В течение двух месяцев с момента объявления Мо Яня новым лауреатом обсуждались в основном не его творчество, b достоинства как писателя, а его биография, послужной список и политические взгляды. Не удержались от оценок решения Шведской академии и некоторые нобелевские лауреаты прошлых лет. "Пощёчиной для всех тех, кто борется за демократию и права человека" назвала это решение немецкая писательница Герта Мюллер, удостоенная Нобелевской премии по литературе три года назад. Резко осудил присуждение Нобелевской премии своему соотечественнику и китайский писатель-диссидент, ныне живущий в Германии, Ляо Иу, заявив, что он "был потрясён" таким решением, и даже назвал Мо Яня "коммунистической марионеткой". Любопытна запись одной из программ американского телевидения, выложенная в Интернете, где два университетских профессора из Калифорнии и Вирджинии призывают читателей "держаться подальше от книг Мо Яня", поскольку в них якобы ощущается симпатия автора к "коммунистическому Китаю".
Российские "эксперты", успевшие высказаться по поводу присуждения премии китайскому писателю, связывают его успех не столько с его личными достоинствами как художника, сколько с попыткой Запада "улучшить отношения с Китаем" (Мария Арбатова), или даже "прогнуться под Китаем" (Максим Саморуков). Соглашусь, логика в таких рассуждениях, несомненно, есть. Но, увы, нет правды. "Председатель Союза писателей, - разъясняет Мария Арбатова свою позицию, - это везде "секретарская литература": что в СССР, что в Китае, что в Африке". Уверена, такое мог написать человек, не прочитавший ни строчки Мо Яня.
Так кто же такой новый нобелевский лауреат?
Родился Мо Янь 5 марта 1955 года в уезде Гаоми, провинции Шаньдун в семье фермера. Настоящее имя - Гуань Моё. Псевдоним Мо Янь, что означает "молчи", взял, когда уже стал писателем, памятуя наставления родителей: "В те времена люди в Китае жили ненормальной жизнью. Поэтому папа с мамой велели мне не болтать за порогом дома. Если откроешь рот и будешь говорить что думаешь, попадёшь в беду. Я их послушался и не болтал. А когда только начинал писать, подумал, что у каждого писателя должен быть псевдоним. Я вспомнил, как папа с мамой велели мне молчать. И взял себе псевдоним Мо Янь.
Но, возможно, в этих словах Мо Яня есть некоторая доля лукавства? Источник псевдонима может быть и иной, более глубинный: известна знаменитая мудрость Лао Цзы: "Кто знает - не говорит[?]" Существует и древнее китайское речение о том, что можно много говорить, но ничего не сказать. В этом выражении, как замечает переводчик Мо Яня на русский язык китаевед Игорь Егоров, как раз присутствуют иероглифы, составляющие псевдоним писателя. Детство Мо Яня выпало на самые суровые годы в Китае - годы "культурной революции". "Мои худшие воспоминания, - рассказывает Мо Янь о своём раннем детстве, - это боль в животе от голода и рыдания соседей, когда кто-то умирал от истощения". Пришлось оставить школу, пойти работать. В 1976 году вступил в ряды Народно-освободительной армии Китая (НОАК), что, кстати, сделать тогда было совсем не просто, прослужил более 20 лет, официально выйдя в отставку только в 1997 году. Перед уходом сказал: "Я благодарен службе в армии, которая оставляла мне время на литературные занятия. Однако я никогда не писал об армии. Возможно, когда-нибудь, когда почувствую, что уже готов справиться с такой задачей". И добавил: "Армия всегда будет моим домом!" И действительно, именно армия дала Мо Яню возможность получить образование (он окончил Институт искусств и литературы НОАК, позднее - аспирантуру Литературного института имени Лу Синя), стать признанным в Китае писателем.
К чтению пристрастился очень рано, немалую роль в формировании будущего писателя сыграла и русская литература. "В детстве, - вспоминает Мо Янь, - я прочитал в учебнике старшего брата "Сказку о рыбаке и рыбке" Пушкина, потом прочёл "Детство" Горького. Конечно, как и вся китайская молодёжь того времени, читал "Как закалялась сталь". Мой любимый русский писатель - Шолохов, его "Тихий Дон" оказал на меня как писателя очень большое влияние". Как говорит Мо Янь, очень был важен для него и художественный опыт русских классиков - Льва Толстого, Тургенева. Что же касается западных авторов, с которыми сегодня критики часто сравнивают Мо Яня, то их произведения, как он признаётся, попали ему в руки значительно позже: "Когда я только начал писать, в 1981 году, я не читал ни Маркеса, ни Фолкнера. Только в 1984 году мне повезло открыть их работы[?] В 1987 году я написал статью об отношениях китайских писателей с Уильямом Фолкнером и Габриэлем Гарсиа Маркесом. Оба эти художника очень существенно на меня повлияли. От них я узнал, что книги можно писать так. Они как два извергающихся вулкана. Нельзя слишком приближаться, иначе расплавишься. Мне пришлось старательно уходить от их влияния, чтобы не потерять себя".
