Далее в листовке излагалось требование освободить из тюрьмы новых политзэков, арестованных их товарищей. Под всем под этим была начертана лаконичная подпись: "Национал-большевики"
После дерзкой акции, этого мгновенного несанкционированного митинга, несколько человек из числа нацболов прошли внутрь приемной и заявили оторопевшим чиновникам о своем требовании: немедленная встреча с президентом. Когда дерзких парламентеров попытались выдворить на улицу, большая группа нацболов, выкрикивая лозунг "Путин, уйди сам!", хлынула в холл приемной. Такого сотрудники учреждения, привыкшие к униженным просьбам и мольбам народных "ходоков", не ожидали никак. Большая их часть немедленно отступила в глубь здания. Увидев, что путь свободен, нацболы, не встречая сопротивления, заняли первый попавшийся кабинет, где спокойно закрылись, продолжая ждать своей участи.
Очень скоро приехали несколько автобусов с ОМОНом и "налетчиков" стали выводить на улицу с заломленными за спину руками. Всего было задержано сорок человек, которые были тут же доставлены в ОВД "Китай-город". Их приписали "Умышленные уничтожение или повреждение имущества" (ст. 167 УК РФ) и "Вандализм" (ст. 214).
16 декабря Хамовнический суд Москвы принял решение об аресте всех задержанных активистов НБП. Также появилась новая статья обвинения. Большинству участников акции было дополнительно уличены в попытке насильственного захвата власти (по ст. 278 УК РФ). Через какое-то время следствие обвинило ребят, ни больше ни меньше, в участии в массовых беспорядках (ст.212 ч.2 УК РФ). То, что "массовые беспорядки" совершались в одном маленьком закрытом кабинете, ничуть не смутило прокуратуру. Дело стало принимать все более зловещий размах и более широкую огласку.
За несколько месяцев до описываемых событий, 2 августа 2004 года, группа национал-большевиков ворвалась в здание Министерства здравоохранения РФ. В ходе акции было захвачено три кабинета здания, в том числе кабинет министра Михаила Зурабова. Акция проводилась в знак протеста против принятия так называемого закона о "монетизации льгот". Протестующие скандировали: "Зурабов — враг народа!", "Долой правительство и Думу!", "Народу — бесплатную медицину, министров — на гильотину!". В ходе этой хулиганской, по сути, акции было сломано личное кресло Зурабова, стоимость которого, по оценкам криминалистов, превышало двадцать пять тысяч рублей. Видимо, такой страшный ущерб, нанесенный молодыми людьми отечественной медицине, буквально вынудил Тверской суд приговорить семерых активистов НБП к пяти годам тюремного заключения каждого. Этот беспрецедентный по жесткости приговор хоть и не соответствовал ни установившейся судебной практике, ни обстоятельствам дела был, в сущности, прогнозируем. Власть твердо решил пресечь крамолу в самом ее зачатке. Но вот новая акция, новый демарш и новый судебный процесс. Еще более значимый и громкий…
В ЭТИ ДНИ, "на макушке лета", в "мертвый сезон" отпусков, в Никулинском суде Москвы спешно (желая успеть до осени) судят ребят, посмевших нарушить режим и распорядок работы священной в глазах власти приемной администрации Президента. На скамье подсудимых сорок молодых людей, в эти дни решается их судьба, а может быть, и направление всей жизни.
Этот процесс не имеет аналогов в нашей богатой политическими и криминальными происшествиями истории. Предпосылки процесса, сам его ход и общественный резонанс, им вызванный, указывают на особое значение исхода этого дела для всего общества. Власть тем или иным образом позиционирует себя по отношению к социуму, предъявит свою "декларацию о намерениях" на несколько лет вперед. Это процесс сопровождают огромные потоки неустоявшейся информации, ожесточенная политико-правовая борьба, колебания человеческих сердец. Подсудимых, участников акции в некоторых газетах именуют "младодекабристами", тем самым подчеркивая драматизм выбора судей, независимость которых ставится под вопрос.
Интересно, что в советское время, в феврале 1971 года, случилось событие, напоминающее акцию нацболов. Группа активистов движения за выезд евреев в Израиль также "захватила" приемную Президиума Верховного Совета СССР. С участниками акции в переговоры вступил помощник Председателя Президиума Верховного Совета. Никто из участников демарша не был судим и репрессирован. Напротив, властью были предприняты практические шаги по "разруливанию" проблем еврейской эмиграции.
В "демократической" России участники мирной акции протеста были сначала жестоко избиты, потом взяты под арест, а затем обвинены в страшных преступлениях, и это говорит о многом.
