Обоснованием для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемого Толмачева явилось якобы то, что, находясь на свободе и являясь главным редактором двух газет и журнала, Толмачев может (!!!) опубликовать в них ложные сведения, порочащие потерпевшего, свидетелей и других участников уголовного процесса.
На памяти многих наших коллег это первый случай, когда журналиста посадили за то, чего он ещё не совершал. За гипотетическую возможность опубликования каких-то якобы порочащих сведений.
В "деле Толмачева" очень много странностей. Вся эта история превращения независимого журналиста в вымогателя полна темных страниц, которые настойчиво приводят к мысли о том, что Толмачев, прежде всего, жертва корпоративных усилий некоторых высокопоставленных чиновников регионального масштаба, которых мужественный главред "УЗ" смело критиковал в своих острых публикациях, портя им властный имидж. Так что, думается, не нужно большого труда и чрезмерного напряжения мозговых извилин, чтобы не рассмотреть в лице Толмачева, второй год находящегося в СИЗО, именно фигуранта "заказного" уголовного дела.
Клавдия Петренко
13 июня 2013 2
Разговор с заключенным
Я уже давно не замечаю вышки охраны и колючую проволоку, которая тянется через Батайск. Время от времени по городу разлетаются нелепые слухи о побегах осужденных. Всё, не более. Для нас, местных, колонии как будто нет. Мы привыкли. Я была здесь в последний раз ровно 20 лет назад - та же чистота, та же черная зэковская форма и тот же запах. Только, если раньше здесь сидели рецидивисты, те, кто имел уже не первую судимость за тяжкие преступления, то теперь - "первоходки", совершившие особо тяжкие преступления. Молодой человек, проходивший срочную службу в армии, застрелил четверых своих сослуживцев, затем пытался застрелиться сам, но выжил. У него почти нет левой половины лица. Срок - 17 лет. Мужчина с огненно-рыжими волосами и умными голубыми глазами. Подделывал ценные бумаги госбанка. 9 лет. Убийцы, мошенники, сбытчики наркотиков
- Будь моя воля, я пригнал бы сюда технику и сравнял бы их всех с землей! - сказал мой коллега, когда мы подъезжали к колонии. Я не смогла его поддержать. То ли по-женски, то ли по-христиански, но отчего-то стало очень жаль почти две тысячи человек, большинство из которых не имеют будущего вообще. Да и что там - будущего! У них есть только прошлое
Человека, о котором я решила написать, мне не "подбирали". Такова его жизнь: даже спустя 15 лет отсидки судьба вновь распорядилась так, что его имя не забыто. Я не знала, за что он судим - руководство колонии озвучило лишь срок и статью. Но когда нас познакомили, я поняла, что часа для интервью будет мало: военная выправка, грамотная речь, хорошие манеры
Сергей Корогодин, 1964 года рождения. Его имя можно найти в Википедии. "Известен как главарь банды. Родился в Ростове-на-Дону, там же закончил высшее военное зенитно-ракетное училище. В звании старшего лейтенанта был уволен из рядов Вооруженных Сил. Уникальность банды состояла в том, что пятеро из бандитов были до момента своего задержания действующими сотрудниками милиции, причем все на хорошем счету у руководства. В банду вошли и два уголовники. У каждого была своеобразная должность: разработчик операций, разведчик объектов нападений, контрразведчик. Самым громким преступлением банды стало похищение сына председателя Ростовского отделения Сбербанка Королькова Максима, которое произошло вечером 4 ноября 1998 года. Его вывезли в подвал одного из ростовских домов, а впоследствии - на дачу в Неклиновский район. Бандиты потребовали за жизнь Максима 800 тысяч долларов. Владимир Корольков обратился в милицию, но поскольку все планы следствия были известны членам банды - милиционерам, то все попытки задержать их были безуспешными. Корольков пробыл в руках похитителей 87 дней. 26 января 1999 года Максиму удалось бежать. Произошло это благодаря подкупу одного из охранников, которому он пообещал 300 тысяч долларов. В итоге Корольков застрелил другого охранника тремя выстрелами в спину и голову, и скрылся. Благодаря его показаниям были задержаны несколько членов банды, которые выдали сообщников. В том числе и Корогодина". Такова вкратце фабула преступления, в последних строках приговора к которому значилось: "Исключительно опасен для общества". Тем не менее, мой главный вопрос к Корогодину касался не похищения Королькова. Я хотела понять, как человек становится преступником? Тот же Корогодин: великолепная семья, отец - кадровый офицер, сам Сергей - один из лучших на курсе, затем служивший в сверхсекретной части Этот почти единственный вопрос я и задала.
