Это позволяет говорить о необычной рецессии или «рецессии не в строгом смысле этого слова», так как, «если что-то похоже на утку, крякает, как утка, ходит, как утка, и летает, как утка, — это „что-то“, скорее всего, уткой и является».
США вытащили себя (и мировую экономику, стержнем которой они и по сей день являются) из начинавшейся депрессии при помощи реализации двух ключевых стратегий.
Первая заключается в «экспорте нестабильности». Непосредственно эта стратегия ориентирована на подрыв конкурентов (или их уязвимой периферии), вынуждающий их капиталы и интеллект (а также капиталы и интеллект неразвитых стран, до начала соответствующего кризиса намеревавшиеся бежать к ним) бежать в «тихую гавань» — США.
Однако главное в этой стратегии заключается в том, что рост нестабильности оправдывает рост военных расходов в самих США, взамен рынка стимулирующих экономику и технологии («военное кейнсианство», эффективно применявшееся Рейганом). Реализованная в 1999 году в Югославии против еврозоны, а затем в 2001 году как минимум в Афганистане, эта стратегия исчерпала себя уже в 2003 году в Ираке. Сейчас США дестабилизируют Пакистан, нанося удар по Ирану, рядом с которым возникает новая «зона хаоса», и, главным образом, по Китаю, который лишается своего влияния в Пакистане, строящегося крупнейшего нефтяного порта Гвадар (а с ним и критически значимых поставок иранской нефти) и, вероятно, военной базы. События в Пакистане свидетельствуют о вырождении стратегии «экспорта нестабильности» в контрпродуктивный для экономического развития США «экспорт хаоса»: США даже не пытаются контролировать дестабилизируемые ими территории, став катализатором глобального военно-политического кризиса и создавая реальную угрозу ядерной войны Пакистана с Индией, а Израиля — с Ираном.
Пример 8. Предел осмысленности: объективное ограничение развития человечества
Есть некая жестокая ирония в том, что стратегия «экспорта нестабильности» утратила свою эффективность именно тогда, когда, по всей вероятности, впервые была применена вполне осознанно и осмысленно, — в 2003 году, в ходе агрессии США и их партнеров против Ирака.
Вероятно, это проявление общего правила, по которому успешная реализация стратегии развития человеческого общества может быть лишь преимущественно бессознательной. Как только общественные системы управления начинают отдавать себе полный отчет в значении и направленности своих действий, эффективность их действий волшебным образом оказывается подорванной. Происходит нечто напоминающее «эффект наблюдателя» в квантовой физике: подобно тому, как наблюдатель меняет развитие процесса, которому он оказывается свидетелем, так и осмысление управляющего процесса (по крайней мере изнутри его самого) резко снижает его качество.
Возможно, причина заключается в том, что сам процесс индивидуального осмысления порождает внутри управляющей системы такое множество неконтролируемых и, более того, не представимых никем обратных связей, что она просто перестает различать действительную реальность и рефлексию своих элементов по ее поводу. В результате она уподобляется сороконожке, запутавшейся в своих ногах, — опять-таки в результате попытки осмысления своей деятельности.
Общее правило можно сформулировать следующим образом: коллективное осознание процессов и закономерностей общественного развития, если оно достигнуто управляющей системой, не должно дополняться внутри нее индивидуальным их осмыслением, ибо такое осмысление лишь запутывает управляющую систему, обременяет ее деятельность и, в конечном счете, парализует.
Строго говоря, данное правило оказывается еще одним обоснованием тезиса о снижении социальной значимости знания — по крайней мере в области общественного развития — и служит подлинным приговором общественным наукам.
Оно представляет собой проявление некоторых объективных, «природных», глубоких внутренних ограничений не только управляющих систем как таковых, но всего человечества, с одной стороны, и развития отдельно взятого индивидуума — с другой.
Человечество и человек, таким образом, достигли по крайней мере в одном направлении предела своего развития; по общему правилу, это означает близость перехода их в некое новое качество.
