Из этих семнадцати стран только шесть отвечают второму критерию — в них увеличение инвестиций как минимум соответствовало объему предоставленной помощи. Среди этих шести магических стран две получали незначительные объемы помощи: Гонконг (в среднем 0,07 % ВВП в 1965-1995 гг.) и Китай (в среднем 0,2 % ВВП). Остальные четыре страны — Тунис, Марокко, Мальта и Шри Ланка — действительно получали значительные объемы помощи. Восемьдесят две страны представленным критериям не отвечают.
Эти данные по отдельным странам напоминают результаты исследования 1994 г., которое не выявило никакой связи между помощью и инвестициями по разным странам. В отличие от того исследования, я не намереваюсь делать общие заявления о неэффективности международной помощи. Оценки подобного рода всегда сложны, в особенности из-за возможности влияния некоего третьего фактора как на помощь, так и на инвестиции. Не исключено, что в какой-либо из этих стран произошло бедствие вроде засухи, отчего инвестиции упали, а помощь увеличилась. Я лишь задаюсь вопросом, действительно ли помощь и инвестиции идут рука об руку, как предполагали те, кто пользовался моделью дефицита финансирования. Защитники этой модели ожидали, что помощь будет направляться на инвестиции, а не на помощь стране в засушливый год. По моим расчетам, эволюция инвестиций и помощи происходила не так, как мы ожидали.
Концепция дефицита финансирования не смогла стать панацеей, поскольку она идет вразрез с официальным девизом этой книги — люди реагируют на стимулы. Подумайте о мотивации реципиентов иностранной помощи. Они инвестируют в будущее, если их инвестиции приносят высокую доходность. Они не инвестируют в будущее, если ее не получают. Нет оснований считать, что помощь, выдаваемая только в силу бедности реципиента, меняет стимулы для инвестирования в будущее. Помощь как таковая не заставит реципиентов увеличивать свои инвестиции — она будет использована для приобретения потребительских товаров. Именно это мы и обнаруживаем, когда исследуем связь между помощью и инвестициями: она отсутствует.
Вместо того чтобы целиком уходить на потребление, помощь могла бы способствовать инвестированию. Вот почему многие сторонники идеи предоставления займов предлагали, чтобы размер помощи ставился в зависимость от происходящего увеличения внутренних сбережений. Правительствам бедных стран это придало бы стимул для наращивания внутренних сбережений (например за счет сокращения государственных расходов) и поощрения частных сбережений (за счет налоговых льгот на доходы, которые используются для сбережений, и более высокого налога на потребление). Рост сбережений предохранял бы получателей помощи от возникновения проблем с возвращением долгов и побуждал их к увеличению инвестиций. Пока все обстоит наоборот: у стран с меньшими сбережениями выше дефицит финансирования, а потому именно они получают иностранную помощь в большем объеме.
От инвестиций к росту
Второе звено в концепции дефицита финансирования — связь между инвестициями и экономическим ростом. Действительно ли инвестиции быстро сказываются на темпах роста, как предполагает модель дефицита финансирования?
Я начал с предположения о существовании на протяжении краткосрочного периода одинаковой для любой страны взаимосвязи между объемом инвестиций и темпами роста. Для оценки этой взаимосвязи я решил использовать средние показатели за четыре года (в отделах МФО, специализирующихся на проблемах конкретных стран, принято делать прогнозы в среднем на пятилетний срок). При этом прогноз на первый год обычно делают исходя из текущей экономической ситуации. Так что реальный горизонт прогнозирования составляет как раз четыре года. Результаты проделанного мной анализа оказались не в пользу концепции дефицита финансирования: никакой связи между темпами роста, наблюдавшимися на протяжении четырехлетнего периода, и инвестициями, сделанными в течение предшествующих четырех лет, обнаружить не удалось [47].
Теперь допустим, что взаимосвязь инвестиций и темпов роста различается по странам, и изучим эту зависимость отдельно по каждой стране. Итак, есть 138 стран, по каждой из которых есть как минимум десять наблюдений по объему инвестиций и темпам роста. Опять-таки, у нас есть два критерия для проверки наличия связи между этими факторами. Во-первых, должна наблюдаться положительная статистическая связь между экономическим ростом и инвестициями, произведенными годом ранее. Во-вторых, эта связь должна быть в «обычных» пределах, чтобы подход «дефицита финансирования» выглядел обоснованным. Обоим критериям отвечают четыре очень разные страны — Израиль, Либерия, Реюньон (крошечная французская колония) и Тунис [48].