Сергей КОРОГОДИН. Как я стал преступником? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует вернуться в те годы, которые теперь принято называть "лихими девяностыми" и в которые, собственно, все и началось.
На фоне волны демократизации, поднятой первым и последним президентом СССР, не слишком заметным был, наверное, уже забытый всеми Референдум от 17 марта 1991 года. Этим Референдумом был поставлен перед народом крайне важный вопрос: быть ли Советскому Союзу в его прежних границах единого государства или нет никакой надобности в его сохранении. Подавляющее большинство, где-то около 80 % голосовавших, высказались за сохранение страны. Это была воля народа, четко и недвусмысленно выраженная вполне демократическим способом. Тем не менее, уже через восемь месяцев, воспользовавшись ситуацией с ГКЧП, на этот выбор народа наплевали. И не кто-нибудь, а высшие руководители государства, 8 декабря 1991 года собравшиеся, как паханы на малину, на спецобъекте в Вискули, созданном для утех ещё коммунистических бонз в Беловежской пуще. Вечно полупьяный Ельцин со товарищи подписали тогда Договор СНГ, разом развалив страну, которую тысячу лет собирали по крохам русские цари и за которую были отданы миллионы жизней. Вакханалия развала Союза тут же продолжилась полным развалом его Вооруженных Сил, а вслед за тем и экономической системы. К власти в стране пришла кучка лжецов и жулья, быстро прибравшая к рукам все "заводы, газеты и пароходы"
Как должен был я, офицер специальных войск, присягавший на верность стране в 81-м, относиться к подобной власти? Уж не уважать ли ее и ее законы, законы банды, сумевшей сделать то, что не удалось даже Гитлеру?!
Нет, я не питал никаких иллюзии относительно коммунистического режима и даже имел с ним разногласия на идеологической почве, но воспринимал его, как болезнь, которой рано или поздно переболеет моя Родина. И Родину эту действительно был готов защищать, "не щадя своей жизни". Не имело никакого значения мое фиктивное увольнение из армии на тот момент, и любой, кто со мной служил, мог бы подтвердить это. Шок от развала страны был настолько силен, что едва не стоил мне жизни. Сидя в маленьком баре на улице Горького в декабре 91-го, мы с приятелем обсуждали случившееся, и мне пришло в голову сравнение с сюжетом известного старого фильма "Служили два товарища". В самом конце картины врангелевские войска эвакуируются из осажденного Крыма. Герой Высоцкого, белый офицер, оставляет на берегу верного коня и любимую женщину. Пароход отчаливает, и отчаянно рвущийся к хозяину конь прыгает с причала в море. Поручик молча наблюдает с кормы, как захлебывается в волнах его друг и всё дальше уходит родной берег. А потом достает пистолет и стреляет себе в голову. Я сказал, что отлично его понимаю и, скорее всего, поступил бы так же. Приятель, по-видимому, не ожидая такого эффекта от своих слов, предложил мне застрелиться, заметив, что я сам говорил о сходности ситуации. Разговор был очень острым, да и выпито было немало. В общем, я достал "браунинг", который носил при себе, передернул затвор и Старый немецкий патрон 1939 года дал осечку, и когда я выщелкнул его из ствола в салатницу, приятель побелел как полотно. Для чего я это говорю? Для того, чтобы вы поняли: есть люди, для которых не главное - сколько стоят сосиски в соседнем магазине, и которые способны на поступок из убеждений. Даже если этот поступок не слишком умён. Через некоторое время и после метаний из стороны в сторону, при которых я перебивался случайными заработками и практически вел маргинальную жизнь, случай свел меня с одной компанией из тогдашних правоохранительных органов. Не стану называть их имен, хотя бы потому, что ничего плохого от них не видел. У нас состоялась достаточно откровенная беседа, которую на языке спецслужб обычно называют вербовкой. Коснувшись в разговоре ситуации в стране и конкретно Ростовской области, я заметил собеседникам тот факт, что мы, собственно, ничем не обязаны нынешнему руководству России. И предложил создать систему, при которой властные возможности контролирующих служб можно было бы использовать к нашему общему интересу.
