Плохая новость — он не работает. Кто-то заблокировал опцию выхода. И вам известно, кто это сделал. Это сделали вы. Другой вы. Вы настоящий. Тот, кто хочет держать вас здесь вечно».
Да, круто! Читайте Грега Игана и ищите себя. Конечно, у Игана, как у и большинства фантастов, технология зачастую создает больше проблем, чем их решает. Действительно, я с нежностью вспоминаю фильм Майкла Крайтона «Мир Запада» («Westworld») об обезумевших роботах, в котором была такая формула: «Ничто не может испортиться… испортиться… испортиться».
Но научная фантастика об ИИ предлагает и благоприятные перспективы. У меня самого есть рассказ «Там, где сердце» об астронавте, который возвращается на Землю из полета с релятивистским эффектом только для того, чтобы обнаружить, что за время его отсутствия все люди загрузили себя во всемирную паутину. Его дожидается робот, чтобы помочь загрузиться и ему, чтобы астронавт тоже смог влиться в эту компанию. Я написал этот рассказ в 1982 году и даже почти догадался, как будет называться сеть — я назвал ее TerraComp Web. Ax да — «почти» не считается…
Однако загруженное в компьютер сознание может оказаться только началом. Физик Фрэнк Типлер в пространной научной монографии 1994 года под названием «Физика бессмертия» дает пару интригующих намеков: в конечном итоге можно будет имитировать на компьютере не просто сознание одного человека, но сознание каждого человека, которое теоретически может существовать. Другими словами, по мнению автора, если у вас имеется достаточно вычислительной мощности, которая по подсчетам Типлера должна равняться 10 в степени 10123 битов, то вас и любого другого человека можно воссоздать в компьютере задолго до вашей смерти.[31]
Многие фантасты изрядно повеселились, иллюстрируя эту идею, однако максимальную изобретательность проявил здесь Роберт Чарльз-Уилсон. Его роман «Дарвиния» (1999) номинировался на премию «Хьюго». В этой книге рассказывается о том, что происходит, когда компьютерный вирус вырывается на свободу в системе, моделирующей нашу реальность — ту реальность, в которой, как нам кажется, мы с вами живем, как это происходит и в «Матрице».
Не приходится и говорить о том, что все может действительно очень плохо кончиться, ибо, хотя многое о будущем искусственного интеллекта остается неизвестным, об одном факте можно сказать с уверенностью: пока фантасты будут продолжать писать о роботах и ИИ, ничто не может испортиться… испортиться… испортиться…
Джеймс Ганн
ПАРАДОКС РЕАЛЬНОСТИ В «МАТРИЦЕ»
Вопрос о том, что есть реальность, с самого начала стал одним из главных в научной фантастике. Известный фантаст и историк Джеймс Ганн исследует парадокс реальности в научной фантастике.
Ийон Тихий просыпается в 2039 году и попадает в кажущееся утопическим общество. Люди выглядят счастливыми, любые их желания удовлетворяются. Но чем больше Тихий узнает об этой будущей реальности, тем больше она его тревожит. Люди уверены в том, что все их потребности будут удовлетворены благодаря наркотикам. Счастье, развлечения и личное удовлетворение — все это доставляют людям «психохимические» наркотические вещества, искажающие человеческое восприятие. Тихий намеревается избежать этой искусственной жизни, но постепенно понимает, что от наркотиков не скрыться, ибо они повсюду. В конце концов герою удается уйти из-под влияния наркотиков, и ему открывается кошмарная правда. Все элементы виртуальной реальности порождаются наркотиками, так как сама действительность невыносимо ужасна. Пассажиры шлепают босиком по снегу, уверенные в том, что они едут на машинах последних моделей. Тела людей деформированы или искалечены (побочный эффект воздействия наркотиков), но наркотики убеждают их, что с ними все в порядке. Сталкиваясь в конечном итоге с кукловодом, стоящим за всем этим адом, Тихий слышит: «Мы держим эту цивилизацию на наркотиках, потому что иначе она не вынесла бы саму себя. Вот почему ее сон нельзя тревожить…»
Эта кошмарная картина взята из книги Станислава Лема «Футурологический конгресс» (1974). «Футурологический конгресс» был написан в соответствии с давней традицией научной фантастики — он ставит вопрос о природе реальности. «Матрица» — самый последний пример обращения к этой традиции. Фильм обрушил на зрителей целый водопад незабываемых кадров, сдобренных насилием и спецэффектами, а в конце фильма имеется достаточно перестрелок и ставших обычными для кинематографа сцен разрушения, чтобы удовлетворить ту часть аудитории, которая больше всего любит экшн. Неудивительно, что кассовые сборы фильма оказались весьма приличными и что на его основе сняты два сиквела! Для того чтобы распродать все билеты на «Матрицу», было достаточно одного Киану Ривза, затянутого в длинный черный кожаный плащ, с ног до головы обвешанного оружием и с пистолетом в каждой руке.
