Ознакомительная версия.
Нет же — не проводя никакого текстологического анализа, профессор Козлов тем не менее заявляет об авторстве Кремлёва во всех трёх случаях.
Ну-ну…
А дальше — больше! Профессор Козлов выступает ещё и в роли Вольфа Мессинга, якобы умевшего угадывать мысли публики, и заявляет:
«Два мотива подвигли его (Кремпёва. — С. К.) на документальный подлог: продемонстрировать читателю «Личным дневником» Берии образ человечного государственного деятеля, пекущегося о благе страны, переживающего за свои и других ошибки, — с одной стороны, и подложным документальным источником, обнаруженным якобы после выхода его книги «Берия. Лучший менеджер XX века», подтвердить всю систему общих и частных заключений о деятельности этого человека в этой книге — с другой».
Прямо так и сказано, и написано. Не в форме вопроса или предположения — мол, надо полагать, что Кремлёва подвигло то-то и то-то или хотя бы: скорее всего, Кремлёвым двигали следующие соображения и т. д.
Нет, прямо-таки с фельдфебельской, а не с профессорской прямолинейностью бухнуто: на подлог Кремлёва подвигло… и т. д.
Ну ладно бы с уверениями в подлоге — в конце концов, я не могу запретить профессору Козлову считать обнародованные мной дневники Л. П. Берии подлогом. Но прямо заявлять что-то от моего фактически имени?!
При живом Кремлёве, без полномочий от Кремлёва, публично сообщать о том, что Кремлёвым-де двигали те или иные соображения?!!
Заявлять это, не имея к тому никаких оснований, кроме собственных профессора Козлова измышлений?!!
Это, простите, как-то не очень по-профессорски.
А может, наоборот — очень даже по-профессорски? Ведь современное литературоведение, например, совершенно спокойно относится к тому, что западные якобы литературные якобы шедевры не только полны того, что раньше называлось нецензурщиной, но и издаются в «Россиянин» со всеми «ненормативными» словами без обязательных ранее точек.
Ненормативное в «Россиянин» становится нормативным, лживое — якобы правдивым, подлое — приветствуемым…
Оруэл ловщина, да и только.
Так что и с профессора Козлова взятки гладки.
Это всё, конечно, более чем грустно. Но это пока, увы, факт и приметы ельциноидной «эпохи».
Но я-то — не ельциноид! Чем я руководствуюсь, позвольте отвечать мне самому, а в досужих академических интерпретаторах и извратителях моих побуждений я никогда не нуждался, не нуждаюсь и не буду нуждаться впредь!
Так вот, от своего собственного имени заявляю, что профессор Козлов попал пальцем в небо относительно моих мотивов к публикации дневников Берии и других его материалов.
Мною двигало исключительно стремление и желание познакомить соотечественников с очень — на мой взгляд — интересными материалами, которые оказались в моём распоряжении.
Что же до якобы желания «продемонстрировать читателю «Личным дневником» Берии образ человечного государственного деятеля, пекущегося о благе страны, переживающего за свои и других ошибки», то такое желание не могло быть в данном случае для меня подлинной мотивацией.
Не могло быть, во-первых, потому, что такой — мощно положительный — образ Берии создаётся всем массивом той достоверной документальной информации, который к сегодняшнему дню опубликован, причём опубликован уже в антисоветский и антикоммунистический период истории России.
Во-вторых, я уже немало потрудился для того, чтобы воссоздать облик и личность подлинного Берии, написав ту самую объёмную книгу, о которой упоминает профессор Козлов, а именно — «Берия. Лучший менеджер XX века».
Уже после её публикации, осваивая новые материалы о ЛЛ. Берии, я понял, что даже эта книга не раскрывает роли и значения Берии в полной мере, хотя и имеет объём в 800 страниц убористого текста. Поэтому у меня раз за разом возникало желание дополнить свою книгу, развив её в двухтомник.
Только занятость другими темами, в частности темами Сталина, 1941 года и 1945 года, не позволяла вше реализовать этот замысел.
И если бы у меня нашлось лишнее время, я бы использовал его именно так — не для «изготовления» «дневников Берии», а для того, чтобы, как пишет профессор Козлов, «подтвердить всю систему общих и частных заключений о деятельности» Берии, изложенных в первой моей книге, расширенным её вариантом.
