«Обобществление женщин» не есть эквивалент беспорядочных половых связей. Тот же Геродот, описывавший нравы африканских и азиатских племен, говорит: «У них женщины находятся в общем пользовании. Они не живут вместе с ними, но совокупляются на манер животных».
В племени троглодитов, где обобществление женщин было правилом, только вождь имел персональную супругу. Однако, уточняет Диодор Сицилийский, любой член племени мог соединиться с женой вождя, преподнеся ему подарок.
А у туарегов существовал асри — абсолютная свобода нравов у всех незамужних женщин, независимо оттого, являются ли они девушками, разведенными или вдовами. Если женщина не находится в зависимости от мужчины, она может распоряжаться своим телом по собственному усмотрению, и никто не вправе ограничивать ее свободу. Чем больше у нее любовников, тем выше ее репутация.
Девушка не может быть выдана замуж против своей воли. Больше того, у туарегов существует своеобразный кодекс галантности, который обязывает мужа не принуждать свою жену силой. Все это — пережитки матриархата, когда женщины регулировали все отношения внутри племени, в том числе и половые.
Пережитки сексуальной свободы женщин сохранились в народных традициях вплоть до нашей эпохи. Вот как исследователь Буше де Пертэ описывает обычаи флорентиек: «Флорентийские женщины, как правило, домоседки. Но когда начинается карнавал, продолжающийся очень долго, они надевают черные платья, высокие шляпки со страусиными перьями и отправляются на улицу, пользуясь всеми привилегиями, предусмотренными в обычные дни только в отношении мужчин. Они заходят одни, без мужского сопровождения, в кафе и театры, подходят к любому мужчине, который им нравится, танцуют и беседуют с ним… Таких женщин называют бауты. Им позволено все. Они могут обратиться к прохожему, взять его за руку, и тот становится их пленником, собственностью, с которой они вольны поступать по своему усмотрению. При этом прохожий не имеет права высказывать какие-либо возражения. Бауты не носят масок, но их огромные шляпы с перьями скрывают половину лица».
Еще одним распространенным пережитком матриархата является обычай, в соответствии с которым женщина остается жить со своей матерью, а муж приходит ее навещать. А на островах Тонга и по сей день сестра занимает более высокое социальное положение, нежели ее брат. На соседних Фиджи муж является, по сути дела, гостем в доме своей жены.
Еще один пережиток матриархата европейцы застали в XVIII веке на Антильских островах. Там существовал тип матери семейства, живущей только с многочисленными детьми. Матери полагали, что их дочери могут свободно отдаваться любым мужчинам, и не видели в этом ничего предосудительного. Девственность считалась чем-то вроде изъяна. Незаконнорожденные дети были обычным явлением.
Так, на Мартинике, когда священник призывал женщину выйти замуж за отца своих многочисленных детей, она отвечала ему: «Я не знаю, кто он. Когда садишься на муравейник, разве можно определить, какой именно муравей укусил тебя?»
Попытки женщин вернуть себе утраченную их прапрабабками власть предпринимались во все времена. Современные феминистки могут успокоиться, их движение — всего лишь в очередной раз изобретенный велосипед, который до этого изобретали множество раз.
Противники и противницы патриархата часто возражают: но есть же женщины-ученые, поэты, композиторы! А сколько блистательных правительниц, королев, императриц было, и почти все они оставили заметный след в истории!
Это все так, но вот что примечательно: как только женщина становилась главой государства, получала власть, она тут же, следуя заветам матриархата, окружала себя сонмом мужчин. Вовсе не обязательно все они были ее любовниками, хотя и такие случаи известны. Однако все фавориты, помощники, военноначальники, окружавшие и Екатерину II, и королеву Викторию, и Индиру Ганди, и Маргарет Тэтчер, и всех без исключения остальных женщин-правительниц, были мужчинами.
Вывод прост — в патриархальном обществе успешным может быть только мужчина. Так уж распорядилась история, так устроен человек. И пытаться бороться с этим по меньшей мере глупо, нельзя голыми руками остановить несущийся на всех парах локомотив.
И очень обидно, когда красивые, талантливые, умные женщины вместо того, чтобы выполнять свое природное предназначение, посвящают свои жизни бесплодным попыткам добиться возврата тех времен, о которых у нас осталась лишь смутная память.
