эмоции и надежды, которые толкают вперёд политическое действие. В отсутствие устойчивых организаций и идеологически ангажированных СМИ можно будет поддерживать вовлечённость в процесс лишь незначительного меньшинства американцев, чьи личные, политические или классовые идентичности и интересы должны сделать их новобранцами для новых или возрожденных профсоюзов и партий.
Элитам занять места в спасательных лодках!
Удивительно и иронично вот что: даже несмотря на то, что командование, осуществляемое элитами над политикой и экономикой, становится всё более уверенным и выгодным, у довольно существенного количества представителей этих привилегированных и могущественных деятелей появляется страх, что их жизнь не будет в безопасности в стране, где они владычествуют.
«Беспокойство элит проникает сквозь политические границы. Даже финансисты, которые поддерживали избрание президентом Трампа в надежде на то, что он снизит налоги и сократит регулирование, были встревожены тем, как его повстанческая кампания, похоже, ускорила крах уважения к существующим институтам. [Как отмечает менеджер одного хедж-фонда, заделавшийся лоббистом,] “на СМИ сейчас идёт атака. Можно только догадываться, не является ли следующей судебная система. Не переходим ли мы от “липовых новостей” к “липовым доказательствам” (from “fake news” to “fake evidence”)? Для людей, чьё существование зависит от контрактов с исковой силой, это вопрос жизни и смерти”.
Беспокойство элит возникло как эталон серьёзных затруднений нашей страны по мере ухудшения государственных институтов. [Ещё один менеджер хедж-фонда, на сей раз ставший руководителем аналитического центра, отмечает: ] “Почему люди, чьему могуществу можно только позавидовать, кажутся столь испуганными?… Что всё это на самом деле говорит о нашей системе?. Очень странная штука. В целом заметно, что именно люди, больше всего преуспевшие в гадании на кофейной гуще, — у них-то как раз больше всего ресурсов, потому что именно так они и разбогатели, — сейчас наиболее готовы выдернуть шнур и спрыгнуть с самолёта”». [1093]
Эван Оснос и менеджеры хедж-фондов, которых он цитирует, лишь умозрительно рассуждают об источниках этого страха. По мере того, как Соединёнными Штатами и всем миром всё больше овладевает олигархия, можно ожидать появления всё новых подобных статей и книг, поскольку журналисты и учёные прилагают усилия для понимания политических и экзистенциальных взглядов на мир тех единственных социальных акторов, которые значимы для предопределения будущего всех остальных людей и планеты, на которой мы живем. Тем не менее, даже если психология правящих элит зачастую непрозрачна, можно выявить материальные основания их беспокойств.
Хотя выборы Трампа, проведённые им назначения и реализованные им меры являются неожиданной милостью для многих представителей верхушки, грубое недовольство масс, которое обнажила его кампания, и открытое выражение социалистических идеалов Берни Сандерсом и его сторонниками явственно продемонстрировали элитам мощные источники возмездия и отчаяния, которые настоящий правый популист или какой-нибудь левак, контролирующий Демократическую партию, в будущем сможет использовать для проведения успешной президентской кампании. Подобный исход, как уже указывалось выше, маловероятен, однако за богачами числится долгая всемирная история продиктованного страхом противодействия даже маловероятным угрозам снизу.
Для взаимосвязи национализма и антикапитализма существуют непосредственные материальные основания. Результатом вечного внешнеторгового дефицита Соединённых Штатов оказывается переход капитальных активов в руки неамериканцев. В 2016 году иностранцам принадлежало 35% акционерного капитала США — для сравнения, в 1982 году этот показатель составлял 11%. [1094] Это означает, что иностранцам достанется треть всех выгод от снижения налога на прибыль корпораций — вот каких средств, способных поддержать социальные программы для американцев, лишится Министерство финансов. В совокупности с трансграничными слияниями компаний, корпоративными инверсиями (так именуется схема по перемещению места регистрации той или иной корпорации в страну с низкими налогами) и получением американскими капиталистами гражданства других стран, у простых американцев появляется всё больше реальных оснований видеть причину своей невозможности повлиять на ситуацию и экономическое обнищание не в обездоленных иммигрантах, а в богатых иностранцах. Богачи в своей повседневной жизни и так уже устранились от опыта тех американцев, которые оказались не столь удачливы, и общения с ними. Если же богатые переселятся на другие континенты, то они станут ещё более чуждыми для тех, кто остался в Америке. Разумеется, чрезмерное богатство зависит от политического могущества, чему не раз приводились свидетельства в этой книге. Однако богатые способны — и эта способность лишь увеличивается — делегировать задачу политического влияния оплачиваемым лоббистам, отрабатывающим связи, ранее сформированные состоятельными элитами. Этими механизмами можно с тем же успехом рулить из Новой Зеландии, что и находясь в Нью-Йорке или Чикаго.
Но остаётся один момент, который элиты не смогут доводить до конца издалека — да и справляться с ним на месте им удаётся всё хуже. Речь идёт о преодолении частных интересов элит и мобилизации их могущества и ресурсов в поддержку такой политики, которая могла бы сохранять геополитическую или экономическую гегемонию США. Подобно их предшественникам в Нидерландах и Британии, американским элитам остаётся наслаждаться добычей, которую они с таким трудом отобрали у всех остальных. Так будет происходить вне зависимости от того, будут ли они оставаться в стране, которая больше не находится в центре мира, или переберутся туда, где, как они надеются, явится восходящий гегемон, или в некое безопасное и спокойное убежище, куда они могут переместить свои капиталы, даже несмотря на то, что там у них не будет политических связей для получения сверхприбылей. Хоть у себя дома, хоть за границей те, кто зарабатывал на эпохе американской гегемонии и на её упадке, будут в состоянии самоизолироваться от последствий своих могущества и алчности, которые будут всё больше проявляться в политических расстройствах, массовом отчаянии, внутренних и глобальных распрях, а заодно и в повышении уровня моря на планете, более неспособной вместить миллиарды людей. Перед ними — пусть и не из бункеров, а с удалённых холмов и охраняемых жилых небоскрёбов — развернутся чудесные виды.
Приложение I
Таблица 2А. Европейские территории, приобретённые и утраченные великими державами в 1500–1817 годах
Источники: Micheal Clodfelter, Warfare and Armed Conflicts: A Statistical Reference to Casualty and Other Figures, 1500–2000, second edition (Jefferson, NC: MacFarland, 2002); Pierre Serryn and René Blasselle, Atlas historique (Paris: Bordas, 1983).
Примечание. В 1519–1558 годах король Испании Карл I одновременно был императором Священной Римской империи (Карл V)