И Мо Яню удалось не только не потерять себя, но и утвердиться в литературе как в высшей степени самобытному, мощному, абсолютно не похожему ни на кого писателю, создать особую, удивительную органичную художественную "вселенную", наполнить её живыми звуками, красками, запахами, заселить колоритнейшими фигурами, прорастить их живой трепещущей плотью, наполнить горячей кровью. Как только прикасаешься к художественному слову Мо Яня, сразу понимаешь, что имеешь дело с по-настоящему большой литературой. Об этом говорили и такие литературные авторитеты, как Кэндзабуро Оэ, Джон Апдайк, это признаёт и конкурент Мо Яня по премии Харуки Мураками.
К сожалению, у нас, в России, Мо Янь почти не известен. Как, впрочем, и современная китайская литература в целом. Правда, в последнее время героическими стараниями петербургского китаеведа Игоря Егорова российский читатель сумел познакомиться с некоторыми образцами творчества Мо Яня. Это отдельные главы его центрального романа "Большая грудь, широкий зад", выложенные в Интернете, а также роман "Страна вина", только что вышедший в издательстве "Амфора".
Первый представляет собой грандиозную (800-страничную!) эпопею крестьянской жизни Китая на протяжении почти всего XX века. История простой деревенской семьи, в центре которой героиня - мать восьми девочек и одного мальчика. Трагичная, бурная, бурлескная, пронизанная неприкрытым физиологизмом и эротикой, но одновременно и высокоодухотворённая, - такой предстаёт в романе жизнь бедного китайского местечка, прототипом которого, без сомнения, послужил писателю его отчий дом.
Второй роман - о провинциальном чиновничестве, с его непомерными возлияниями, пугающим чревоугодием, странными кулинарными пристрастиями, чуть ли не каббалистического толка. Проверить эти слухи и едет в глухую провинцию следователь по особо важным делам, где и сам оказывается вовлечённым в абсурдизм провинциального бытия. И, как в цветном калейдоскопе, в сюжете начинает смешиваться всё - исторические эпохи, демоны и карлики, дикие фантазии и жёсткая реальность, бюрократические ужимки и партийно-номенклатурная демагогия, начинают завязываться новые побочные сюжетные узлы, появляется в качестве одного из персонажей и сам писатель Мо Янь со своим довольно ироничным автопортретом: "мужчина среднего возраста, полный, с жидкими волосёнками, глазами-щёлочками и кривым ртом..."
Скажу без преувеличения, что для меня знакомство с этими текстами в великолепном переводе Игоря Егорова стали настоящим читательским потрясением и открытием. Поразила, в первую очередь, огромная внутренняя свобода писателя (это, кстати, к вопросу о "жёстком партийном контроле" над литературой, о котором не устают сегодня повторять все, кому не лень, когда речь заходит о Китае), но, главное, - его необычная художественная манера, сама стилистика его прозы. Беспощадный реализм в сочетании с причудливой фантасмагорией, сны и явь, фантазии и реальность, мягкий юмор и жёсткий гротеск, обнажённый, порой отталкивающий физиологизм и высокая чистота чувств, народные предания и современные реалии, - всё это причудливо переплелось в прозе Мо Яня, создав те её качества, которые Нобелевский комитет достаточно точно определил как "галлюцинаторный реализм, смешанный со сказаниями, историей и современностью".
И хотя Китай я знаю не понаслышке, для меня после прочтения Мо Яня словно раскрылись бездны неведомой доселе жизни, обнажилась её глубинная корневая система, явился образ Китая - страны, огромной и сложной, противоречивой и уникальной. Именно эта страна, которую, как выясняется, мы почти не знаем, и была удостоена высокой награды.
Светлана СЕЛИВАНОВА,
собкор "ЛГ" в Китае
ПЯТИКНИЖИЕ