Если административное правонарушение вызывает шквал гнева со стороны государства и квалифицируется как попытка захвата власти или массовые беспорядки — значит, государство требует от своих граждан определенных стандартов поведения, когда выражение протеста и несогласия с действиями правительства не предусматривается в принципе.
Ты видел, как крысы бегут с корабля
По трупам кудрявых матросов?
Блевотиной давит виски тошнота
От курсков, бесланов, норд-остов…
Не хватит духовок, чтоб сжечь черноту
Крестов, автоматов, патронов…
Убит Император, сожжен Бухенвальд
И пресная соль на иконах.
Юрий СТАРОВЕРОВ, Бутырка, 12 июля
НА ЗАСЕДАНИИ 10 августа отечественная судебная система вновь показала острые зубки. На слушании был подан целый ряд новых ходатайств, связанных с плохим здоровьем подсудимых, ни одно из которых не было удовлетворено. Так, например, адвокаты просили освободить из-под стражи Владимира Линда до момента вынесения приговора. Эта просьба была обоснована тем, что у Владимира серьезнейшие проблемы с почками и без специальных лекарств и особой диеты нахождение в переполненной камере представляет угрозу его жизни. Более того, защитой было представлено письмо из посольства Нидерландов, где была выражена просьба выпустить из-за решетки Линда, так как его отец, голландский юрист, болен неизлечимой формой рака. Он прикован к постели, и по оценкам врачей — жить ему осталось не более трех месяцев. Сторона обвинения не сочла доводы защиты убедительными и опротестовала ходатайство. Мать Владимира говорит, что она пыталась договориться хотя бы о телефонном разговоре отца с сыном, но не получила от властей никакого ответа.
Любопытно, что свидетели со стороны обвинения, два сотрудника ФСО, наотрез отказались назвать фамилию начальника, давшего команду на штурм занятого нацболами кабинета № 14. Ходатайство защиты запросить в ФСО имя и должность человека, давшего команду, было судом отвергнуто.
Сегодня скандал вокруг дела сорока "лимоновцев" достиг Европы. Власть сама уже не знает, что делать с подсудимыми, она запуталась в собственных силках, упала в ей же вырытую яму. Отпустить ребят она себе не позволит — это будет выглядеть как послабление и признание ошибочности всех своих аргументов в обвинении. Осудить сорок молодых, ранее несудимых, за мирную акцию протеста для власть имущих тоже непросто.
СЕГОДНЯШНИЙ ПРОЦЕСС — ЭТО Путин. Путин — вовсе не маленький человек в черном костюме и файлами по мышкой. Путин — это руины в Печатниках, погибший "Курск", кровавый "Норд-Ост", сожженная станция "Мир". И вот теперь Путин — это клетка, огромная клетка для сорока молодых патриотов, представляющих подлинную элиту нации.
Если люди, главным лозунгом которых является "Россия — все, остальное — ничто!", будут брошены на долгие годы за решетку, что же такое Путин? И почему власть так остервенело и бессмысленно, без особой практической пользы для себя борется с национал-большевиками, запрещает их собрания, сажает в тюрьмы?
На первый вопрос каждый думающий человек ответит сам, по совести и разумению своему. На второй вопрос ответ очевиден: власть страшно боится…
То ли призрак "оранжевой революции" поднялся от желтых фонарей Манежной площади, вместе с туманом проник в кремлевские кабинеты, застил очи боящихся суда и возмездия чиновников. Или лукавый и хитрый визирь нашептал в ухо всенародно избранному падишаху жуткую сказку с плохим концом. Раскрыл заговор нацболов. Описал силу и мощь этой организации и связь ее с беглыми олигархами. Напел про готовящийся в столице переворот. Промурлыкал про спрятанные в стенах арсеналы, про взрывчатку, расфасованную между страниц книг Лимонова.
А может быть все просто: власть настолько не уверена в своих силах, настолько положение в стране катастрофично и неустойчиво, что даже небольшое движение романтиков-идеалистов превращается в страшную угрозу для существующего порядка вещей.
Показательна атмосфера, царившая в Никулинском суде в первые дни слушания данного дела.
Еще на подступах к зданию встречаются патрули. Все подходы оцеплены людьми в форме сотрудников милиции и спецназа ГУИНа. В глазах рябит от камуфляжей. Проезды перекрыты, территория огорожена. Без специального разрешения невозможно подойти к суду ближе, чем на 200 метров. Гаишники, автобусы с ОМОНом дежурят в переулках. Не хватает только сторожевых вышек и пулеметчиков. Такое ощущение, что здесь судят банду Басаева в полном составе. Пройти внутрь можно было только по спискам, которые проверяют дважды, — один на проходе к здания, другой раз у рамки-металлоискателя.
