Во–первых, Рожественского обвинили в неправильном маршруте, пролегавшем через Цусимский пролив, в первую очередь автор «Цусимы» А. С. Новиков–Прибой. (Хотя он сам себе противоречит, описывая гибель на камнях Курильской гряды, на которые села в тумане «Ольгдамия», трофейный транспорт, направленный во Владивосток вокруг Японии.) Прорыв в Японское море Лаперузовым проливом, не говоря о том, что поход вокруг Японии был связан с дополнительными бункеровками в бурном, весеннем Тихом океане, не давал преимущества. Эскадру все равно бы обнаружили, для чего было достаточно одной встречи с любым нейтральным судном, да и в количестве вспомогательных дозорных крейсеров у Японии недостатка (более 30 единиц) не было.
О Сангарском проливе говорить вообще не приходится — это была бы просто ловушка. Удачный прорыв через него владивостокского отряда не может служить примером. Там было всего три быстроходных, крейсера (кстати, они и пошли через него, не сумев из‑за тумана использовать пролив Лаперуза). Иное дело — 38 вымпелов 2–й эскадры. Японцы просто закупорили бы пролив своими многочисленными миноносцами, да и минную опасность исключать не приходится.
Другой упрек адмиралу — зачем потащил за собой тихоходные транспорты. Упрек действительно существенный — транспорты, имея ход не выше 9 уз., действительно связывали эскадру. Однако преимущество в ходе японцев в 3—4 уз., если бы русская эскадра избавилась от транспортов, отправив их в нейтральный порт, или преимущество в 6—7 уз., какое японцы имели, вряд ли сыграло бы какую‑то роль. Важно, что эскадренный ход японцев был больше и они могли занимать нужную им позицию и дистанцию в бою. Надежды на отрыв от противника русские корабли все равно бы не имели. Это во–первых.
Во–вторых, Рожественский не знал да и не мог знать, чем закончится бой или хотя бы его первый этап.
Предположим, эскадра была бы вынуждена отступить и двигаться вокруг Японии или в нейтральные порты, тогда бы транспорты пригодились.
Кроме того, включенные в эскадру транспорты были просто дополнительными мишенями, принимая часть ударов, предназначенных крейсерам, на себя.
Одно из существенных обстоятельств — перегрузка судов эскадры перед боем, но это объясняется тем, что выбор маршрута движения не был определен почти до самого боя. Рожественский, по–видимому, в этом вопросе не был уверен и колебался. И, наконец, обвинение в недостаточном внимании к мнению флагманов и командиров кораблей. А что мог сказать и что спросить адмирал у своих подчиненных? Отлично зная состав эскадры и ее состояние, он мог надеяться только на удачу прорыва хотя бы части кораблей во Владивосток. А инициатива и так принадлежала японцам, и сила была за ними.
В конце концов комиссия провела расследование, определила причины и нашла виновных (впрочем, не главных). Все ли причины были названы или не все и насколько они были объективны, не важно — важно, что Россия, проиграв бой при Цусиме, окончательно проиграла войну, оставив японский флот на театре господствующим.
Это было торжество теории Мэхена—Коломбо. Все страны, имеющие хотя бы какой‑нибудь флот, постарались сделать из него выводы.
Какие же выводы были сделаны? В России первые мероприятия были направлены на реорганизацию управления флотом. В 1905 г. был учрежден Совет государственной обороны, подчинявшийся непосредственно императору. В его функции входили решения по всем важнейшим вопросам, связанным со строительством флота.
Другой важной реформой стало образование Морского Генерального штаба, который должен был ведать «составлением планов войны на море и мероприятиями по организации боевой готовности морских сил, а также устанавливать совместную деятельность Морского Генерального штаба с Генеральным штабом армии…» (Российский государственный архив ВМФ. Ф. 418. Д 3410. Л 6). И, наконец, в 1908 г. была отменена должность генерал–адмирала.
В других странах, в частности в Англии, был так же проведен ряд организационных мероприятий, направленных на улучшение управления флотом. Но главным следствием Цусимского сражения стала боевая подготовка корабельной артиллерии. Особое внимание было уделено стрельбе на дальние расстояния, для чего на кораблях появились дальномеры с большой, до 4,57 м, базой, были разработаны новые таблицы и отработаны методы организации залповой стрельбы всеми орудиями главного калибра и стрельбы группы кораблей по одной цели. Большое внимание было уделено сокращению времени пристрелки с увеличением скорострельности. Для улучшения последнего параметра была разработана система продувания стволов орудий после выстрела воздухом или паром для исключения отравления прислуги пороховыми газами.
