Дело в том, что Анатолий, бывший журналист, а ныне владелец рекламного агентства, для того, чтобы "быть в контексте", пишущий кое-когда статейки, принимающий участие в "круглых столах" и прочих посиделках, в одном не шибко солидном издании поместил свои размышления о действиях США против Ирака. Нет, Боже упаси, он не критиковал и даже не сомневался в действиях своей возлюбленной. Америка для него всегда права, потому что она — Америка. Просто он, считающий себя специалистом по США, любящий блеснуть знаниями биллей и поправок к пятой статье конституции и всему прочему, вызывающему священный трепет в нём самом и во всех демократах мира, порассуждал в одной из газетёнок не о противозаконности действий американцев, а о несоответствии одного распоряжения другому. Цель у Анатолия была единственная: поумничать, "учёность свою показать". И вдруг — такие последствия. Он сам не верит, что истинная причина — именно та статейка. Это дело его. Но каковы иллюстрации к образу лучшей из лучших? К её демократии без границ и свободе без ограничений?!
Какое количество чтецов-аналитиков! Впечатляет! Действительно великая страна! Держать под контролем прессу не только первого эшелона, но и заштатные газетёнки и бюллетени садовых товариществ — это что-то! А какой доступ к конфиденциальной информации у представителей иностранной державы! Ведь, подписывая текст, автор не указывает паспортных данных. Сколько в стране, допустим, Анатолиев П-вых? А из всей массы находят, выуживают и заносят в чёрный отказной лист именно того, кто посмел что-то вполне безобидное някать! Информация к размышлению. Свобода слова! Как революция пожирает своих детей, гак Америка шарахает по своим апологетам.
В этой связи интересно вспомнить обвинения Анатолием со товарищи Советского Союза в несвободе слова, подтверждением чему приводились случаи отказов в выдаче советской визы или аккредитации иностранным журналистам, освещавшим жизнь в СССР не так, как хотелось бы "замшелым советским руководителям".
Однако иностранных журналистов в Советском Союзе было пруд пруди. При этом я сомневаюсь, чтобы хоть одно доброе слово они написали о нашей стране или были бы в своих корреспонденциях хоть отчасти объективны. Забугорную прессу на языках я в те времена не читала, но смею утверждать, что представляла она нас в искаженнейшем виде. Чем иначе объяснить представление иностранцев о наших городах, как о запруженных разгуливающими медведями дырах?
Ведь такое представление о нас — не утрирование. Очень многие действительно так думали, да и думают до сих пор. А кто формирует у них такое представление? Чьими глазами они видят далёкие страны? Вот вам и красноречивейшая иллюстрация к их свободе слова и объективности в подаче информации.
Многие наши "глаза" за рубежом, все эти и тогдашние, и нынешние лгуны и врачи боровиченки тоже грешили косоглазием и размытостью зрения, искажали картинку до неузнаваемости. Но представление об Америке и о других странах мы всё-таки имели не в пример более правдивое.
Следующим шагом в борьбе с антиамериканизмом будет, думаю, выявление граждан, переключающихся с программ, где демонстрируются американские фильмы. Сделать это технически, наверное, несложно. Будут отказывать в визах и таким несознательным элементам, бойкотирующим этим способом американские товары и образ жизни. Ну а дальше возможно объявление этих граждан врагами Америки со всеми вытекающими ...
Сергей Ожиганов
17 июня 2003 0
25(500)
Date: 17-06-2003
Author: Сергей Ожиганов
И СМЕНА РОДИНЫ ЛЕГКА...
Замена ей Америка. Европа, Австралия, да хоть Новая Зеландия. Милый, бесконечно любимый организм... Отныне все твои оригинальные отправления — пищеварение, мочеиспускание и даже дефекация — будут совсем иными, научно правильными. Оживет запавшая в душу и даже тело телевизионная картинка заплывшего ароматным жирком настоящего буржуазного счастья.