Теперь, вспоминая эти редкие страны, в которых связь между помощью и инвестициями проявлялась именно так, как и ожидалось, я могу заключить, что концепция дефицита финансирования не противоречит данным только по одной стране — Тунису. И прежде чем тунисцы примутся за организацию по этому поводу общенациональных торжеств, хочу заметить, что одно успешное попадание из 138 вполне может оказаться случайным. Подобный казус бывает и тогда, когда модель в целом не имеет никакого смысла, — а пока практика показывает, что дело обстоит именно так.
Необходимы ли инвестиции в краткосрочном периоде?
По отношению к остальным 137 странам ритуальное заклинание экономистов-практиков на сегодня сводится к тому, что инвестиции необходимы, но недостаточны. Я могу проверить это предположение, посмотрев, сколько четырехлетних периодов активного роста (7 % и выше) сопровождалось необходимыми показателями инвестиций в предыдущие четыре года. В девяти десятых стран условие «необходимости» не соблюдается. Для краткосрочных временных горизонтов, на которых специализируются экономисты МФО, нет данных о том, что инвестиции — необходимое или достаточное условие активного роста. В более долгосрочной перспективе наблюдается корреляция темпов роста с накоплением физического капитала. Однако в следующей главе я покажу, что дело здесь не в инвестициях, а в технологии.
Используя средние показатели по четырехлетним периодам, давайте рассмотрим периоды, когда темпы роста повышались, и попробуем понять, как часто при этом инвестиции росли на «требуемую величину». Оказалось, что во время таких периодов активного роста на протяжении четырех лет инвестиции увеличивались на «требуемую величину» только в 6 % случаев. Остальные 94 % таких периодов не вписываются в концепцию «необходимого условия». С практической точки зрения, таким образом, рост инвестиций не является ни необходимым, ни достаточным условием для повышения темпов роста в краткосрочной и среднесрочной перспективе.
Для того чтобы понять, почему идея о том, что рост пропорционален инвестициям в предыдущем периоде, не срабатывает, вспомним, на чем основывалось предположение о такой взаимосвязи. Считалось, что объем производства ограничен объемом физического капитала, потому что свободная рабочая сила всегда представлена в излишке. Нобелевский лауреат Роберт Солоу, чью модель роста я рассмотрю в следующей главе, еще в 1956 г. отметил, что с этой моделью что-то не так (его прозрение четыре десятилетия оставалось без внимания сотрудников МФО). Если рабочая сила представлена в избытке, а объем физического капитала ограничен, то у компаний будут стимулы применять технологии, рассчитанные на большое количество людей и малое количество средств производства. Например, в США, где рабочих не хватает, при строительстве дорог используют много отбойных молотков и мало людей. А в Индии при строительстве тех же дорог множество людей вручную орудуют ломами. Предположение о том, что инвестиции сами по себе выступают решающим фактором экономического роста, противоречит идее, которую я отстаиваю: люди реагируют на стимулы.
Соображения, связанные с избытком рабочей силы, стали одной из причин того, что доноры торопились восполнить дефицит «необходимых» инвестиций. Ведь если инвестиции не могут обеспечить достаточный рост выпуска для потребления избыточной рабочей силы, безработица будет увеличиваться. Например, в отчете Всемирного банка по Египту 1998 г. излагалась известная идея о росте, пропорциональном инвестициям, а затем говорилось об опасности роста безработицы до 20 % к 2002 г. (в 1998 г. — 9,5 %), если экономический рост составит только 2 %. Если же рост составит 6,5 % (при помощи более масштабных инвестиций), прогнозировали авторы отчета, то безработица в 2002 г. составит только 6,4 % от всей рабочей силы страны [49]. Предполагать, что низкий объем инвестиций автоматически приведет к росту безработицы, — просто глупо; при таких рассуждениях опять игнорируется возможность замены средств производства рабочей силой. Когда количество средств производства медленно увеличивается из-за низкого объема инвестиций, то, скорее всего, избыточная рабочая сила будет замещать дефицит средств производства. Концепция избыточной рабочей силы предполагает, что при данном уровне инвестиций дополнительные человеческие ресурсы не оказывают влияния на производство. Однако все факты свидетельствуют об обратном.