Второй стратегией поддержки экономики США была «накачка» рынка безвозвратных ипотечных кредитов. Созданный ею финансовый пузырь начал «ползти по швам» еще летом 2006 года, но разнообразие, многоуровневость и гибкость финансовой инфраструктуры США привели не к мгновенному краху, но к длительной агонии, перешедшей в открытую форму только в сентябре 2008 года.
Таким образом, обе стратегии поддержания мировой экономики, позволившие временно «заморозить» глобальный кризис перепроизводства на протяжении большей части 2000-х годов, полностью исчерпали свой ресурс.
При этом, как обычно бывает, оттягивание открытой фазы кризиса лишь усугубляет ее разрушительность.
Сегодня развитые страны пытаются уже не повысить свою конкурентоспособность, но просто запихнуть мир обратно в уже уходящие навсегда 90-е и 2000-е годы, когда под видом разговоров о глобализации сложился, по сути дела, новый колониализм.
Органическая неспособность США поступиться даже малой частью текущих интересов ради урегулирования своих же собственных стратегических проблем, их поистине убийственный эгоизм делает невозможным осмысленное изменение глобальной финансовой архитектуры. Это естественно: они являются главным выгодоприобретателем изжившего себя мирового финансового порядка, и любое его изменение будет означать нанесение им конкретного (и весьма значительного) материального ущерба. Соответственно, любому американскому президенту (или иному руководителю), давшему свое согласие на причинение его стране этого ущерба, можно будет просто не возвращаться на территорию США с соответствующих переговоров: если он и не будет растерзан толпой разъяренных граждан, его культурно и при всеобщем одобрении пристрелит очередной «одиночка».
В менее категоричной форме это относится и ко всем без исключения остальным, второстепенным бенефициарам мирового финансового порядка, то есть ко всем развитым в настоящее время странам.
Невозможность сознательной трансформации мировой финансовой архитектуры не только делает глобальное развитие стихийным и, соответственно, сопровождающимся неоправданными диспропорциями и разрушениями. Кладя конец американскому интеллектуальному лидерству (ибо первенство интеллекта оказывается обесценено тупиковой системой интересов), эта невозможность буквально выталкивает на авансцену мирового развития новых ключевых участников — не только Евросоюз [11], но и Китай и, если у нашего руководства хватит интеллекта, Россию, кладя тем самым конец Pax Americana.
Конечно, Евросоюз как развитый субъект глобальной экономики является выгодополучателем современного мирового финансового порядка, и это, как и в случае США, ограничивает его возможности по сознательному изменению этого порядка. Однако он может рассчитывать с лихвой компенсировать свои потери от его изменения за счет существенного ослабления американских позиций, и эти надежды могут возвращать ему активную творческую позицию.
Пример 9. Необходимые изменения глобальной финансовой архитектуры
Объективная необходимость создания качественно новой глобальной финансовой системы никем не оспаривается уже более десяти лет. При этом наиболее насущные изменения были сформулированы еще в ходе кризиса 1997–1999 годов, когда их необходимость была осознана в полной мере. На протяжении последующего времени они всесторонне обсуждались и отшлифовывались не только в принципиальном плане, ной с точки зрения технологической и управленческой осуществимости. Они блокируются исключительно своей несовместимостью с текущими интересами США, но их постоянное выдвижение, в том числе и на высоком уровне, свидетельствует об объективной потребности в них.
Наиболее значимыми среди этих изменений представляются следующие:
Обеспечение прозрачности движения спекулятивных капиталов (в перспективе — и всей деятельности глобальных корпораций с созданием глобального наблюдательного, а затем и регулирующего органа).
Превращение налога на вывод из страны спекулятивного капитала из экстремальной меры в нормальный, признанный мировым сообществом инструмент экономического регулирования, применяемый национальными правительствами при определенных, заранее известных условиях. Не стоит забывать, что в кризисе 1997–1999 годов именно применение подобного налога спасло экономики Чили и Малайзии — с формальной точки зрения наиболее либеральной и наиболее авторитарной из неразвитых экономик того времени при том, что остальные экономики пали жертвами кризиса и прошли через разрушительные девальвации.