У меня набиралось для этого вполне достаточно новых достоверных документальных и мемуарных данных.
Но появление в моём распоряжении материалов «Павла Лаврентьевича» трансформировало мои намерения, и те материалы, которыми я намеревался воспользоваться для расширения первой книги, я использовал для комментирования текста дневников Берии.
Само собой, что появление у меня материалов «Павла Лаврентьевича» обусловило необходимость и новой огромной работы с источниками, но — не для «изготовления» дневников Берии, а для их, по возможности, наиболее полного и глубокого осмысления, комментирования, снабжения развёрнутыми примечаниями и т. д.
Так что профессор Козлов ошибся и здесь.
Мне осталось сказать немногое, ибо статья профессора Козлова приближается к концу, а значит, приближается к концу и мой анализ непосредственно её текста. И вот тут начинается — как на мой вкус — самое занятное.
Вначале — слово профессору Козлову:
«Фальсификация Кремлёва полностью соответствует типологии подлогов документальных исторических источников. Например, чтобы исключить натурную демонстрацию подлога — подлинную рукопись дневника Берии — он изобретает достаточно примитивную и простодушную легенду о ее бытовании. Похожими легендами сопровождались подлоги Х. Х. Дабелова, Д. И. Минаева, А. Р. Раменского и др. Как и в случае с другими документальными подлогами, например «Дневником А. Вырубовой», фальсификатор не смог скрыть своей зависимости от подлинных документальных исторических источников. Не ново и стремление фальсификатора с помощью «вновь найденного документального источника» придать больший авторитет своим прежним наблюдениям и выводам — к такому приему прибегали, например, Д. И. Минаев, изобретший «Сказание о Руси и вещем Олеге», Ю. П. Миролюбов, создавший «Влесову книгу».
Итак, мой оппонент в очередной раз пытается представить Кремлёва неким топорным фальсификатором, а опубликованные материалы Л. П. Берии — бездарным результатом «умоделия» Кремлёва и неумелой фальшивкой.
В Сети, наряду со многими объективными и доброжелательными оценками «Дневников», хватает и комментариев, просто-таки истекающих чёрной злобой как по отношению к Берии, так и по отношению к Кремлёву. При этом интеллектуальный уровень подобных комментариев не отличается от их эмоционального уровня — уровня зоологической злобы.
Ну уж — чёрт с ними, Бог с нами.
Однако профессор Козлов — академист, он известен своими трудами как раз по анализу исторических мистификаций и т. п., он автор известных книг «Анализ подделок исторических источников XVIII–XIX веков» и «Обманутая, но торжествующая Клио: Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке» (последняя есть и в моей личной библиотеке).
И вот, при всём при этом, профессор Козлов, говоря о Кремлёве как о примитивном фальсификаторе, оперирует такими не только известными, но и крупными именами — Дабелов, Минаев, Раменский, Миролюбов…
Профессор Козлов ссылается на знаменитый поддельный «Дневник Вырубовой»… Этот «Дневник», хотя и не принадлежит любимой фрейлине последней русской императрицы, многими всерьёз рассматривался и рассматривается как интересный именно документальный источник, как адекватное свидетельство эпохи.
На мой взгляд, всё это где-то даже забавно! А сравнение меня с такими примерами и постановка моего имени в один ряд с авторами крупных исторических мистификаций даже как-то подняли меня в своих собственных глазах.
Надо же — вот Дабелов и Щёголев, а вот — Кремлёв!
Ведь приводимые профессором Козловым примеры стали классическими и известными как раз потому, что авторы мистификаций обладали огромной профессиональной квалификацией, исторической эрудицией и таким литературным талантом, что, будучи сами людьми пишущими, смогли скрыть своё авторство и успешно мистифицировать высокоучёных коллег.
Так давайте уж одно из двух!
Или «Дневники Берии» принадлежат перу Л. П. Берии, и тогда — о чём разговор?
Или эти дневники являются «дневниками» в кавычках и принадлежат перу Кремлёва. Но тогда уж отдайте Кремлёву должное, хотя бы сквозь зубы выскажите похвалы ему!
Подчёркиваю — сказанное выше не означает каких-либо моих признаний в подлоге! Моя работа над дневниками Берии заключалась в подготовке их к печати, комментировании и снабжении развёрнутыми примечаниями и биографическими справками.
Ознакомительная версия.
