Ознакомительная версия.
Это случилось в 62-м.
Потом, многие годы видя его работы, я не удивлялся тому, что лучше всего у него получались эпизоды, где действовало или побеждало зло. Мне казалось, что в эпизодах, где должно было утвердить добро, случались лишь декларации.
Так продолжалось до тех пор, пока к нему реально не приблизилась смерть. Последняя работа свидетельствует, что смерть заставила его сделать единственный возможный выбор – вверх. Он пришел к необходимости искупления.
Господь настиг его».
Сколь важен и непрост был выбор, подтверждает дневник самого Андрея. «Религия, философия, искусство – эти три столпа, на которых держится мир, – даны нам для того, чтобы символически материализовать идею Бесконечности». Эта запись сделана осенью 70-го, задолго до «Жертвоприношения».
Последний раз я видел Тарковского в середине семидесятых. Мы со Львом Николаевичем Гумилёвым бродили по арбатским переулкам. Андрей, как всегда, куда-то торопился. Задержался с нами ненадолго, чтобы поближе познакомиться с учёным, лекции которого посещал вместе со своими студентами с Высших режиссёрских курсов. Прощаясь, отозвал меня в сторону и сказал: «Завидую, Савелий, дружбе твоей с таким самобытным и чистым человеком. Счастливый! – и, как это было свойственно ему, резко перешёл на другую тему: – Ты читал что-нибудь Валентина Распутина? Нет? Обязательно прочти. Это классик. Но приготовься плакать».
Этот разговор вспомнился мне спустя полгода, когда в очередной командировке несколько дней не выходил я из гостиничного номера, окунувшись в незамутненные воды распутинской прозы. Как и обещал Тарковский, я с трудом сдерживал слёзы, сопереживая страданиям жителей русской глубинки.
Как жил бы Андрей Тарковский сегодня? Я часто спрашиваю себя об этом в нынешние годы крушения всех устоев нашего земного бытия. Первый ответ был получен мною от Владимира Максимова, близко дружившего с Тарковским в эмиграции. С Владимиром Емельяновичем я познакомился и сблизился в Париже, когда оказался там после двадцати лет «невыездов». Центральное телевидение показало несколько передач о наших встречах, приезжая в Москву, он часто заходил в мою мастерскую. Здесь собеседниками Максимова бывали Валентин Распутин, Василий Белов, Владимир Крупин, Валентин Курбатов.
На съемках «Андрея Рублева» с В. Юсовым и А. Солоницыным. Монах – С. Ямщиков
Очень резко отзывался Максимов о «подвигах» псевдодемократов, умело извлекавших личную выгоду из революционных событий тех дней. «Вместо того чтобы покаяться в тихом уголке церкви, где их никто не увидит, бывшие цэкушники, специалисты по бракоразводным процессам, торговцы цветами и упитанные мальчики из благополучных номенклатурных семей учат нас жить! Один такой «революционер» несколько лет назад напечатал в журнале «Коммунист» статейку-донос, после которой Льва Гумилёва отстранили от университетской деятельности. Другой, крупнейший функционер, следил многие годы за каждым шагом Солженицына, Александра Зиновьева и моим «Континентом». Теперь он лидер перестройки, а как ловко вместе с бывшим грузинским гэбэшником предал своего вождя Горбачёва! Хорошо, что мой друг Андрей Тарковский не видит этого. Он бы такой лжи и подлости не вынес».
Вот и я уверен, что Андрей не разделил бы истошных призывов представителей московской интеллигенции «задушить гадину» и «бить противников шандалами по головам» в те дни, когда на улицах Москвы под бесстрастными объективами телекамер сотни невинных людей оказались между беспощадными жерновами борющихся за власть кровожадных упырей. Не стал бы Тарковский принимать участие и в склочных разборках кинематографистов, решивших свести счеты со Львом Кулиджановым и Сергеем Бондарчуком. Он был рыцарем и отношения с людьми выяснял исключительно в честных поединках.
Не стал бы гениальный режиссёр получать сомнительные премии из рук подонков, обокравших Россию и отстёгивающих чаевые деятелям культуры, которые при этом не стесняются величать себя «духовной элитой нации». Скорее всего, он последовал бы благородному примеру генерала Рохлина и подлинного подвижника Солженицына, отказавшихся подставить грудь, на которую президент, обрёкший миллионы россиян на нищету и вымирание, пытался повесить так мало стоящие сегодня знаки отличия.
