Но чем же так разожгли расово-национально-религиозную рознь профессор Преображенский и академик Рыбаков? Оказывается, историки трактуют монголо-татарское нашествие в ключе, «оскорбительно однобоком для современных граждан РФ татарской национальности»: они, подумать только, полностью принимают сторону русских. И к тому же подробно описывают Куликовскую битву, которой, с точки зрения инициаторов процесса, может быть, и вовсе никакой не было, а если даже и была, то все равно упоминать ее не надо ради блага нашего мультикультурного общества.
«Очень сомнительно, что такой учебник истории сможет воспитать патриота своей страны, скорее дети, уча историю Отечества по таким учебникам, вырастут отъявленными негодяями», — заявляют инициаторы процесса. Кстати сказать, учебник переиздается столь давно, что, по меньшей мере, все, кто моложе сорока, уже по нему выучились. Так что отъявленные негодяи — это мы с вами.
На самом деле, если б не этот базарно-непристойный тон в отношении покойных профессора и академика, можно было бы попытаться понять тревогу представителей «Ватана»: ну да, они татары, но Россия — их родная страна. Не вырастут ли в ней дети с ощущением, что они — второй сорт, потомки виноватых? Нет, не вырастут. История — вещь очень длинная, а страниц в учебнике много. Вчерашний завоеватель и враг может стать соседом и союзником, это сумеет объяснить любой преподаватель. И опять-таки — где они, распри и напряжения между русскими и татарами, посеянные за последние тридцать лет учебником Преображенского-Рыбакова? Напротив, отношения русских и татар отличаются стабильностью и спокойствием. Могли бы они быть и вовсе безмятежными, когда б не деятельность некоторых этноспекулянтов, которым это спокойствие хуже горькой редьки, которые то выступают против символов российской государственности, то требуют положительного Чингизхана?
Очень, очень хотелось бы вообразить, как представляют себе инициаторы всего этого дурного анекдота «правдивые» учебники? Быть может, так: «Рати Батыя были повсеместно встречены цветами и хлебом-солью. Русские превосходно понимали, что монголо-татары полны дружелюбия, а приход их на Русь чрезвычайно русским полезен. Особенно яркими празднованиями была отмечена встреча русских и монголо-татар на реке Калке, а город Козельск от радости даже исчез с лица земли».
Никакого мира внутри страны невозможно выстроить на перекрашивании черного в белое. Вырастают же как-то немецкие дети с пониманием того, что их предки (куда как более близкие, чем рати Батыя — современным татарам) причинили зло многим народам? И ничего, вырастают достойными людьми, добрыми соседями тем, на кого шли войной их деды и прадеды, и вместе с ними строят общий дом-континент.
Пожать бы плечами и забыть, ведь выиграть подобный процесс в нашей стране пока еще никак невозможно. Но что-то скребет сердце, не дает покоя. Полно, Рыбаков ли в самом деле проигрывает от наличия таких, прости Господи, оппонентов, что пишут в кавычках слово «историк» применительно к нему, светилу исторической науки? Охота людям самим себя позорить, так и в добрый час.
Но нет, не все так просто. Кто-то ведь принял к производству такое вот «дело». Карта политкорректности сейчас козырная очень у многих политических шулеров. И если сегодня они дошли до того, что позволяют себе клеить ярлыки «ксенофобов» на лучших представителей нашего общества, значит, мы уже очень многое этим шулерам проиграли. Значит, они чувствуют себя в силе. А они и чувствуют. Они демонстрируют неуважение к тому самому закону, к которому обращаются. Заметим, употребление словосочетания «лживые учебники» на сей день противоправно, так как расходится с решением суда. Но это не смущает истцов, поскольку для им подобных действительно только то судебное решение, что вынесено в их пользу.
Мы и впрямь имеем дело с ярко выраженным проявлением экстремизма — только не «экстремизма» покойных ученых, а с экстремизмом тех, кто насаждает сегодня панмонголистские идеи, напрочь позабыв о том, что мир между русскими и татарами стал возможен только после того, как татарский народ перешел от кочевого образа жизни к созидательному оседлому. Могучая фигура Б. А. Рыбакова сегодня мешает пропагандистам насилия и экспансии, романтизирующим вытоптанные поля и пепелища на месте процветавших городов.
И что самое отвратительное (уж не знаю, случайно ли подобное совпадение) — второе по счету судилище над академиком состоится ровно через неделю после его столетнего юбилея. Борис Александрович Рыбаков родился 3 июня 1908 года. 70 из девяти десятков прожитых им лет отданы служению отечественной науке. Он не нуждается в нашей защите. Это мы нуждаемся в том, чтобы было защищено его славное имя.
