Быть может, он помнил, как национальный пророк Освальд Шпенглер в "Закате Европы", печально обозревая деградирующую Европу мещан с их хрюканьем перед деньгами, возложил последние надежды на людей "русско-сибирского культурно-исторического типа". Шпенглер не предполагал, разумеется, что "русско-сибирский тип" сыграет решающую роль в судьбе Германии уже в середине ХХ века.
Больше двадцати соединений сибиряков заслоняли зимой 41-го и северную столицу. Не был родом из Сибири Александр Матросов, но подвиг свой совершил в рядах сибирского добровольческого 19-го гвардейского корпуса. Двадцать сибиряков повторят потом подвиг Матросова, и потому порыв Матросова вполне можно назвать "сибирским".
Подвиг свой Матросов совершил в 1943 году. За год до него, в январе 1942 года, когда еще шла битва за Москву под Питером трое сибиряков 225-й стрелковой сибирской дивизии в одном бою, не сговариваясь, закрыли своими телами три немецких дзота. Подвигу этому нет равных на войне. Он воспет поэтами. На месте того боя стоит памятник. Первым в те дни на этот небывалый по самоотречению подвиг откликнулся Николай Тихонов.
Герасименко, Красилов, Леонтий Черемнов,
Разведчики бывалые, поход для них не нов…
Идут полки родимые, ломая сталь преград,
Туда, где трубы дымные подъемлет Ленинград…
Простые люди русские стоят у стен седых,
И щели дотов узкие закрыты грудью их!
Ни один из пишуших о войне, от маршала Мерецкова и до рядовых ветеранов, вспоминая сражения на Ленинградском фронте, не могут обойти молчанием бессмертный подвиг трех сибиряков. Но сколько бы людей ни писали, никогда не будут найдены слова ни в прозе, ни в стихах, которые смогли бы выразить красоту поступка этих трех русских мужчин.
И таких тысячи. Что им придавало силы? Почему двоились и троились в глазах врагов? Откуда этот несгибаемый дух? Сибирские полки дрались, отступали, пробивались из окружения, бились до последнего патрона, оглохшие пушкари пригибались к прицелам, били прямой наводкой, контуженные кидались в контратаки, схватывались в траншеях — убыль в людях была великая. Погибали целые пласты сибирской деревни.
В краткие передышки переформирований части пополняли, переводили из одного соединения в другое, кидали на разные фронты, но даже после этих перерождений батальоны вступали в строи сибирскими частями. Достаточно было остаться в строю десятой части сибиряков, и новый полк упрямо называл себя "сибирским".
Ставка быстро поняла боевую ценность сибирского братства и старалась пополнять поредевшие ряды сибиряками. В войну понятие "сибиряк" быстро наполнилось магической мощью. На Гнездиловских ключевых высотах Смоленщины в 1943 году, дрогнувшие было в аду солдаты, остановились как вкопанные от властного напоминания капитана Шестеля, выросшего над окопами:
— Ни шагу назад, сибиряки!
Капитан был дважды ранен, но боя не покидал. Александр Фомич Шестель, уроженец Омщины, инструктор Новосибирского аэроклуба, доброволец в финскую войну, доброволец в Отечественную войну, 7 ноября со своим учебным батальоном прямо с парада на Красной площади влился в сражающуюся Панфиловскую сибирскую дивизию.
Архивные умники с мышиными натурами говорят: не было 28 панфиловцев под Дубосеково, и не говорил Клочков: "Велика Россия, но отступать некуда — позади Москва!" Они требуют, чтобы слова Клочкова были запротоколированы и пылились в архиве под номером.
Так могут рассуждать только дети тех, кто 16 октября в панике бежал из Москвы. Слова, приписанные Клочкову, есть не только правда, но высшая правда, ибо этими словами жили и держались все бойцы на Волоколамском и Истринском направлениях и на Бородинском поле. Буквально этими словами клялись перед битвой сибирские дивизии. "Сибиряки клянутся..." было написано на их вагонах.
Вся лживо-изуверская казенная отчетность сгинула — осталась только народная правда тех, кого не дождались сибирские города и села — все они умирали со словами Клочкова в сердце.
