Но какие надличностные идеалы могли быть у полудиких протолюдей, спросите вы? «Один за всех, все — за одного» и «пока мы едины, мы непобедимы». Вряд ли им могли прийти на ум более абстрактные идеи. Вот чему учил ритуал публичной казни отступника и «чужака». Обратите внимание, что в наши дни за идеалы «равенства и братства» и единства перед лицом внешнего врага мы недрогнувшей рукой способны уничтожить любого «чужака», затесавшегося в наши ряды.
У ритуала есть характерные черты, делающие ритуал жизненно необходимым. Во-первых, ритуал создает и удерживает коллективные психоэмоциональные состояния, потребные для выживания человейника. Во-вторых, создает эффект «круговой поруки», когда ответственность за свершившееся в ходе ритуального действия ложится на всех без исключения. Равно как и за реализацию того, что ритуал символизирует: войну, охоту, сезонные работы. Наверное, в этом содержится мотив убить или изгнать отступника. «Чужак» не только думает не как все, он хочет пользоваться результатом коллективных усилий, но не нести за них ответственность. Перед богами и людьми. А такого люди не прощают.
В романе Максима Горького «Жизнь Клима Самгина» есть прекрасная и показательная сценка из жизни русской общины, прямой производной от родоплеменного строя. Оголодавшие крестьяне решают ограбить лабаз купца. И делают это всем «миром».
Простой акт взлома замка превращают в ритуальное действо. К дужке замка привязывают веревку и берутся за нее все, от мала до велика. Все будущие едоки ворованного провианта обязаны тянуть изо всех сил. И строгий дядька бегает вдоль цепочки, проверяя, не уклоняется ли кто, чтобы потом сказать, что не участвовал в ритуале. «В краже с применением технического средства (веревки), совершенной группой лиц по предварительному сговору», говоря языком полицейского протокола.
Как дикость и несуразность воспринимает просвещенный Клим Самгин эту сцену. А крестьяне ведают, что делают все не только по совести, но и по уму. Они разрешили себе преступление ради выживания и, словно той же веревкой, связали общину круговой порукой.
Мы намеренно привели пример бескровного ритуала. Специально для тех, у кого, возможно, уже вызывает отвращение наше затянувшееся копание в человекоубийстве. Действительно, для нормального человека убийство, насилие над себе подобным есть нечто противное его природе и вызывает чуть ли не рефлекторную отрицательную реакцию. Но не стоит думать, что это исключительно наша заслуга. Да, мы так воспитаны. Но не мы одни, а целые поколения подвластных.
Изначально в человейнике одним можно было убивать, и они развивали в себе эту способность, а другим было запрещено, если не санкционировалось властвующими. Естественно, в ходе эволюции у подвластных способность к убийству себе подобного должна была неуклонно убывать.
Заметки на полях
Любой навык нужно тренировать, иначе он утрачивается. Властители тренировали навык к хладнокровному убийству, и умение бесстрастно отдать приказ пытать и лишить жизни входило в обучение подрастающего поколения властителей.
Приведем цитату из классического трактата средневековой Японии «Хагакурэ — Сокрытое в листве» — настольной книги многих поколений самураев. Пусть для кого-то самурай — идеал верности и чести. Для нас, людей здравомыслящих и неохищненных, неоанропов, самураи — биороботы, созданные для убийства и с инсталлированной в сознание программой самоликвидации. «Доберманы власти», и ничего более… Можно восхищаться их хищной статью, можно умиляться их беззаветной преданности хозяину, их боевая ярость и бесстрашие способны внушить священный ужас, но лучше все же держаться от них подальше. Нелюди они, и никого, кроме себя за людей не считают.
Итак, цитата: «Когда Ямамото Китидзаэмону было пять лет, его отец приказал ему зарубить собаку, а в возрасте пятнадцати лет его заставили казнить преступника. Раньше всем молодым людям, по достижении четырнадцати или пятнадцати лет, обязательно приказывали участвовать в казни. Когда господин Кацусигэ был молод. Господин Наосигэ приказал ему практиковаться в умерщвлении с помощью меча. Говорят, что тогда ему пришлось отсечь головы более чем десяти преступникам подряд.
Долгое время такая практика была очень распространена, особенно среди высших сословий, но сегодня в казнях не участвуют даже дети людей низших сословий, и это исключительный недосмотр.
