Однако вышло по-другому. Именно в Вашингтоне в связи с юбилеем падения Берлинской стены канцлер произнесла речь, заверив США в вечной верности. Едва вернувшись на родину, она узнала, что американцы не собираются продавать «Опель». Американский владелец «Опеля» — компания «Дженерал моторе» — сорвала сделку в последнюю минуту. Меркель была ошеломлена. Очевидно, как и десятилетия назад, в сделках с Востоком сыграли роль политические «сантименты»: западные новые технологии не должны продаваться России. При этом сделка с «Опелем» могла бы достичь масштабов крупного стратегического проекта в российско-германских отношениях, сравнимого со сделкой «газ-трубы». Вместо «Опеля» для «ГАЗа», как крупнейшего производителя транспортных средств и автобусов, Путин чуть позже нашёл других стратегических партнеров: «Даймлер» (немецкий автомобилестроительный концерн), «Фольксваген» и «Дженерал моторе».
«Стратегическое партнёрство» в действии?
Путин становится на колени перед жертвами Смоленска — Медведев в гостях у Меркель в замке Мезе-берг — Путин за свободную торговлю — Германия инициирует правовой диаюг — Новая Берлинская стена
В апреле 2010, незадолго до Пасхи, самолёт с польским президентом Лехом Качиньским и более сотни высокопоставленных лиц Польши на борту потерпел крушение при заходе на посадку в густом тумане у аэропорта Смоленска. Польская делегация направлялась в Катынь, где в 70-ю годовщину расстрела сотрудниками НКВД 20 000 польских офицеров хотела почтить их память. Российское руководство сразу же осознало весь масштаб польской трагедии.
Катынь в последние годы стала олицетворением российско-польской вражды. Одно неправильное слово, один неправильный жест, и так или иначе уже расшатанные отношения между обоими государствами были бы разрушены навсегда. Путин сразу приехал на место происшествия, преклонил колени рядом со своим польским коллегой Дональдом Туском и осенил себя крестом в память о погибших. Россия проявила тонкое чутьё, разделив скорбь и проявив сочувствие глубокому трауру польского народа. Многие поляки были поражены солидарностью русских и отдали им дань уважения. Большие затаённые обиды по отношению к России исчезли, когда Медведев открыл последний засекреченный государственный архив о бойне в Катыни. Русская общественность, получавшая до этого одностороннюю информацию о Катыни из собственных информационных источников, теперь узнала всю правду о массовых сталинских убийствах. Трагедия под Смоленском покончила с открытой ссорой между Варшавой и Москвой на европейской сцене и открыла путь к долгожданному примирению.
Вся Европа удивлялась положительному повороту событий. В считанные дни Польша превратилась из ярого сторонника политики сдерживания по отношению к России в защитника присоединения России к Европе. Новый польский президент Бронислав Коморовски предложил пригласить Москву в «Веймарский треугольник» — немецко-французско-польскую руководящую группу[8] по европейским вопросам безопасности. Польша также не возражала против обновленного варианта «тройки», которая в 2010 году, через пять лет, снова собралась в Довиле. Министр иностранных дел Сикорски объявил в Варшаве, что Польша переймёт опыт проведения немецкой политики по отношению к России. До того времени Польша выступала в качестве её критика.
Канцлеру Меркель явно импонировало появление на сцене «Петербургского диалога» рядом с новым российским президентом. Медведев — не Путин, он не награждал немцев едкими насмешками. Кажется, на лице Меркель можно было прочитать: «Хорошо бы, чтобы Медведев как можно дольше оставался в немецко-русских отношениях». Рядом с ней молодой хозяин Кремля выглядел естественно, симпатично и, главнее всего, современно. Без сомнения, он воплощал собой будущее всё более открывающейся миру России. Берлин снова выступил на сцене в роли честного маклера по вовлечению России в европейскую архитектуру безопасности. Меркель сама проявила инициативу сближения с Медведевым не без задней мысли — настроить его против Путина. Прошло два года после озвучивания Медведевым предложения о создании новой евроатлантической архитектуры безопасности, и канцлер решила поймать Россию на слове.
