Послал тебе также экземпляр «Туманности Андромеды» с дарственной надписью Ефремова. Это роман-газетовское издание, почти уникальное.[355]
Вот всё.
Целую, твой Арк.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 16 ИЮНЯ 1962, М. — Л.
Дорогой Борик!
Уря! Меня освободили от армии, и я снова вернулся к мирному труду. Письмо твое получил. Замечания по докладу принимаю, надо, значит, четче определить круг тем (философских проблем), которые возникают в фантастике в укор и поношение «нормальным» жанрам.
Рассказ вышли немедленно.
Сообщи, что мама. Приехала ли, и когда приедет.
Целую, привет Адке.
твой Арк.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 19 ИЮНЯ 1962, М. — Л.
Дорогой Борик.
Положение такое: «Стажеры» в Главлите и одновременно пошел в Главлит «ДЖ». В «Мол. Гв.» Главлит уже задал какие-то вопросы, сейчас еду выяснять.
Надеяться на то, что редакторы перестанут посылать вещи в Главатом — не след. Дело не в поумнении или поглупении, а в циркуляре вышестоящих организаций.
Немедленно перестань возиться с рассказом и присылай его мне, а сам берись за следующий. Что за свинство, право? Когда встретимся, будет еще над чем работать, не беспокойся.
Ты прав — к «Магам» я еще и не прикасался. Меня мучает идея «Кракена». Никак не могу нащупать ключи к сюжету. Вот нутром чую, что здесь заложены гигантские возможности, мелькают даже кое-какие ситуации, но сюжета — нет и нет. Но я буду заниматься и «Магами», не беспокойся. И статью надо написать.
Пятого июня было сборище молодых фантастов, Громова делала очень интересный доклад о Леме. Развернулись прения — аж все вспотели. Спорили и ругались часа четыре, В общем определилась тенденция передовых: фантастика должна быть литературой философской. Так это можно определить. Между прочим, Лем на три года старше меня, так что у нас с тобой, беря среднее, еще лет пять-шесть фору. Даешь умные книги, брат Борис! Думай о «Кракене»! Ненавидь мещанство! Испытывай иронию по отношению к тупому обывателю и тупой ж… в коверкотовом пальто и мягкой шляпе! Мы на тропе войны! Помни — коммунизм противоположен мещанству. Вот так-то.
Днепров принес мне в альманах хорошую повесть о кремнийорганических преступлениях.[356] Очень впечатляет. Хотя литературно не слишком. А вот Гансовский печет рассказы очень интересные. Отличный парень и писатель. Кстати, тебе он кланяется.
Заходил Андреев по другим делам, мы с ним потрепались. Еще раз расхвалил «ПКБ». Сказал даже что-то вроде «сколько ни старайтесь, лучше не напишете».
«ПКБ» выйдет в октябре-ноябре, т. е. сигнал. А в продажу — в январе, не раньше. Так что все-таки торопись.
Всё. Целую, твой Арк.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 24 ИЮНЯ 1962, М. — Л.
Дорогой Бобкинс.
Ты меня порадовал. С удовольствием прочитал, что ты сделал, и просмаковал возможности. Коротко говоря, думаю, что дней через десять пришлю тебе готовый вариант. Славно все-таки, когда есть от чего оттолкнуться.
О статье. Никакая это не статья, а доклад, который я буду делать у фантастов в августе и в Детгизе в октябре. И не думаю писать без тебя. Писать будем вместе вариантами — я, потом ты, потом я и т. д.
Встретиться в июле не сможем, да и в августе тоже, разве что ты сюда приедешь. Насчет официального приглашения буду говорить послезавтра. Полагаю, никаких затруднений не будет. А писать все равно надо. И писать будем — хотя бы опять-таки вариантами. А впрочем, может быть, и удастся вырваться, но пока не вижу — когда и каким образом.
Звонка от «Звезды» ждешь зря. Надо прямо пойти и сказать небрежно: вот, мол, так и так, освободился один экземпляр, почитайте, может, подойдет. Кстати, а почему бы тебе не обратиться в «Неву»?
Теперь вот что. Насчет большой повести о кефалопода. Назовем ее условно «Кракен» и будем в дальнейшем кодировать «К». Думал я, думал, и вот какое у меня сложилось сюжето.
Не так давно какое-то советское океанологическое судно оказало существенную помощь в штормовых условиях японским глубоководникам, и спустя год японские океанологи поднесли советским в знак благодарности только что выловленный самый крупный экземпляр из известных кефалопода — гигантского кальмара-архитефтиса длиной в 20 метров без щупалец. Это длина без щупалец, а у этого щупальцы были на месте, причем ловчие руки имели длину тоже двадцать метров. Чудовище привезли в Ленинград и поместили в специально устроенный огромный аквариум, где вода из финской лужи регулярно подсаливается и время от времени для облегчения жизни нагнетается давление до двадцати атмосфер.
