партиями и организациями.
Выступление Кудрина, которого я считал хорошим счетоводом, а отнюдь не финансистом, по многим очевидным обстоятельствам – характерно. Так накипело, что вынужден был ринуться в критику непосредственного начальства. А может, на всякий случай, и сколь-то своевременно дистанцироваться от его волюнтаризма.
22.03
Дня три назад позвонил Нисковских, сообщил о выходе в свет третьего издания книги «Так это было», и пригласил зайти к нему за предназначенным для меня экземпляром. А затем добавил, что поводом для того послужила его реакция на письмо моего брата Генеральному директору завода.
Я о «письме» узнал от Леонида еще в декабре прошлого года, и с ним разругался, за его «реакцию» через полста лет после свершившегося да, к тому же, с тенденциозно предвзятым им отображением событий.
Заскочил к Виталию, взял книжку, бегло просмотрел, и вот что написал.
«Виталий! В порядке первого впечатления о третьем издании твоей книги посылаю тебе свою выдержку от 20.07.07 года по поводу второго ее издания. (Она приведена в настоящих записях).
Не помню, посылал ли ее ранее, но точно знаю, устно непременно передал. И вот теперь ты вновь повторил мною тогда критикуемое. Причем, не просто повторил, но и добавил много еще более непотребного. В том числе, про отца, его «активное вмешательство в нашу жизнь» и воспитание в духе соблюдения нами для успешного движения по жизни «только своих интересов», без «сентиментальности к окружающим».
Надо придумать такую отсебятину! Не только по содержанию, но и по исходной форме. Ведь так писать позволительно только про себя, про своего разве, собственного отца, да и то с определенными оговорками.
Похоже, в предвзятости ты ныне не только уровнял себя с моим братом, но и на порядок превзошел его. Зачем? Вынужден повторить. – Не понял.
Расстроился до невозможности».
Естественно, после этого краткого послания не мог не обратиться к тексту заключительных 60-ти страниц книги для более внимательного их прочтения.
Подчеркнул не только каждый абзац, но чуть не каждую строчку. Сплошной сумбур и несусветная тенденциозность в представлении событий и людей. Если о себе и своих делах – то прямо и в сверх превосходном или оправдательном виде, а если о других и их делах, то как бы из-за угла, а если прямо, – то непременно в уничижительном или обвинительном духе.
Вот как пишет Нисковских о своем коллективе, при пуске объектов которого стоял, что называется «на ушах», не только завод, а похоже, и вся страна.
«Все конструкторы и исследователи работали целеустремленно с большой отдачей. В отделе установилась нормальная рабочая, творческая обстановка. К концу 70-х годов наш конструкторский отдел в своей отрасли стал наиболее квалифицированным коллективом в стране».
А вот о коллегах. «Выходцы из бюро Голубкова всегда испытывали к первосоздателям какую-то ревность и зависть. Мало кто понимал, какой это был напряженный творческий период, когда с необыкновенным духовным подъемом пришлось работать на пределе физических сил… Они полагали, что незачем зря тратить деньги на исследования… Мало кто понимал, что в специфических для непрерывной разливке стали вопросах мы разобрались лучше, чем специалисты московских институтов… Многие считали, что нам не следовало проявлять инициативу, а нужно было работать по установленному порядку».
Или о машинах.
«Не было выявлено существенных недостатков у опытно-промышленной установки, хотя она была первой установкой криволинейного типа, да еще единственной по конструктивному исполнению. Началось паломничество металлургов со всего мира. Начало пути по созданию установок нового типа было пройдено безукоризненно. А ведь мы были первыми».
И, как бы для контраста, о вертикальных машинах конвертерного цеха в Липецке.
«Цех был введен в эксплуатацию в 1966 году, однако в начальный период работал неудовлетворительно по причине низкого уровня технологии разливки. К тому же, у машин выявилось много непродуманных, устаревших решений, иногда необъяснимых. Сразу потребовалась реконструкция целого ряда узлов, которая проводилась периодически на протяжении нескольких лет».
А ведь это был первый подобный цех, за пуск которого была присуждена Государственная премия СССР.
Или – об исследовательских работах.
«Характерный пример одной из работ, которая посторонним наблюдателем может быть причислена к неудачным. В последнее время появились сведения об успешном промышленном использовании технологии получения листа непосредственно из жидкого металла… Мы также попытались решить эту задачу, но несколько другим способом». Далее шло описание предложенной установки, успешно проведенных на ней экспериментов, отмечалась необходимость решения еще одной «самой сложной и важной задачи», связанной с «формированием листа по его ширине», упоминалась, по ничего еще не сделанному и не проверенному, разработка «методики расчета устройств для удержания жидкого металла импульсным магнитным полем» и «публикация двух статей в журналах». Осталось «только заказать генератор импульсных токов… и приступить к проектированию и изготовлению опытной установки, но этого не произошло лишь потому, что Харьковский институт гидродинамики, с которым совместно проводились эти работы, внезапно оказался в другом государстве, и все работы были прекращены. Тем не менее, научный задел по этой теме остался».
А вот как по совсем похожей (по сложности, по времени и по участникам) работе Быкова. «Особо следует отметить проект оборудования для разливки титановых слябов. За эту работу он (Быков) взялся уверенно и выполнил ее без моего (Нисковских) участия. Оборудование было изготовлено. Однако после его монтажа многочисленные попытки отлить хотя бы один сляб, продолжающиеся несколько месяцев, не увенчались успехом. Дорогостоящее оборудование вынуждены были демонтировать и отправить в переплавку». Но при этом, ни слова об оставшемся «научном заделе» и о главном участнике этой работы – Институте Патона, который также «внезапно оказался в другом государстве». Потрясающая авторская избирательность!
А теперь, обратите внимание, с какими предвзятыми акцентами им рассказывается о жизненном кредо Л. Быкова, как навязчиво вкладываются в уста другого человека собственные умозаключения Нисковских. «Некоторые его высказывания на тему общечеловеческих отношений у меня вызвали удивление и какое-то чувство протеста. Леонид во главу угла ставил интересы личности, которые, по его мнению, всегда остаются основой отношений в жизни любого общества, а человек совершает свои поступки, только исходя из личных интересов, невзирая на интересы других. Ссылаясь на известных философов, он доказывал, что вся история человечества подтверждает такой вывод».
Разве это похоже на то, что сказал в свое время по тому же случаю, но только лояльно и без названных акцентов, известный американский политик Гамильтон? «Нужна такая система, которая бы делала людей «непосредственно заинтересованными в сотрудничестве, ибо самая надежная опора любого правления – личные интересы».
Спрашивается, а не так ли думал и не то ли мог иметь в виду Быков, говоря о «личных интересах. Не вложил ли
