в общенациональном масштабе, если бы чувствовали разумный подход российского руководства.