О почетном татарине Дмитрии Донском
Вот уже и в нынешнем сентябре миновала годовщина Куликовской битвы. А мне вдруг вспомнилось (в связи с чем — расскажу ниже), как отмечала я этот день в 1980-м юбилейном году…
Несомненное преимущество ранней юности перед более зрелыми летами — способность, не раздумывая, воплощать душевные порывы в поступки. Способность не бояться выглядеть — перед самим собою, прежде всего, — наивным или патетичным. Итак, еще на своем дне рождения (в начале сентября) я объявила, что 600-летие Куликовской битвы непременно встречу на поле брани. Причем на рассвете, когда бой начался. Друзья воодушевились — человек семь-восемь еще вызвалось ехать. Но, как это обычно бывает, большинство накануне передумало — и день был, кажется, учебный, и вообще… Из всех желающих осталось только двое — я да один приятель-хиппи по имени Игорь. А за два дня до юбилея я заболела (как уже после выяснилось — воспалением легких). Но разве какая-то дурацкая болезнь — повод отказаться от столь роскошного замысла?
Мы с Игорем вышли из моей квартиры около полуночи. (Встревоженная мама только и сумела навязать нам в дорогу термос с горячим чаем). На вокзале сговорились с проводником поезда — он усадил нас в служебном купе. В Туле высадились часа в четыре утра, в темноте. Дальше был самый трудный этап пути — автостоп. Не то, чтобы я не замечала, будто не чувствую собственного тела, а как бы наблюдаю за ним со стороны, — замечала, но волевой импульс был сильнее лихорадочного состояния… Я горстями глотала зеленые таблеточки бромгексина, оживала на несколько минут, хлебнув из крышечки крепкий мамин чай… Вперед и вперед, успеть и успеть… Успеть до рассвета.
Мы успели. Рассвет этот запомнился мне на всю жизнь: золотисто-медовый, ясный… Солнечные лучи, как пущенные с неба стрелы, быстро разогнали туман… Туман был и в тот давний день… Полк правой руки, полк левой руки, засадный полк… Я пыталась представить, как и где они стояли, как блестело на доспехах солнце, как трепетал черный стяг с ликом Спасителя… Я опустилась в траву на колени и прочла молитвы — какие знала.
На землю меня вернули блики фотовспышки. «Простите, пожалуйста, — смущенно извинился профессионально экипированный фотограф. — Приехал, вот, виды Куликова поля поснимать… Я никак не мог пройти мимо». — «Тогда, по крайней мере, пришлите потом фотографии!» — веско заметил Игорь, приближаясь с малоромантичным кульком винограда в руках. «Непременно!» — фотограф старательно записал адрес.
Приподнятое душевное состояние растаяло, как тот самый исторический туман. Захотелось домой, в тепло.
А вот обратного пути я не помню. Движущий импульс исчерпал себя, болезнь вступила в права. Сильно подозреваю, что до дому бедняга Игорь тащил меня преимущественно на себе.
Почему вдруг вспомнился эпизод юношеских приключений? Недавно (опять же около даты Куликовской битвы) мне довелось дебатировать в «Библио-Глобусе» с Джемалем: на сей раз не с Джемалем-пэром, а с Джемалем-фисом, Орханом. Но как с первым, так и со вторым, хоть тема дискуссии и была вовсе иной, речь зашла о Мамаевом побоище. Точнее о том, что оное, с точки зрения Джемалей, надлежит переоценить на 180 градусов. Но если бы такое говорилось только в спорах со мной! Они всегда и везде об этом говорят. И не только они: об этом твердит муфтий Гайнутдин, фигура одиозная, но при всей одиозности вхожая во всевозможные двери. Для того чтобы перекроить русскую историю, создаются специальные «общественные организации». О скандальной деятельности одной из них, объединении «Ватан», планомерно оскорбляющем память классика нашей исторической науки академика Б. А. Рыбакова, я уже повествовала, повторяться не хотелось бы.
Прием известный: лги многократно, и тебе поверят. Во что же мы можем поверить? Не поручусь за точность цитат из Джемаля, поэтому процитирую по писаному. Некий С. Баймухаметов на сайте «Татарского исторического общества» утверждает, что «Дмитрий Донской на Куликовом поле сражался не против Орды, а за Орду». Каким же, интересно, образом, святой благоверный князь рубил ордынцев ради их собственного блага? А вот каким: в Орде была «смута». Интриган Мамай влез на трон. «Законный Чингизид» Тохтамыш помчался разруливать ситуацию из Тюмени. «Но он не успевал. И тогда против Мамая выступила объединенная русская рать. Русские разбили Мамая и сохранили трон для законного хана Тохтамыша».