Тарковский не стал бы «отсвечивать» на церковных службах, демонстрируемых по телевидению. И скорей всего, не поддержал бы кампанию по возведению новых гигантских храмов. Ведь пока всё ещё не приведены в порядок церкви Покрова на Нерли, Спаса-Нередицы, Богоявления на Запсковье и другие жемчужины старой русской архитектуры.
Не принял бы Андрей участия и в печатных откровениях «образованцев», не устающих публично полоскать своё грязное бельё, а заодно и детали туалета прежних возлюбленных, живущих ныне с законными мужьями и растящих детей. Слишком чистым он был человеком и никогда не опустился бы до сведения счётов с прошлым. Именно этим так увлечены сейчас «уставшие гении», снявшие средние фильмы, не стесняющиеся плевать в колодец, откуда некогда черпали кристально чистую воду.
Андрей Тарковский не поступил бы так, как не сделали этого Марлен Хуциев, Григорий Чухрай, Станислав Ростоцкий и другие подлинные творцы, чьё место нынче заняли бездарные сквернословы. В Тарковском всё было по-чеховски прекрасно: и лицо, и мысли.
Таким он и остался в моей памяти – мятущийся, ранимый, честный. Не впавший в детство, но на всю жизнь сохранивший юношескую чистоту и божественный порыв.
Трагедия минувших десятилетий в том, что жителей в больших и малых городах отчуждали от памятников. Они были как бы пугалами, эти памятники, символами прежней жизни, которую хотели разрушить «до основанья». Что нужно было, по мнению новой власти, истребить прежде всего? Церковь и барскую усадьбу. А ещё – спрятать подальше портреты «поработителей»… Русский человек не мог жить без церкви, и без помещичьей усадьбы представить русский пейзаж невозможно. Тут и красота, и тайна. Барский дом стоял на горе и был эпицентром округи. Этот пейзаж нашёл своё отражение в русской живописи. Он вдохновил многих писателей на удивительные страницы – перечитайте Льва Толстого, Тургенева или Бунина. Если эта красота не будет возвращена, то смысла жить на этих местах тоже не будет.
Мне известна закономерность: деревянные памятники русского Севера гибнут одновременно с деревнями. Это процесс взаимосвязанный. Умирает деревня – гибнет памятник, разрушается памятник – исчезает деревня. То, что мы утратили эту красоту, этот лад, – одно из самых страшных несчастий. Я не перестаю удивляться бессмысленности произведённых разрушений. Ладно, говорю я себе, не ведите в церкви службу – но не ломайте её, не сносите, используйте как-нибудь. А ведь разрушения производились не только в центре, а по всей России. Если мы хоть как-то эту память не восстановим – нам конец.
Я всю жизнь проработал в древнерусских городах: Новгороде, Пскове, Ярославле, Костроме, Вологде. Ещё два десятка лет назад, когда всё активно восстанавливалось и реставрировалось и когда не было видеотек и дискотек, общий дух был гораздо выше, чем теперь. И порядок был больший. Вот пример. Пятнадцать лет назад во Пскове появился убийца, каждый день узнавали о новой жертве. На третьи сутки в городе было объявлено чрезвычайное положение. По улицам ночью ходили бронетранспортёры и вооруженные патрули. Преступник был обезврежен. Сейчас для Пскова появление подобного нелюдя – лишь очередной случай из оперативной сводки. Процесс взаимосвязан: открылись видеотеки – появилась разнузданность, вседозволенность. Что в них крутят – вы и сами знаете. Я не против свободы – каждый волен смотреть всё, что угодно. Но пока не будет действенного влияния со стороны культуры и церкви, эта свобода до добра не доведёт.
Мы пришли к тому, что порнушка продаётся в переходах, метро, табачных киосках. Я много видел стран и знаю: чем менее цивилизована страна, тем больше в ней подобной дряни. В современной Греции цивилизованности меньше, чем, скажем, в Англии, – и в ней порнуха разнузданная. К сожалению, мы ориентируемся на плохие образцы. По английскому и американскому телевидению вы сотой доли той вседозволенности не увидите, как по нашему… А что звучит с эстрады? И это в стране, которая дала миру поэзию Пушкина, Лермонтова и Есенина, в стране, в которой ещё пятнадцать лет назад Рубцов писал!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ознакомительная версия.