Если не учитывать кавказский вопрос, то уже 20 лет самой крупной неразрешённой территориальной проблемой на европейском пространстве остается замороженный конфликт в Приднестровье. Река Днестр разделяет восточную часть Молдавии — Приднестровье, бывшую раньше частью Украины, от западной, основной ее части — в прошлом румынской провинции Бессарабии. Приднестровье, большей частью заселённое украинцами и русскими, после распада Советского Союза откололось от Молдавии. Россия разместила на его территории свои миротворческие силы, которые вопреки воле международного сообщества до сих пор остаются там. Молдавия является кандидатом для вступления в ЕС, однако сначала страна должна покончить со своими территориальными спорами. Решение конфликта очень затруднено, так как молдавские власти заигрывают с идеей воссоединения с Румынией. Бухарест щедро раздавал жителям Молдавии румынские паспорта. Приднестровье, не желающее подпадать под контроль Румынии, цепляется за защитницу-Россию.
Во время рабочей встречи в замке Мезеберг в 70 километрах от Берлина Меркель предложила Медведеву создать немецко-русский комитет по внешней политике и политике безопасности ЕС. Это был смелый шаг канцлера, так как он не был согласован с европейскими союзниками. Германия запросто могла попасть под подозрение, что она за спиной государств Центральной Европы ведет тайную политику с Россией. Меркель дала России в рамках этого новоучреждённого комитета возможность искать путь к общему европейскому порядку безопасности. Она сразу же сделала конкретное предложение российской стороне по содержательному оформлению диалога по безопасности. Тестом такого сотрудничества должна была стать лежащая прямо у ворот Европейского Союза сепаратистская республика Приднестровье. Таким образом, Германия выдвинула второе предложение территориального перемирия в постсоветских конфликтах. Министр иностранных дел Штайнмайер за месяц до войны с Грузией в 2008 году выдвинул подобную европейскую посредническую инициативу для Абхазии, но безуспешно.
По мнению МИДа Германии, конфликт в Приднестровье гораздо легче решить, чем другие замороженные конфликты на постсоветском пространстве. Русские, ликвидировав свое военное присутствие в Молдавии, выполнили бы условия для подписания важного документа ДОВСЕ. Запад разместил бы там свои миротворческие силы, чтобы исключить возможность нового военного конфликта, как в Южной Осетии. Однако Россия отказалась от вывода своих войск. Если миротворческие силы НАТО займут место российских миротворцев в Приднестровье, Москва лишится своего влияния в этом регионе. Для России такая геополитика неприемлема. По мнению российского министра иностранных дел Сергея Лаврова, Приднестровье в случае румыно-молдавского слияния должно присоединиться к Украине. В то же время русские политики прекрасно понимают, что для Германии и ЕС в пространстве «общего соседства» лежит ключ к созданию архитектуры безопасности. Европейцы хотели исключить любую, даже теоретическую вероятность возвращения российской империи. Россию это раздражало, однако она не могла позволить себе отказаться от договоренностей, достигнутых в Мезеберге, так как это означало бы моментальное и окончательное фиаско только что начатого диалога об общей евроатлантической архитектуре.
В ноябре 2010 года Путин в качестве почетного гостя посетил экономический форум Siiddeutschen Zeitung в Берлине и выдвинул предложение о создании зоны свободной торговли между ЕС и Россией. Это уже был третий случай после речи в Рейхстаге в 2001 году и выступления на Мюнхенской конференции по безопасности 2007 года, когда Путин на немецкой земле выдвинул новые предложения Западу. Понятно, ведь Германия была и остается самым предпочтительным партнёром России. Путин сформулировал свое предложение таким образом: ЕС в процессе необратимой деиндустриализации находится практически на пути к сервисной экономике, без промышленных предприятий. Россия же, напротив, как раз занимается модернизацией своего индустриального базиса и зависит от технологического сотрудничества с Западом. Россия хотела стать второй индустриальной базой Европы, но для этого ей необходим свободный выход ее продукции на рынок ЕС. Это стало бы возможным в рамках зоны свободной торговли. Меркель на удивление резко отреагировала на предложение Путина и напомнила о вступлении России в ВТО. Без правопорядка и общего ценностного фундамента переговоры о предложении общего внутреннего рынка — фантазия. Хотя в конце Меркель всё-таки пригласила Путина на ужин в канцелярию, российская элита возмутилась такой жесткой выволочкой на глазах всей общественности. Все задавались вопросом, не возникло ли у Путина проблем с доверием в Германии.