Тем не менее «Матрица» — это не заурядный фильм в жанре экшн. За ее многослойным сюжетом (в последнем комиксе «Zits» сын предлагает своим родителям «прогуляться», чтобы он объяснил им содержание фильма) стоят два главных для научной фантастики вопроса: в чем сущность реальности и как мы можем знать наверняка, что реальность — это реальность?
Этими вопросами научная фантастика задавалась почти с самого своего рождения. В «Энциклопедии научной фантастики» определение слова «восприятие» начинается со следующего объяснения: «Восприятием называются способы, при помощи которых мы осознаем окружающий мир и получаем о нем информацию. В основном это происходит при помощи органов чувств. Философы резко расходятся по поводу того, соответствует ли наше восприятие окружающего мира реальности или это просто умозрительные гипотезы, которые дают нам ненадежную либо неполную картину внешней реальности, а, может, и сама, реальность, существующая вокруг нас, — это тоже интеллектуальный конструкт? Восприятие всегда было и продолжает являться одной из главных тем…» Другими словами, что же мы с уверенностью знаем о мире, в котором, по-видимому, существуем, и как мы это узнаем?
Первые фантасты интересовались, главным образом, влиянием науки на общество и человеческое существование, однако некоторые авторы уже тогда занялись изучением проблемы реальности. Эта проблема затронута в произведениях Эдгара Алана По и Герберта Уэллса, а Эдвин Эбботт продемонстрировал классический подход к проблемам пространственного восприятия в книге «Флатландия», написанной в 1884 году.[32] Здесь Эбботт задается вопросом, каким показался бы мир существу, живущему в двух измерениях, и какими волшебными выглядели бы в этом случае объекты, существующие в трех измерениях. Первые фантасты (такие как Фиц-Джеймс О'Брайен, Амбруаз Бирс, Ги де Мопассан и Дж. Росни Эне) также допускали в своих книгах возможность того, что какие-то стороны мира или создания могут быть невидимы для нас.
В «Матрице» Нео узнает, что не может доверять своим чувствам, потому что вся чувственная информация находится под контролем некой враждебной силы. Эта тема не перестает заявлять о себе в научной фантастике. Данная проблема неразрешима, ибо вся получаемая нами информация приходит к нам через органы чувств. Как мы можем быть уверены в том, что остальные получают те же самые сведения или интерпретируют их так же, как мы? Откуда нам вообще доподлинно знать, существует ли в реальности кто-нибудь другой? Философское направление, утверждающее, что мы можем быть уверены лишь в собственном существовании, называется солипсизмом. Солипсизм приводил в восторг Роберта Хайнлайна. В 1959 году он написал классический солипсистский рассказ под названием «Все вы зомби». Оператор, который работал в агентстве, организующем путешествия во времени, и который должен был контролировать реальность, возвращается в прошлое, чтобы оплодотворить самого себя, дать рождение самому себе, пережить операцию по смене пола и наняться в это самое агентство. Ему известно, в результате каких манипуляций он появился на свет, и он может лишь сказать: «А что, если все вы зомби?»
Еще раньше Хайнлайн публикует рассказ «Они» о последней стадии паранойи. Пациент психбольницы наконец соглашается обсудить с психиатром свои представления о мире: он считает, что мир был создан для того, чтобы обмануть его. Правда всплывает, когда больной возвращается домой за зонтиком и обнаруживает, что позади дома дождь не идет. В последнем абзаце читатель узнает, что больной был прав: весь мир и каждый человек в нем — это конструкция, созданная лишь затем, чтобы постоянно его обманывать и не допустить того, чтобы он осознала свое всемирное значение (если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят). Другие писатели-фантасты, в число которых входит и Теодор Старджон, тоже увлекались солипсизмом.