…В прошлом году я ездил на место казни Касэ, для того чтобы испытать себя в обезглавливании, и испытал исключительно хорошие ощущения. Думать, что это может повредить душевному равновесию, — признак малодушия».
В нас, диффузниках и неоантропах, к которым относится большая часть человечества, сознательно и целенаправленно вытравлялась способность к насилию. В нашем сознании заложены мощные блокировки, препятствующие убийству себе подобного. Заложены извне. Заложены теми, для кого насилие есть социальная функция. Властью.
Снимаются эти блокировки только в аффективном состоянии, в которое нас погружают массовые ритуалы, проводимые властителями и их подручными — суггесторами. Любой войне, любой охоте на «врагов народа», погромам инородцев и травле инакомыслящих обязательно предшествуют ритуалы. Без них, как мы показали выше, ни одно коллективное действие в человейнике невозможно. А насилие вплоть до убийства — тем более.
В подвластных сохранилась и развивалась тяга к массовому одобрению истребления «чужаков». И жива она в нас до сих пор. Речь не об уничтожении оккупантов и внешних врагов. А о своих соплеменниках: «врагах народа», «предателях родины», «коллаборационистах», «космополитах», «инакомыслящих».
Вакханалии сталинских судебных процессов выплескивались из залов суда в народ. И народ в своем большинстве поддерживал истребление «право-лево-троцкистско-зиновьевско-бухаринских уклонистов и шпионов», как бешеных собак. Уже никого из тех «врагов» не осталось в живых, а в коллективном сознании все еще живет мнение, что стреляли за дело, но мало. И неплохо бы кое-кого из нынешних «врагов народа» поставить к стенке.
В гитлеровской Германии никто особо не возражал против массовых репрессий против «арийских диссидентов»: священников, евреев, коммунистов и просто не особо рьяно обожавших фюрера. В одном провинциальном немецком городке с пятью тысячами жителей американцы обнаружили в архиве местного отдела гестапо тонны доносов. Свои стучали на своих. Каждый год, двенадцать лет рейха, изо дня в день. Доносчик доносил на доносителя. Тысячи доносов на каждого жителя, полки ломились от папок с кляузами добропорядочных «добровольных помощников» гестапо. И вся суть доноса — он не такой, как все, «неправильный ариец».
Допустим, это в государствах, что по определению считаются «империями зла». А что творили те, что кичатся своей демократией?
Вот пример «демократии в действии». Япония, союзник Германии, атаковала военно-морскую базу США на Гавайях, и США вступили во Вторую мировую войну. Еще не начали боевых действий, а ФБР провело массовые аресты американских граждан японского происхождения. По подозрению в возможном пособничестве врагу и шпионаже. Арестовывало, как полагается брать «врагов народа», — семьями, со стариками, с детьми. И держало их в концлагерях без суда и следствия четыре года. Американский ГУЛАГ организовали в пустынях Невады. Если муки от жары гуманнее мук магаданского холода, то Сталин — ирод, а Рузвельт — добрый дядя.
Никто из американских граждан не возмутился и не встал на защиту, когда арестовывали их соседей. Никому даже в голову не пришло сказать, что государственным мужам явно изменил здравый смысл. В стране, где все — иммигранты или потомки иммигрантов, аресты по этническому признаку — верх маразма.
Судите сами, в Европе уже который год шла война, а Италия была таким же союзником фашистской Германии, как и Япония, поэтому следовало бы сначала арестовать всех итальянцев, как потенциальных пособников врага. Потом французов, потому что Франция капитулировала в войне, а французская полиция наперегонки с гестапо арестовывала евреев и партизан. Потом поляков, потому что Польши уже не было, а там, где она была, теперь находилось генерал-губернаторство — одна из провинций рейха. По логике спецслужб, родственники на территории врага — это серьезный повод для подозрений в шпионаже. Прямая дорога в Сибирь или Неваду.
По этой логике следовало в первую очередь арестовать до полутора миллионов евреев, бежавших от Гитлера в США. Где гарантия, что среди них не было завербованных германской разведкой?
Потом можно было взяться за те нации, чьи европейские сородичи вступили в «национальные» части войск СС: французские, бельгийские, голландские, венгерские, хорватские, украинские и прочие. И так далее, пока очередь не дойдет до собственно японцев. Логика решения позволяла подвести «под статью» всех американцев, кроме коренных индейцев.
