Ознакомительная версия.
А вдруг у Лаврентия Павловича и впрямь имелись скрытые таланты, открыто продемонстрированные Александром Пушкиным и Сергеем Есениным? Писали же стихи брежневский «чекист № 1» Юрий Андропов и горбачёвский «президент СССР» Анатолий Лукьянов.
Даже герой Сталинграда маршал Ерёменко однажды разразился поэмой, как о том свидетельствует поэт Константин Симонов. Правда, в последнем случае Симонов, которому командующий Сталинградским фронтом, вдохновлённый только что одержанной победой, показал свою «поэму», отговорил «собрата по Парнасу» от обнародования своего опуса».
Так почему бы и маршалу Берии быть чуждым тому, чтобы глотнуть порой из Ипокрены — волшебного источника вдохновения, образовавшегося на горе Геликон после удара Пегаса копытом?»
И не только глотнуть, но и попытаться найти благодарных слушателей и ценителей своего творчества среди коллег по Политбюро и ГКО».
То есть если бы в тексте дневников содержались указания на то, что Берия писал стихи или сочинял симфонии, то даже такие указания нельзя было бы определять как результат «умоделия» Кремлёва. А вдруг в лице Лаврентия Берии мы и впрямь имели непризнанного Александра Пушкина или хотя бы Евгения Евтушенко-Гангнуса?
Нет, только если бы в тексте дневников позднее отыскалась другая запись, например: «20 декабря 1949 г. Наконец-то мою поэму «Великий Сталин на Кавказе» опубликовал массовым тиражом «Гослит» в кожаном переплёте с золотым обрезом. Коба предложил заменить псевдоним на «Сергей Пушкин». Оформили постановлением Совмина, так и издали в честь юбилея Кобы», — то вот такую запись профессор Козлов имел бы все основания отнести к «открытому» им третьему информационному пласту дневников и оценить как «исключительно сознательную фальсификацию».
Но профессор Козлов ни на одну подобную запись не указывает. Зато облыжно объявляет все записи, отнесённые им к придуманному им же «третьему информационному пласту», фальсификацией.
Ну-ну…
Подведём итог «пластования» профессором Козловым текста дневников на три пласта и последующего «третирования» этих пластов.
Задумаемся: что признал, сам того, естественно, не желая, профессор Козлов в итоге своего анализа?
А вот, пожалуй, что».
По признанию профессора Козлова:
1. Текст дневников Берии разделяется на три информационных пласта.
2. Первый пласт полностью подтверждается подлинными и достоверными документами.
3. Второй пласт не подтверждается документами прямо, но не противоречит документам.
И хотя информация этого второго пласта, как пишет профессор Козлов, «невнятно, а то и вовсе» не отражена «в подлинных и достоверных документальных исторических источниках», в соответствии с собственной оценкой моего оппонента можно говорить о косвенном подтверждении документами исторической достоверности и второго пласта.
4. Третий пласт не подтверждается какими-либо историческими документами ни прямо, ни косвенно, но и не опровергается ими!
Плюс ко всему этому — по признанию самого профессора Козлова — дневники имеют безупречную хронологию, полностью совпадающую с достоверной исторической хронологией.
Вывод же профессора Козлова из его же собственной констатации оказывается почему-то на удивление нелогичным: «Дневники — плод умоделия Кремлёва».
Ну-ну…
А ведь в трёх томах дневников Берии есть ещё и четвёртый, так сказать, пласт информации, о котором профессор Козлов не упомянул явно не по забывчивости.
Этот пласт — мои развёрнутые комментарии, справки и примечания к дневникам Берии. И это очень немаленький пласт.
Оригинальный текст дневниковых записей Л. П. Берии занимает в общем объёме публикации не так уж и много места. Эти записи, что вполне естественно, — лишь малая часть того, что вошло в три тома дневников. Основную же часть трёх томов составляет мой собственный текст, где я выступаю как комментатор текстов Л. П. Берии.
Подобное соотношение комментируемого текста и комментариев и примечаний к тексту отнюдь не такой уж редкий случай. Например, вся переписка Ивана Грозного с князем Курбским занимает около 50 страниц современного типографского текста. Однако академическое издание переписки Ивана Грозного с князем Курбским в серии «Литературные памятники» имеет объём более чем в 420 страниц.
На 50 страниц оригинального текста — 370 страниц предисловия, послесловия, комментариев и примечаний.
