ней о постороннем, нес её зонтик, потом ткнул зонтиком в землю, посмотрел на спутницу большими карими глазами и сказал:
— Хотите стать моей женой?
Варвара Бундель ответила Борису Шкловскому, студенту-выкресту:
— Я в вас не влюблена.
Потом предупредила, что приданого не будет". Отец Шкловского натаскивал тупых учеников по математике. Потом "Отец пошел преподавать на артиллерийские курсы. Был доволен новыми своими учениками, новым временем, тем, что его в конце года ученики-выпускники с почетом выносят на стуле. Он хотя и был уже стар, хорошо преподавал. Его любили. Хочу напомнить себе его слова. Он говорил, что учиться очень просто, надо только не напрягаться.
— Главное — не стараться.
Переносил он труд и нужду легко. Ходил по Петербургу в буденовке, покрывающей седые волосы, и в шинели.
Когда курсы стали академией, отцу напомнили, что у него нет диплома. Он решил пойти в педагогическую академию, на математическое отделение.
Стоя коленями на стуле, поставив локти на стол, он читал до утра литографированные лекции.
Экзамен был сдан.
Он жил потом счастливо и недолго".
Извините, если кого обидел.
02 сентября 2010
История про ответы на вопросы
http://www.formspring.me/berezin
— С чего вы посоветуете начать творческий путь начинающему писателю, если опираться на реалии дня сегодняшнего? Где печататься, кому звонить, куда писать и отправлять, сколько вкладывать и что читать?
— Посоветую начать с того, чтобы задать себе вопрос "Зачем?". Это самый главный вопрос, и последовательно ответив себе на несколько вопросов "Зачем?" разного уровня детализации, человек сам всё поймёт.
— Вы ведёте дневник? Настоящий.
— Нет, дневника я не веду, зато веду записные книжки. Это совсем не то же самое, и может только показаться, что вести записные книжки легче лёгкого.
Но записные книжки это помесь дневника и такого строительного склада, где в одном углу лежит брус и доски, в другом шифер и металлочерепица, и всем нужно во-время и правильно распорядиться. К тому же у меня есть большая путевая книжка, в которой я пишу от руки с тем же чувством, как раньше записывал какой-нибудь путешественник: "Вчера причалили к безлюдному берегу Суматры. Нашли два скелета. Жареные обезьяны чудо как хороши".
— Сколько книг прочитали за всю жизнь?
— О! Сейчас попробую посчитать на ваших глазах. Вот у меня в домашней библиотеке примерно 10.000 книг. Правда, я не все именно читал — например, там собрание сочинений Ленина и такое же — Маркса. Не сказать, что я читал все тома от корки до корки, но лазил в них часто, что-то раньше должен был выписывать и всё такое.
Вот, к примеру, англо-русский словарь Мюллера и французские и немецкие словари — я в них много что смотрел, но не сказать, что побывал на каждой странице. А вот Большую советскую энциклопедия-таки читал, и именно страницу за страницей.
Одним словом, это примерно 10.000 книг в той или иной степени прочитанных.
Есть ещё некоторое количество школьных учебников, учебников в Университете, прочих местах.
К тому же я работал рецензентом, и читал примерно одну книгу в день — это занятие аморальное (и вовсе не потому, что стимулирует написание поверхностных рецензий — при известном навыке, написать сообщение о выходе нового философского словаря, можно проверив не весь текст, а то, есть ли там определённые статьи и как они написаны). Это занятие дурное, потому что иногда напоминает глотание пищи без пережевывания — ты не получаешь удовольствие от медленного чтения, своего рода секс на скорость — как бы побыстрее. Концептуальные книги ты читаешь всё-таки прилежнее (у меня высокая скорость чтения), но всё равно, это риски профессиональных деформаций. Не говоря уже о том, что это совершенно разное чтение — для себя, или для того, чтобы написать рецензию. Читать, не делая выписок, я, кажется, уже не могу — эта работа отравила меня.
Участвуя во всяких жюри я много читаю текстов, которые отобрал не я, а сам формат премии или конкурса. Там есть откровенно графоманские книги, но есть и (иногда на стадии рукописи) книги очень сильные, на которые нужно потратить время, не просто чтобы честно сделать свою работу, а чтобы понять что-нибудь в мироздании.
А ведь это надо прочитать, к примеру, сто книг за четыре месяца.
Итак, учебников было штук двести, и за десять лет рецензирования две-три тысячи книг я прочитал. (Погрешность в том, что я писал рецензии и до того, как стал работать в газете, но, с другой стороны, сейчас читаю меньше).
Итого получается примерно 13.000 книг. Прирастать это количество, конечно, теперь будет медленно.
— Есть писатели, книги которых настолько отвратны, что вы их клянётесь никогда больше не читать?
— Клясться вообще не хорошо: "А Я говорю вам: не клянитесь вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землёю, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным. Но да будет слово ваше: "да, да"; "нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого". (Мф 5-33). Поэтому я не зарекаюсь.
Да и к книгам я отношусь как врач — есть тяжело больные, есть мёртвые и даже мертворожденные книги, но и они могут понадобиться для примера или аргумента.
Что ж, мне и тогда следовать такому внутреннему запрету?
Извините, если кого обидел.
03 сентября 2010
История про ответы на вопросы
http://www.formspring.me/berezin
— В какой телепередаче хотели бы поучаствовать?
— В каком-то спокойном интересном диалоге. Дело в том, что телевидение и вообще ток-шоу имеют отвратительное свойство — они провоцируют изготовление хлёстких фраз и такого унылого остроумия.
То есть, чаще всего заменяют ум остроумием.
Вместо выяснения какого-то вопроса ты оказываешься в положении Алисы, которую спросили, чем отличается ворон от конторки, а ей нужно солёно пошутить или крикнуть, что во всём виноват Шойгу.
Я знаю несколько передач, где человек успевает что-то сказать — на "Школе злословия", к примеру (если ведущие, коечно захотят, чтобы он успел что-то сказать). Или на Пятом канале ночью. В общем, что-то такое есть, но сказать, что я уж так уж рвался, что прям кушать не мог — нет.
А так-то всякий писатель хочет выступить в прайм-тайм в передаче о себе.
Нормальное дело.
— Что посоветуете прочитать из Пелевина?
— Понятия не имею — я же не знаю вашего склада характера. Мне лично нравятся ранние