Развитие химической промышленности позволило перейти от снаряжения снарядов пироксилином и пикриновой кислотой к толу. Мощность фугасных снарядов была также существенно повышена за счет увеличения их длины до 4–х и даже впоследствии до 6 калибров. Наибольшего успеха, несмотря на ряд трудностей, связанных с революционными выступлениями на Черноморском и Балтийском флотах, в организации стрельбы на дальние расстояния достигла Россия. Отряд кораблей Черноморского флота под командованием адмирала Г. Ф. Цивинского уже в кампании 1907 г. показал отличные результаты стрельбы на дальние дистанции, в 60 кабельтовых, когда цель (лайба, шедшая под парусами) накрывалась и топилась первыми пристрелочными залпами. Осенью того же года была проведена опытная стрельба на дистанцию в 80 кабельтовых и больше. В своих воспоминаниях адмирал Цивинский писал: «Ветер был довольно свежий, лайба бежала быстро под большим парусом… мы в расстоянии 90 кабельтовых начали пристрелку вилкой, и, произведя залп всей эскадрой, сделали вторую пристрелку и второй залп, по которому лайба была разбита и легла. Вся стрельба вместе с двумя пристрелками продолжалась 17 минут». Максимальная дистанция стрельб достигала 110 кабельтовых, то есть в два раза превышала дистанцию боя при Цусиме.
На основании анализа Цусимского боя были сделаны выводы и сформированы требования к достраивающимся и вновь проектируемым кораблям. Прежде всего это коснулось водоизмещения начальной остойчивости, что было признано наравне с вооружением и бронированием основными характеристиками корабля. Для повышения остойчивости предлагалось отказаться от расположения артиллерии противоминного калибра ниже верхней палубы. (Впрочем, при постройке линейных кораблей дредноутного типа это не всегда соблюдалось.) При строительстве следовало ограничить применение горючих материалов. А для организации борьбы за живучесть корабля и управления всеми системами предлагалось создание центрального трюмного поста под руководством трюмного инженера–механика, который должен был следить за креном и дифферентом и принимать решение о затоплении и осушении помещений, а также заделке пробоин и пожаротушении.
Считалось необходимым значительно усилить бронирование, распространив его на всю длину и высоту для верхней палубы корабля (при проектировании дредноутов эти требования также не всегда соблюдались).
Следовало также отказаться от противоминной артиллерии мелких — 37 —76 мм — калибров и заменить их на более крупные —102 мм и больше. Впрочем, на первом «Дредноуте» — первом корабле нового поколения — это не соблюдалось: на нем были оставлены 76–мм пушки.
Для увеличения дальности стрельбы рекомендовалось увеличить углы возвышения орудий и их длину (до 52 калибров 305–мм пушек на русских линкорах).
И, наконец, важнейшим результатом Русско–японской войны на море стало появление принципиально нового класса броненосных кораблей, так называемых «дредноутов» — по имени первого корабля, вошедшего в строй в Англии в 1906 г.
Под руководством адмирала Д. Фишера была создана специальная комиссия, в которую вошли представители правительства, инженеры–судостроители, директора судостроительных заводов и военные моряки. Весьма скоро они предложили несколько проектов, из которых был выбран и одобрен проект линейного корабля под названием «Дредноут» («Бесстрашный»). Корабль был заложен в октябре 1905 г., спущен на воду через четыре месяца, а в октябре 1906 г. успешно закончил ходовые испытания. С этого момента линкоры стали разделяться на два подкласса — «дредноуты» и «додредноуты». Адмирал Фишер сделал и другой вывод из Цусимского сражения. Удачные действия японских броненосных крейсеров натолкнули его на мысль о создании мощных быстроходных крейсеров с артиллерией калибром, как на линкорах, но с несколько облегченным бронированием. Так появились линейные крейсеры. Поскольку четкой границы между линкорами и линейными крейсерами не существовало, более того, одни и те же корабли (например, японские типа «Конго») относили то к одному, то к другому классу, будем рассматривать их конструкции и боевую деятельность совместно.
