из числа природно-одержимых властных натур жаждущих ухода властелина и раздела им созданного. Но почему с таким разрывом – через сорок лет? А потому, что устроителем этой системы была незаурядная личность – деспот, но величайший государственник, талантливый руководитель и такой же величины прагматик. На негодном фундаменте марксовской утопии за каких-то два десятка лет, руководствуясь в большой степени Витта пониманием государственных процедур, Форда подходами к управлению и производству, Крылова и Капицы взглядами на дела и жизнь людей, а, главное, собственными представлениями о том, что принятая им от Ленина система может быть задействована и эффективно работать только в рамках жесточайшего единовластия, он заложил столь мощное государство, что, несмотря на разрушительные акции всех последующих «вождей», оно просуществовало столь долго, а затем целых 20, при почти полной неуправляемости и нещадном его разграблении, худо-бедно живет.
Попытки некоторых экономистов и политологов распрояснить нам, что созидательный процесс имел место и после, могут быть отнесены только ко времени. Все отмечаемые ими при этом крупные успехи и достижения произошли в ближайшие к тому 15 – 20 лет, когда, в силу ньютоновского закона инерции, применимого к большим социальным системам в такой же степени, как и к телам физическим, страна продолжала фактически жить, несмотря на упомянутые разрушительные факторы, полностью по планам и на базисе, построенном в годы становления советской власти.
Дальше, начиная с 1965 г, когда при Косыгине под давлением политэкономистов был поставлен первый глупейший опыт по втаскиванию рынка в абсолютно несовместимый с ним социализм, все затухающий процесс созидания продолжался на фоне гиперболически возрастающего разложения соцсистемы и развращения людей, причем, наиболее предприимчивых, инициативных и властных, и как раз в тех направлениях, что оказались востребованы сейчас. Ими и определился характер всей перестройки, все ее дикости. Таков закон жизни. Текущее состояние социума, его потенциальные возможности и способность к полезным делам, в силу той же инерционности, есть функция прошедшего периода – прямое следствие того, чему его члены были обучены ранее. (Кстати, это как раз тот фактор, которому обязано, несмотря на все тогдашние катаклизмы, обратное – впечатлившее весь мир грандиозное строительство нашей страны в ее первые три – четыре десятка лет).
Именно поэтому оказались несостоятельными многочисленные проекты перехода к рынку, разработанные в свое время (как писал об одном из них Рыжков) с привлечением «серьезных научных сил», с использованием «альтернативных» вариантов, «математического анализа всех плюсов и минусов» и даже «моделирования предстоящих нововведений» Абалкиным, Явлинским и другими «великими» экономистами, вроде того же, весьма активного тогда Бунича.
Все они страдали одним недостатком: не учитывали главного – Толстовского понимания общей ситуации, духа народа и устремленности «общества», ее «активной» части, совсем к иному – к тому, о чем было сказано выше. К хаосу, когда «государство из состояния упорядоченности переходит к беспорядку».
Армада спекулятивных посредников; скупка по бросовым государственным ценам продукции; бешеная инфляция; бандитские, под защитой государства, пирамиды; несколько «окультуренные», но столь же наглые, банковские махинации; идиотическая реклама; неведомый доселе (да еще после нашей приватизации, при которой такой гигант, как Уралмаш, акционировался по цене пяти его станков) одинаковый для всех налог на доход; все прочее, нами критикуемое, – отнюдь не творения отдельных господ, а прямые плоды всего «общества», настроенного на рваческое обогащение и захват места под солнцем.
То, что он приобрел у нас особо зверский вид, – тоже объяснимо. Тут есть свое исходное основание: Маркс упустил диалектически возможный, и фактически произошедший, первый в истории человечества дележ обобществленного, т. е. ничейного, имущества. Так что едва ли «мы должны винить себя», как полагал Алферов. Все объяснимо и все закономерно. Но другой дороги нет. Ее можно будет поискать лишь забравшись полностью на новый виток эволюционной спирали.
Любая большая социальная система саморегулируема и самонастраиваема. При свободном рынке, тем более. Надо лишь всем, активно к нему причастным, мне представляется, знать, помнить и как можно быстрее взять на вооружение следующее резюме.
Эксплуатация, хоть при социализме, хоть при рынке, не является признаком испорченного или несовершенного общества: она есть одна из характеристик, почти физиологическая функция, всего живого. Но… до тех пор, пока она не превращается – вспомним больного Ницше – в цель жизни, в пресловутый продукт «следствия воли к власти», культ «сверхчеловека», ненависть к «посредственности» и озлобленное противопоставление друг другу.
Жизнь нормально строится и развивается только на компромиссе, на разумном сочетании всего и вся и дополнении одного другим. Да, она строится, как говорил теоретик Френкель, на «поддержании неустойчивого равновесия», но (добавлял другой известный физик Тамм, разъясняя такое понимание природы) какой бы причиной не было последнее порождено, «всегда рождается сила, стремящаяся уменьшить и противодействовать этой неустойчивости».
Так вот, в плане нас интересующем, под «разумным сочетанием» в мире людей следует понимать такую норма эксплуатации, при которой богатый и умный, знающий и умеющий должны, и обязаны, получать несколько соразмерно меньше, чем они обществу дают, и компенсировать тем ущербность «несостоявшихся», поскольку последние являются продуктом социума, ответственного за всю совокупность живого и, в том числе, за организацию первыми названного компромисса. Кроме того, надо знать, что всякая сверхэксплуатация рано или поздно вызывает деградацию общества и, прежде всего, его «аристократических» верхов, их разложение, ожирение и неспособность к достойному использованию и воли, и власти, и. что именно отсюда проистекает ненависть «черни», а из нее жажда мести, террор, бунты и революции.
Разве кому-нибудь хочется еще одного подобного повторения истории? Будем разумны!
Что же делать в практическом плане, для того чтобы покончить с вопиющей антисоциальностью нашего теперешнего «демократического» общества, при которой никакие призывы власти, никакие ее программы, никакие обращения к святым дням нашей победы в отечественной войне с целью единения людей, не обретут действенности и будут оставаться лишь пустой болтовней?
Для этого надо вспомнить то, к чему призывали нас умные люди, имена которых были упомянуты выше.
Начну с Витте – гениального руководителя, организатора и государственного деятеля.
Витте воспитал целое поколение прямых и косвенных сподвижников, которые, став на рабочих местах управления страной при советской власти, в огромной степени определили ее мощное становление в первые три десятка лет. Если бы не было этой армии превосходно мыслящих и обладавших высокой самостоятельностью людей, воспитанных в его времена, то никакие Ленин и Сталин ничего бы не сотворили.
Рабочую систему социалистического государства, в реальной конкретике ничего общего не имеющего с предначертаниями Маркса, создавала именно эта плеяда первопроходцев
Вот что говорил и к чему призывал нас Витте
«Большая или меньшая способность государства вести правильно свои дела зависит от степени просвещенности