Идея такая. Дать простой бытовой сюжет с простыми жизненными приключениями, с одной стороны, и дать научный детектив, устанавливающий разумность и мещанский индивидуализм Кракена — с другой. Без прямых указаний показать, как мельчайшие, обыденные проявления мещанской сущности у людей получают гротескно преувеличенное, чудовищно гнусное и логически законченное отображение в поведении головоногого. Повторяю, совершенно без прямой связи. Замаскировать все научным детективом. Главные герои:
1. Тридцатипятилетний востоковед, редактор и писатель, толстый, очкастый, подверженный всяким влияниям, но в сущности добрый.
2. Его сверстник и старый друг, океанолог, работающий при аквариуме, красивый, злой, умница и скептик, потерявший, вроде тебя, всякие иллюзии о пользе своей деятельности.
3. Сослуживец и товарищ океанолога, избравший работу в качестве защитной скорлупы от жизни. Играет под чудака, притворяется невероятно рассеянным и т. д.
4. Руководитель их, сволочь откровенная, карьерист и обладатель авторитета за прошлые ненаучные заслуги.
5. Подруга востоковеда, гид интуриста, женщина умная, спокойная и настроенная скептически и уравновешенно.
6. Жена океанолога (который чудак), обыкновенная хорошенькая женщина.
Вот такой примерно состав, с которым надо разработать бытово-профессиональную драму.
Речь идет от лица (но не обязательно через «я») востоковеда и вот по каким трем причинам:
1. Я этих востоковедов знаю.
2. Он, как и мы с тобой, в океанологических делах понимает мало.
3. Повесть начинается с того, как он, умиляясь собственным благородством, добровольно уходит из издательства, где из-за сокращения штатов хотели уволить другого редактора, малоспособную, но мать-одиночку. Так что у востоковеда будет много времени свободного, и он все дни, свободные от решения жизненных проблем, будет сидеть перед аквариумом. Он-то и начнет понимать, что Кракен наделен разумом. И в подтверждение своей идеи связывается по почте с капитаном корабля, изловившего Кракена, и от него получает письмо с обстоятельствами дела: по всей видимости, Кракен залез в ловушку добровольно, узнав от сбежавших спрутов помельче, что у людей хорошо кормят.
Мне видится в таком взгляде на вещи настоящее уэллсовское слияние бытовой повести с фантастической, о которой мы мечтали. Конечно, надо здорово попотеть, чтобы найти соответствия поступков людей в поступках Кракена и чтобы построить смачный нетривиальный конфликт между людьми. Впрочем, он может быть и не очень нетривиальным, но должен удовлетворять по крайней мере двум условиям: чтобы такой конфликт не был возможен нигде, кроме как в СССР, и чтобы такой конфликт не был возможен никогда раньше пятьдесят пятого года.
Вот и всё.
Будь здоров, привет маме и Адке, твой Арк.
Самое главное: жду твоих соображений по повести.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 3 ИЮЛЯ 1962, М. — Л.
Дорогой Боб.
Посылаю вариант рассказа. Как ты увидишь, акценты я несколько сместил по сравнению с тем, что ты предлагал. Если есть замечания, вводи и пересылай ко мне. Рассказ уже ждут в «Искателе» ив «Науке и технике» в Риге. Так что не особенно задерживай. И принимайся за следующий. Хорошо бы сделать «Окно». Жду. И жду замечаний по плану «Кракена». Что за свинская манера не отвечать на письма? Жму руку, целую, твой Арк.
Только что получил письмо. С радостью бы приехал бы, да с чем? Разработок-то нема! Может, ты приедешь?
Целую, Арк.
Поцелуй маму.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 6 ИЮЛЯ 1962, М. — Л.
Дорогой Боб.
Посылаю черновик доклада. Писал я резко и, след., не всегда, вероятно, умно. Исправляй, черкай, перепечатывай. Хорошо бы, если бы дать большую концентрацию мысли и меньший объем.
Теперь вот что. В сентябре в Москве международная конференция фантастов. Я избран в подготовительную комиссию. Наверняка (т. е. будет в конце концов конференция, или нет) станет известно через неделю. Вопрос вентилируется в ЦК. Тебя, конечно, пригласят, т. е. будешь одним из хозяев конференции. А вообще Днепров яро дерется с Казанцевым и K°, которые хотят выждать, пока мы проведем подготовительную работу, а затем встать во главе. Одним словом — шумят витии.[357] Мне все это, сказать откровенно, не интересно.
