СМЕРТЬ МЭРА Отрывок из романа "Крейсерова соната"
Александр Проханов
2 декабря 2003 0
49(524)
Date: 03-12-2003
Author: Александр ПРОХАНОВ
СМЕРТЬ МЭРА Отрывок из романа "Крейсерова соната"
Мэр, после мрачных сновидений, где он приснился сам себе в виде окурка, горящего с двух концов, почти не почувствовал бодрящего действия ледяной ванны. Исполненный дурных предчувствий, нырнул в прорубь и заплыл на середину водоема, так что пришлось пробивать лед лысиной. Теперь, когда он, по обыкновению, осматривал строительные объекты столицы, голова под кепкой болела. Да и объекты все были "больные", аварийные.
Первым объектом было проклятое место на Манежной площади. Подаренное Мэром чеченскому тейпу, оно было превращено в подземный супермаркет, где по доступным ценам продавались гранатометы, "Калашниковы", фугасы, гексоген в нарядной упаковке, а также боеприпасы к безоткатным орудиям и переносные зенитно-ракетные комплексы. Место было бойким. Сюда захаживали не только выходцы с Кавказа, но и представители братских народов Средней Азии, Афганистана, Северной Ирландии и Басконии. Говорят, одно время сюда любил приходить худощавый, с аскетическим горбоносым лицом араб, смуглый, чернобородый, в тюрбане и светлом, до земли, балахоне. Он был прост в обращении, и когда торговец взрывчаткой спрашивал его: "Как жизнь, Усама?" — тот застенчиво улыбался и неизменно отвечал: "Как на Манхэттене".
Всё бы ничего, и Москва могла бы гордится этим подземным рынком оружия, но грунтовые воды, донные ключи и источники затопили подземелье. Тейп недолго боролся с наводнением, купил под строительство Пушкинскую площадь и создал там еще более глубокую и удобную торговую точку. Здесь же, на Манежной, образовалось болото. Сначала оно поросло осокой и ряской. Затем в нем завелись головастики и лягушки. Появились целебные пиявки, и городские аптеки посылали ловцов за этими увертливыми водяными червяками, что мешало автомобильному движению и вызывало нарекания депутатов Думы и постояльцев гостиницы "Москва". Кончилось тем, что в подземном хранилище завелось чудище Ненси, перебравшееся из озера Лох-Несс. В самое неожиданное время, иногда в дни государственных праздников, оно высовывало из воды свою страшную драконью башку и хватало какого-нибудь зазевавшегося москвича.
С чудовищем пробовали бороться: насыпали в подземное водохранилище яд; старались умертвить его с помощью пения, для чего известный, облаченный в парик, певец спускался в штольню и пел над поверхностью вод, в результате чего был проглочен чудищем; наконец, попытались уничтожить дракона с помощью глубинных бомб, которые сбрасывал с самолетов престарелый маршал авиации, давно мечтавший побомбить Кремль и центр Москвы. Чудовище уцелело, а в результате бомбардировок в фундаментах гостиниц "Москва" и "Националь" пошли трещины, так что было решено их снести.
Наконец, Мэром было найдено решение. Чудовищу Ненси сохранили жизнь, и оно стало частью красочного представления в День Города — на глазах у туристов-миллионеров сглатывало девушку в кокошнике, за что приезжие платили немалые деньги.
Сейчас Мэр осматривал самый большой в мире террариум, получивший название "Манеж интернешнл", размышляя, не следует ли обложить его изнутри кафельной плиткой. Склонившись над пропастью, он смотрел на смоляную поверхность воды, думая, как бездарно они с Плинтусом проиграли Модельеру: сначала позволили умертвить пылкого и бескомпромиссного Роткопфа, чей труп покоился теперь на Арлингтонском кладбище; а затем направили в ловушку предводителей скинхедов и "Красных ватаг". Этот двойной проигрыш сулил политические преследования и требовал неординарных действий.
Обдумывая безвыходную ситуацию, Мэр провел у воды больше часа, пока на поверхности акватории не задрожали легкие круги, что свидетельствовало о приближении чудища. Слуга-кореец увел Мэра подальше от греха.
Другим несчастливым объектом была Кольцевая дорога. Казалось, совсем недавно, по наводке Модельера, прокуратура завела уголовное дело, обвиняя строителей дороги, а значит, и Мэра, в мошенничестве. Прокуроры ночами, когда спадало движение, ползали по трассе с аршинами, рулетками и штангенциркулями, и обнаружили, что полотно на десять сантиметров уже проектной ширины, а значит, асфальта не положено на площадь, равную тридцати миллионам квадратных сантиметров. Разгорался грандиозный скандал. Мэр собрал в кулак все коммунальные службы. За несколько дней под Кольцевую дорогу был подведен мощный нагреватель, что привело к тепловому расширению полотна, и судебная экспертиза не обнаружила нарушений.
