Я, конечно, согласна. Что дальше случится,
Я не знаю. Но буду, конечно, учиться.
Потому что бабушка продолжает молиться.
А потом я опять постараюсь не спиться.
И, конечно, опять постараюсь влюбиться.
Мою жизнь кто-то вяжет на узеньких спицах.
Потому что бабушка не устанет молиться.
А потом я узнаю, что время не лечит...
...Захожу в Божий храм, зажигаю свечи.
Я ведь рада, что всё в моей жизни сложилось,
Потому что бабушка за меня молилась.
* * *
Подпиши мне на память, что ли, хоть сборник стихов,
Чтобы я могла хвастаться: "Он обо мне писал!"
Чтобы я друзьям показывала этот сборник - видите, мол, каков!
Чтобы у меня не было стимула снова рвануть на вокзал...
Подпиши мне свой сборник, поэтический профессионал,
Мне, ничего не добившейся, но с детства мечтавшей о славе,
Чтобы я могла плакать: "Он обо мне дышал!"
Чтобы я кричала о твоём таланте на самой высокой октаве.
Подпиши, чтобы я перечитывала, летом в зимнее прячась пальто,
Если не через месяц, то, значит, гораздо позже:
"Спасибо за поддержку, дорогая Не-Помню-Кто!
Успехов тебе! Твой кумир. (Телефон всё тот же)".
* * *
Это похоже прежде всего на водку.
Вроде как хлещешь её давно, а пьянеешь поздно.
Это что-то внезапное типа дыры на колготках.
Или как перед прыжком с балкона осознаёшь, что сегодня звёздно.
Похожее чувство тебя настигает в музее,
Когда, не обращая внимания на внутреннюю перепалку,
Ты стоишь, как столб, и долго тупо глазеешь
на неандертальскую дубинку или палку-копалку.
Нет, не влюблённость, а нечто гораздо хуже.
Это не связано ни с охами-ахами и ни с бритвой.
Это также не связано с тем, кому греешь ужин,
Но напоминает дрожь, когда в храме читаешь молитву.
Это есть то, что испытываю я к тебе.
Дальше не будет банальных словечек типа "ада" и "яда".
И только для рифмы приходится рифмовать со словом "судьбе".
Но вообще-то - не надо этого мне. Этого - точно не надо.
Пятикнижие
ПРОЗА
Шарлотта Роган. Шлюпка. - СПб.: Азбука-Аттикус, 2012. - 288 с. - 10 000 экз.
"Самый ожидаемый дебютный роман 2012 года! Моментально стал бестселлером!" - вещают рекламщики. Почему дебют вдруг был таким ожидаемым - понятно: в нынешнем году ровно век минул со дня крушения "Титаника". Почему он стал бестселлером - вопрос сложнее. История о людях в перегруженной шлюпке, которые не могут удержать ситуацию под контролем и всё больше перестают быть людьми, - это почти "Повелитель мух" Голдинга, но написанный о взрослых, которых "страдание превратило в беспомощных детей". Начиная с рациональной жестокости на грани жизненной необходимости, люди в шлюпке приходят к рационально не объяснимому убийству, когда понятия благодарности и сострадания забыты. Вот только имеют ли право их судить те, кто не был в той шлюпке? Молодая женщина Грейс Винтер, рассказывающая эту историю, предстаёт перед судом по обвинению в злоумышленном убийстве, не вызванном необходимостью, но верит: осуждения достойна лишь та, первая, жестокость, без которой, возможно, они все бы погибли.
ПОЭЗИЯ
Евгений Минин. Пого[?]ня за ветром. - Иеру[?]салим: Творческое объединение "Иеру[?]са[?]лим[?]ская антология", 2012. - 212 с.