ЧЕЛОВЕК И ЛОШАДЬ: 6000 ЛЕТ ВМЕСТЕ
Двенадцать гривен за коня, три — за человека
Наступивший 2002 год во лунному (восточному) календарю считается годом Лошади. Благородное, сильное и красивое животное, безусловно, заслужило право покровительствовать целому году.
Но много ли мы, живущие уже в XXI веке, знаем о лошадях? Для нас сегодня это — экзотика, красивый аттракцион, в лучшем случае спорт или развлечение.
Но в век новейших технологий есть еще люди, которые считают, что лошади достойны того, чтобы посвятить им всю жизнь.
Знакомьтесь: Олег Семенович Лебедев, конюх. Это он сам себя просил так назвать, потому имеет дело с лошадьми с самого раннего детства. А вообще-то Олег Семенович — кандидат наук, биолог и спортсмен, он работал на улучшением ряда отечественных конских пород, до 1986 года участвовал в скачках. Сегодня пенсионер Лебедев занимается с детьми в одном из конно-спортивных комплексов Москвы.
Кроме того, Лебедев всю свою жизнь собирал сведения о лошадях — об их истории, происхождении, взаимоотношениях с человеком. Особенно его интересовала история коневодства в России…
— В Древней Руси разводились лошади разных пород, как местных, так и привезенных с Востока и Запада. Из летописей известно, что различали милостных, сумных и поводных (товарных) лошадей. Милостные — это местные верховые лошадки высшего качества, которыми князья награждали своих подданных, на этих лошадях ездили высшие чины княжеской дружины. Милостных жеребцов использовали, как производителей в табунах, что говорит о наличии в Древней Руси зачаточных форм коннозаводства, причем было это еще до монголо-татарского нашествия.
Сумные лошади — крепкие, сильные кони, пригодные для перевозки сум и вьюков, но они годились и под седло, обычно на них ездили рядовые дружинники. Подводные (товарные) лошади — это древние тяжеловозы. При большой силе они были неповоротливы, и их использовали только в обозах. В русских летописях XII века упоминается и о «фарях» — благородных легких и очень быстрых скакунах, происходящих от лошадей Древнего Востока. Возможно, что именно эти лошади стали основой, от которой впоследствии произошла украинская лошадь. К XIII веку коневодство на Руси достигло значительного развития — самые многочисленные табуны и большие конюшни принадлежали князьям, боярам и монастырям. Поголовье пополнялось за счет покупки и захвата лошадей у половцев, печенегов и народов, кочевавших в степях от Черного до Азовского морей, а также за счет поборов у населения. Лошади ценились в те времена очень высоко — по законодательству Ярослава Мудрого (XI век), виновный в убийстве чужого коня должен был уплатить в казну 12 гривен и 1 гривну потерпевшему, а за убийство свободного крестьянина всего лишь 3 гривны.
Существенную роль в формировании русских конских пород сыграли события XIII–XIV веков. Орды Батыя, обрушившиеся на Русь, не только разрушали города, грабили и убивали людей — они захватывали коней, уводили их с собой. Таким образом русские земли не только обезлюдели, но и «обезлошадели». Но уже Иван Калите начинает возрождать коневодство, причем за основу берутся степные кони, выносливые и подвижные.
Внук Калиты, Дмитрий Донской, имеет в своем войске не менее трех-четырех десятков тысяч конных воинов, причем кони у них — свои, русские, а не купленные на стороне.
Особую роль в улучшении русских пород сыграли поступавшие с Запада через Великий Новгород ливонские клепперы и литовские жмудки. Клепперы упоминаются в немецких хрониках с XIV веков, как невысокие, но выносливые, с правильным экстерьером лошади, годные под тяжелых всадников. Жмудки местные лесные лошадки, улучшенные прилитием крови, как восточных, так и западных лошадей. Они оказали влияние на лошадей Белоруссии, а позднее в Германии были использованы для выведения знаменитой тракененской породы.
Во времена первого официального русского царя Ивана Третьего слово «фарь» было забыто и благородных, породистых восточных лошадей стали называть «аргамаками», независимо от того, была ли эта лошадь персидской или иной породы. Персидские лошади особенно ценились после женитьбы Ивана Третьего на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора.