И вот теперь, когда одна напасть миновала, накатилась другая. Все тот же Модельер подбил слабовольного мэра Санкт-Петербурга совершить в отношении своего недавнего московского друга диверсию. Из Центра по разработке биологического оружия, находящегося в городе на Неве, в Москву, под видом пивных дрожжей, был доставлен биологически активный грибок с кодовым названием "Балтика". Достаточно было поставить у обочины Кольцевой дороги одно пивное заведение в виде матерчатого шатра с красочной, из папье-маше, скульптурой бутылки, как грибок был перенесен на асфальт и начал свое разрушительное действие. Полотно уничтожалось со скоростью четыре метра в сутки. Прожорливый грибок съедал асфальт до земли, превращая трассу в рыхлую рытвину. Начались пробки, аварии. Ремонтные бригады едва успевали восстанавливать дорогу, как грибок тут же сжирал восстановленные участки, распространяясь все дальше по периметру кольца. Посыпались нарекания в прессе. Мэра обвиняли в халатности, в сокрытии дорожных налогов, в неумении организовать движение автотранспорта. Модельер, принимая представителей сексуаль- ных меньшинств, намекнул, что есть люди, готовые организовать саботаж на дорогах с целью понизить рейтинг Президента.
Назревал острейший конфликт между руководством Москвы и федеральным Центром. Мэр был взбешен. Желая отомстить вероломному коллеге, он напустил на Санкт-Петербург грибок из подмосковного биологического Центра, под кодовым названием "Новоогарево". Заброшенный в северную столицу грибок мгновенно сожрал весь Невский проспект, Александрийский столп, ростральные колонны и оставил от города, готового праздновать трехсотлетний юбилей, одни раскрашенные фасады.
Однако это проявление давнего соперничества двух столиц не спасало Кольцевую дорогу. Грибок сжирал автомобильные покрышки. Трейлеры "T.I.R." въезжали в город на ободах. Милицейские патрули стояли босиком или в развалившихся сапогах. Уничтожение грозило не только МКАД, но и всему мегаполису...
На экстренном заседании мэрии решили забросить проклятую дорогу и начать строительство новой, с радиусом в сто один километр, где когда-то коммунисты установили черту оседлости для отбывших срок политзаключенных. На отравленных и зараженных участках, оставшихся от съеденной МКАД, начали возводить бараки, куда переселялись из центра злостные москвичи-неплательщики освобождая квартиры разбогатевшим азербайджанцам и татам.
Теперь Мэр горестно созерцал рыхлую, напоминавшую пемзу трассу, где замерли обглоданные грузовики, "джипы" и "вольво" В некоторых виднелись скелеты водителей и пассажиров, среди которых он заметил костяк известной в прошлом исполнительницы советских песен, отказавшейся подписать "Слово к народу". Крупный скелет певицы держал на коленях скелет болонки, и всё это помещалось в металлическом остове "мерседеса".
Пугающие предчувствия не оставляли Мэра. Заговору против Счастливчика и Модельера, автором которого он являлся, грозило разоблачение. Надо было что-то делать. И вдруг решение возникло. Глядя на череп певицы, на ее поющий безгубый рот, он вдруг понял, что должен освободиться от Плинтуса, выдать его Модельеру; повиниться и мнимо покаяться, отведя от себя гнев всесильного временщика, переведя этот гнев на Плинтуса. Это позволит выиграть время; сохранит сердцевину заговора; сбережет проект "Московская коррида", во время которой тореадор Эскамильо преподнесет Счастливчику голову андалузского быка и пронзит Президента шпагой.
"Ложь есть всего лишь частный случай правды. Вероломство — частный случай преданности. Предательство — частный случай дружбы. Подвиг Христа невозможен без подвига Иуды",— повторял Мэр истины, почерпнутые у иезуитов, консультировавших проведение в Москве праздника Святого Игнация Лойолы.
Он отказался от посещения других строительных объектов: канала "Волга — Аму-Дарья", проходящего через Бородинское поле; нескольких мостов через Москву-реку, которые он приказал передвинуть, но которые были унесены течением и плыли теперь где-то в низовьях Оки, — и кинулся осуществлять свой новый план.