По мере роста общественного пирога законы простого притяжения (к нему, любимому) подавляют собственно моральные принципы. Преобладающе популярна точка зрения, что достаточное усердие в следовании этим принципам неизбежно ведет к тому или иному виду тоталитаризма — государственному, религиозному либо идеологическому. Бывшая тотальность морали сдерживала потребительскую инфляцию. Взрывное расширение физиологических удовольствий, предлагаемое бытовой частью западной культуры, сумело остановить на время подавляюще большую часть российской интеллектуальной общественности в радостном изумлении перед вещным изобилием современной технократической цивилизации. Многие как-то не обратили внимания на то, что стремление к дальнейшему, выходящему за всякие естественные пороги чувствительности, комфорту, есть не что иное, как гипертрофированный страх остаться без пищи и крыши над головой. Здесь, в этом пункте Истории, приспособительная функция рассудка запутала его в собственных результатах и попыталась заставить разум забыть себя как можно прочнее в окружающих бессилием вещах.
На рубеже тысячелетий обострились до крайности проблемы, поставленные еще ветхозаветными пророками, прежде всего о соотношении в обыденной жизни каждого человека морали, общественных законов и современного идеологического ритуала. Экономический человек временно победил политического и духовного.
Ф.М. Достоевский утверждал устами героев романа "Преступление и наказание"
(Порфирий Петрович): "... помутилось сердце человеческое; ... когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты, тут теоретически раздраженное сердце".
(Разумихин): "С одной логикой нельзя через натуру перескочить! Логика предугадает три случая, а их миллион. Отрезать весь миллион и все на один вопрос о комфорте свести!".
В современной России произошла некрасивая мировоззрения деформация практически всей бывшей советской интеллигенции. Привычный конформизм, позволявший гуманитариям прославлять коммунистический "конец света", а технократам изо всех сил готовить его инструментальное воплощение — ядерное, химическое, биологическое и прочее оружие — теперь весь к услугам международной монетарной власти, своекорыстно сосредоточенной на удовлетворении своих самых несложных потребностей самыми экзотичными способами. Глобализм денежной власти, основанный на доведенном до логического абсурда, лишающем предметы материального мира своего настоящего имени, обмене, имеет возможность и неистребимую тягу наклеить ярлыки с цифрами (оцифровать) на Все, что хотя бы в принципе доступно человеческой воле. Здесь мы имеем наиболее исторически, политически и даже логически совершенную форму абсолютной власти. Анонимная власть безэмоционально регулирует пищеварение, а также остальные физиологические отправления ее подданных. Жизнь и смерть людей буквально в руках этой новой касты рабовладельцев. Налицо острый рецидив лапласовского детерминизма у сторонников рыночного фундаментализма.
Достоевский осуждал наше рыночное будущее в позапрошлом веке: "... мы, при случае, и нравственное чувство наше придавим; свободу, спокойствие, даже совесть, все, все на толкучий рынок снесем".
Россия настолько богатая страна, что современные властители, не зная, как со всем этим распорядиться, предпочитают мрачно красть. Забывают, что русский характер не приемлет несправедливого богатства. В этих тяжелейших условиях интеллектуальная элита стоит в очереди к субъектам денежной власти с целью за мизерную плату помочь отобрать последнее у нищего народа российского. Я считаю, что стремление оказаться в подогретом деньгами верхнем слое общественного аквариума нелепо для интеллектуала, противоречит чему-то в нем самому главному, согласно которому мозги должны работать напряженнее желудка. У нас же общественный разум покорно переместился из созидательной и фундаментальной науки в казуистику ветхозаветных "современных" "правовых и экономических вопросов", все псевдогегельянское многословие которых направленно на закрепление ярма на шее российского народа, окончательно отлученного от какой бы то ни было реальной собственности.
По мнению Людвига фон Мизеса, наиболее последовательного гуру рыночного фундаментализма, "на реальной шкале ценностей материальные и идеальные вещи беспорядочно перемешаны". Хотелось бы верить, что подобный взгляд, очевидно, лежащий в основании абсолютизации процессов обмена, когда-нибудь будет признан запрещенным к преподаванию как бесчеловечный. Подобная мешанина в головах либеральных фундаменталистов быстро привела наше общество в такое состояние, когда подавляющая часть современных общественных правил подчинена пропаганде заблуждений узкого круга заговорщиков, не отягощенных никакими моральными принципами. Здесь, как и вообще в экономике, управляет не тот, кто лучше умеет, а тот, у кого больше денег и в современных условиях общественной жизни больше способов навязать свою волю другим. Такой тип управления возможен, как следствие нижеследующих обстоятельств.