После курсов "Выстрел" капитан Шестель попросился в Сибирский добровольческий корпус. На Гнездиловских высотах капитана остановила только пуля в висок. Сибирский добровольческий корпус дал Западно-Сибирский край, каждая область которого выставила добровольческий полк. Гнездиловские высоты — ключ к Ельне и Смоленску. Над грядой господствует высота 233,3. Всю гряду немцы превратили в неприступную крепость. После страшных боев на высоте 233,3 похоронят бойцов трех сибирских дивизий. В братскую могилу ляжет и любимец сибиряков-гвардейцев поэт Богатков из Новосибирска. В критическую минуту он встал под пулями на высоте 233,3, поднял над головой именной автомат и запел свою же песню, ее распевал весь 19-й сибирский добровольческий корпус:
"Все, гвардеец, в бою изведай!"
Для нас важно разгадать тайну повелительного императива, прозвучавшего в возгласе капитана Шестеля:
"Ни шагу назад, сибиряки!"
После Москвы и Сталинграда, где сибиряки держали "главную высоту России" — Мамаев курган — они уже стали легендой всех фронтов. Капитан Шестель знал, как остановить однополчан. Можете ли вы в схожих обстоятельствах вообразить себе окрик "Ни шагу назад, волжане!" или "кубанцы" и даже "уральцы". А ведь последние никому не уступали в мужестве. Если сибиряки выставили добровольческий корпус стрелков, то уральцы дали едва ли не лучший танковый добровольческий корпус, с их девизом "Сгорим или прорвемся!" Немцы называли уральских танкистов уважительно — "черные ножи" — по чехлам их личного холодного оружия. Можно представить "Ни шагу назад, моряки!", но то особый род войск — морпехи. Но по признаку земли вряд ли кто может быть сопоставим с сибиряками, разве что "донцы-молодцы", признанные в 1812 году лучшей кавалерией мира.
Очевидцы рассказывают, что получив пополнение в Сталинграде, прямодушный и грубоватый Чуйков командовал маршевым батальонам.
— Сибиряки и уральцы, шаг вперед…остальные за Волгу. Мне нужны мужчины, которые мгновенно отвечают ударом на удар.
И никого это уже не удивляло. Но Сталинград — это отдельный эпос сибиряков.
Генерал армии Иван Третьяк, командующий ПВО, не мог не поддержать в 1991 году благородный порыв фронтовых друзей "гэкачепистов" — сибиряка маршала Язова и генерала армии казака Варенникова.
Иван Третьяк в 20 лет командовал полком сибиряков и стал Героем Советского Союза. Он, единственный наш строевой офицер, за голову которого немцы объявили вознаграждение. После войны Третьяк еще получит Звезду Героя Социалистического Труда за свой строительно-созидательный энтузиазм.
Третьяк вспоминает с особой теплотой о своих однополчанах-сибиряках. Он говорит, что при неслыханной стойкости сибиряки были абсолютно лишены позы или аффектации. Только изредка они могли буднично обронить: " Сибиряки могут все". Между собой они называли друг друга не гвардейцами, а "крестьянами”. Большинство сибиряков в полку были отцами семейств и старше своего командира. Вечерами, за штопкой одежды, прострочкой сапог, чисткой оружия, можно было услышать чью-либо задумчивую реплику: "Завтра много наших крестьян ляжет". Третьяк говорит, что любимым выражением сибиряков было "Крестьяне могут все".
То были внуки и правнуки "неспециализированных предков", кто раздвинул пределы Сибири до Тихого океана, создав Сибирское приморье или Дальнюю Русь, а не Дальний Восток, как стали называть берег Отечества интернациональные бичи с партбилетами.
Ни в каких частях нашей армии, может быть, кроме морской пехоты, не было отмечено такой взаимной теплоты и особого братства как в полках сибиряков.
Знаменательно, что сибиряки-добровольцы просили с началом войны послать их на защиту именно северной столицы. Некоторые историки эту особую любовь к Питеру объясняют тем, что Ленинград шефствовал над сибирским краем. Думается, здесь более глубокое и таинственное явление. В первый век освоения церковными владыками Сибири были северяне-новгородцы — это, во-первых. Во-вторых, генетическая память сибиряков никогда не забывала своих поморских истоков и связи с северо-западом Руси. Основное население Питера тоже сложилось из северо-западных земель. Налицо генетическое родство наиболее чистых крестьян с едиными и неспециализированными предками.
И, наконец, когда большевики привезли святую царскую семью в древнюю столицу Сибири Тобольск, они быстро осознали свою ошибку.
Один из участников Церковного Собора 1917 года епископ Андрей Уфимский (в миру князь Утомский) возглавит духовенство армии адмирала Колчака и создаст особые "полки Иисуса". В фильме "Чапаев" на пулеметный огонь шел в черном один из "полков Иисуса".