Пожалуй, примерно так же соотносятся в публикации дневников Берии текст их автора, то есть непосредственно Л. П. Берии, и текст их комментатора, то есть Сергея Брезкуна (Кремлёва).
И вот об а том, четвёртом, информационном пласте — комментариях и примечаниях публикатора дневников Берии — член-корреспондент РАН профессор В. П. Козлов почему-то не сказал фактически ни слова.
Как ни странно, профессор Козлов никак не аттестовал ни те достоверные, но замалчиваемые исторические сведения, которые я привожу, ни мои комментарии. Он даже не пытался дезавуировать то видение эпохи Сталина и Берии, которое заявлено в комментариях Кремлёва к дневникам Берии.
Так почему профессор Козлов обо всём этом предпочёл умолчать?
Более развёрнуто мы поговорим на эту тему позднее, но кое-что скажу сразу.
Всё, что касается непосредственно исторических сведений и данных, содержащихся в четвёртом информационном пласте, абсолютно достоверно и аутентично, поскольку всё там опирается на те документы, которые были опубликованы коллегами профессора и членкора В. П. Козлова уже в антисоветские, антикоммунистические, антисталинские и антибериевские годы.
То есть мои комментарии, смею заявить, являются не просто некими моими досужими рассуждениями, а каждый раз подкрепляются точными историческими данными и фактами.
И всё это бьёт фальсификаторские потуги официозных историков наповал!
Правда истории — даже та её часть, которую профессоры-академисты выпустили на свет божий мизерными тиражами в дорогостоящих сборниках документов и других печатных источниках, мало доступных широкой народной массе, — не за этих профессоров!
Вот и приходится им помалкивать…
Приходится ограничиваться рассуждениями и суждениями вместо точной и объективной реконструкции эпохи Сталина и Берии. Ведь точная реконструкция для нынешнего официоза убийственна.
У меня есть ещё что сказать по этому поводу и кроме уже сказанного, но — всему своё время и место.
Я ещё об этом всём скажу!
Пока же вернусь к анализу статьи профессора Козлова, который пишет:
«Нам осталось ответить на два вопроса, связанные с этим документальным подлогом: кто его автор и зачем он это сделал? Автора подлога выд ают легенд а об обнаружении «Личного дневника» Берии, комментарии к его тексту и книга «Берия. Лучший менеджер XX века». Все эти три документа едины по своей идейной заданности, в ряде случаев они дополняют друг друга. Автор двух из них не скрывает свое имя. Это Кремлёв. Не случайно в своем предисловии к публикации он делает важное заключение: «Должен сказать, что работа по подготовке дневника Л. П. Берии к печати лишь укрепила те мои выводы, которые я сделал ранее относительно Берии и его эпохи» (т. 1, с. 29). Следовательно (? — С. К.), и третий документ — «Личный дневник» Берии — есть результат умоделия того же человека».
Да-а…
«Сила», «логика» и «убедительность» подобной «аргументации» напомнили мне Элизу Дулитл.
Героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» и популярного мюзикла «Моя прекрасная леди» Элиза была убеждена, что тот, кто стянул тёткину шляпку, тот и тётку «кокнул», потому что «тамошняя публика» и за шляпную булавку могла «укокошить».
Вот и тут, на том основании, что личный дневник Берии, комментарии Кремлёва к его тексту и книга Кремлёва «Берия. Лучший менеджер XX века» едины не по своей идейной заданности, конечно (ибо я, в отличие от официозных историков, ничьих заказов не выполняю), а по идейному наполнению, профессор Козлов делает вывод о том, что все три текста якобы принадлежат одному и тому же лицу.
Но простите! Кремлёв оценивает эпоху Сталина и Берии во всех её основных чертах практически так же, как её оценивали бы сами Сталин и Берия. Так с чего тогда, спрашивается, должны расходиться оценки и мысли Берии и его комментатора?
И как они могут «в ряде случаев» не дополнять друг друга, если речь во всех трёх текстах об одном и том же, а именно: о ЛЛ. Берии, его деятельности, его жизни и жизни страны, для которой Берия работал?
Я понимаю, если бы профессор Козлов привёл, скажем, примеры прямых или характерных стилистических совпадений в тексте дневников, впервые увидевших свет в 2011 году, и текста моей книги о Берии, впервые изданной весной 2008 года. Тогда можно было бы о чём-то говорить…
Ознакомительная версия.