Это удивительная книга. Всё, что написано во вступительной статье к ней, - про философскую лирику, про отточенную технику, про искренность, остроумие и сдержанность, про дефицитное нынче умение Евгения Минина "мыслить стихами", - всё правда. Такое бывает редко. Всё-таки автор предварения обязан хвалить, а не говорить правду. Но, как известно, говорить её - приятно. Минин пишет ясно. Минин пишет умно. "Это сегодня модно - строчка в полкилометра", - вскользь замечает он и снова переходит на стих простой и гармоничный, как дыхание. Он легко рифмует "родину" с "Болдино", но родина его всё же - Иерусалим, сфера мыслей его и настроений вращается вокруг этого ядра, сверкая гранями. Минин - философ. Минин - сатирик с явственной гражданской позицией. Минин - автор тонкой любовной лирики. Минин - пародист. Это всё он. Человек, который пытается принять то, как устроен его мир, выбрав стих в проводники разума.
БИОГРАФИЯ
Валерий Шубинский. Владислав Ходасевич. - М.: Молодая гвардия, 2012. - 523 с. - 5000 экз .
Книга Валерия Шубинского - первая подробная биография Владислава Ходасевича, и очевидно, что автору она далась нелегко. Пристрастная и одновременно стремящаяся к честности, эта книга, пожалуй, не справляется с заявленным намерением показать "силу и величие" творчества её героя: Ходасевич раскрывается нам более как проницательный и язвительный, но небезукоризненный критик, нежели как поэт с сильным индивидуальным голосом. Книга Шубинского интересна, скорее, проникновением в клубок сложных, порой болезненных, порой плодотворных взаимоотношений, взаимовлияний, обид, хитростей, нежных привязанностей, честолюбивых устремлений, которые составляли русский Серебряный век. Сам прохладный критический взгляд Ходасевича, некоторая отстранённость от основных поэтических школ и сдержанность его таланта помогают Шубинскому нащупать интонацию: он изучает бурлящую литературную реку столетней давности пристально, со вниманием, но не теряя головы и не бросая однажды выбранного довольно удачного ракурса.
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Михаил Отрадин. На пороге как бы двойного бытия [?]: О творчестве И.А. Гончарова и его современников. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2012. - 328 с. - 400 экз.
В июне исполнилось 200 лет со дня рождения Ивана Александровича Гончарова. Книга доктора филологических наук, профессора СПбГУ Михаила Отрадина, вышедшая ограниченным тиражом, предлагается самому широкому кругу читателей, однако в действительности для того, чтобы вполне оценить это глубокое исследование, полное литературных параллелей, нужно очень хорошо знать хотя бы книги самого Гончарова. Редкий школьник справится с этой задачей, зато подготовленный читатель узнает немало нового о становлении русского психологического романа. Отрадина вообще интересуют "первые опыты" - те, что не стали самыми яркими образцами в своём роде, но проложили им дорогу. Таков роман "Обыкновенная история", таков литературный пейзаж в прозе Григоровича, феномен "Петербургских трущоб" Крестовского. Своему родному городу Отрадин уделил особое внимание, исследуя как творчество И.А. Гончарова, так и поэтические образы Петербурга.
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Мария Мартиросова. Фотографии на память . - М.: КомпасГид, 2012. - 80 с. - 3000 экз .
Должны ли наши дети понимать, какой бедой и межнациональной рознью обернулся для многих бывших советских сограждан развал СССР? Нужно ли русским детям знать, как армяне гнали азербайджанцев из Карабаха, как азербайджанцы запугивали и убивали армян в Баку? Мария Мартиросова написала историю русской девочки, которую вырастила, как свою дочь, семья армян. Историю о послевоенном и предперестроечном Баку, где русские, армяне, азербайджанцы, евреи жили бок о бок и общались между собой по-русски. А потом мирная жизнь превратилась в кошмар, ежедневное посещение школы - в унижение, и девочка, вторично потерявшая родителей, смогла обрести покой, только отказавшись от воспоминаний, переехав на другой конец земного шара. Но пришло время достать из коробок старые фотографии и решиться вспомнить. Немногие книги сегодня могут рассказать детям о совсем недавнем прошлом нашей страны так правдиво, этически-выверенно и в то же время без политического заострения.
Книги предоставлены магазинами "Фаланстер" и "Библио-Глобус"
