— Когда начался ваш путь на колокольню?
— Дошкольником часто представлял себя звонящим в большой колокол, примерно такой же, как нынешний даниловский "Благовестник". Бегал по воскресеньям в Новодевичий монастырь — слушать, как звонит Владимир Иванович Машков. Не знаю, чем объяснить мой столь ранний интерес. Только, очевидно, Промыслом Божьим. С 1983 года я стал ходить на субботники в Даниловском монастыре, проводимые Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры. Разгребал мусор, таскал кирпичи — словом, выполнял сугубо неквалифицированную работу. Затем монастырь, вернее, сущие развалины, где стены были подперты бревнами, а колокольня и вовсе снесена, неожиданно передали Московской Патриархии — для создания здесь духовно-административного центра. Руководителем нам поставили послушника Георгия. Постепенно мы стали постигать основы церковной культуры, в том числе и колокольный звон, который является ее, что ли, наиболее громкой частью. В канун тысячелетия крещения Руси я получил приглашение от братии перейти в Свято-Данилов монастырь на постоянную работу и заняться здесь оснащением колокольни.
— То есть вы участвовали в возрождении даниловских звонов? Нельзя ли об этом поподробнее?
— Мне приходилось ездить по городам и весям, изучать каждый крючочек, каждую палочку, каждый язычок, вникать, как сделаны оттяжки, как прикреплены тросики. Из этого и складывалась системы колоколов Данилова монастыря, которая позволяет повторить музыкальный рисунок любого церковного звона. Я бы сказал, что она не уступает по своей сложности устройству хорошего органа.
— Даниловская звонница всегда выделялась особым благозвучием...
— Дореволюционный подбор колоколов Данилова монастыря имел выдающуюся музыкальную и историческую ценность. Большой колокол здесь весил 722 пуда, его голос доходил до Кремля. Но в советское время это чудо было продано за рубеж.
— Вам известно куда?
— У меня есть косвенные данные о том, что колокольный набор Данилова монастыря установлен сейчас на специально сооруженной башне Гарвардского университета. Когда футбольная команда Гарварда проигрывает — звонят в одни колокола, когда выигрывает — в другие. Трезвонят и на Новый год.
— А искони — что они вещали, даниловские звоны?
— Когда жители окрестных домов слышали 12 ударов в Большой колокол, значит, в данный момент в монастыре совершается евхаристия. Когда вечером раздавалось 9 ударов в Большой или Полиелейный колокол — значит, поется канон Богородице... И так далее.
— Один американский ученый назвал русский колокол говорящей иконой...
— Точнее, звонящей или звонкой иконой. Это определение принадлежит профессору Эдварду Вильямсу. Если архитектура древнего храма с его килевидными арочками и главками, похожими на пламя свечи, символизировала молитву в камне, а его внутренняя роспись — молитву в красках, то колокол — это молитва в звуке.
— Из чего отливали колокола на Руси?
— Из высокооловянистой бронзы, куда входят 80 процентов меди и 20 процентов олова. Чем чище эти элементы, тем мощнее звучание.
— Я слышал, в лаборатории колокольной акустики на ЗИЛе сделано несколько сенсационных открытий. Каких?
— Ну, например, звуковая волна, которая расходится от удара колокола, излучается в форме креста. Об этом ни звонари, ни литейщики раньше не знали. Кроме того, оказалось, что во время звона колокол сжимается и растягивается...
— У звонаря, очевидно, особые взаимоотношения с колоколом?
— Колокол — живое, духовное существо. Если вы ударите кулаком по его внешней части, то он промолчит. А если ласково ладошкой хлопнете, он обязательно отзовется вам своими обертонами.
— Говорят, что звон колокола убивает бактерии, поэтому издревле во время эпидемий все время звонили. Это правда?
— Итальянские ученые, проведя исследования, доказали, что колокольный звон способен убивать вирусы гриппа, ангины и других заболеваний. В дореволюционной Москве, где колокола звонили повсюду, эпидемий гриппа, таких, какие случаются ныне, никогда не было. У наших звонарей, старцев, которым по 80, по 90 лет, совершенно завидное здоровье.
— Что вы испытываете, поднимаясь на колокольню?
— Во-первых, императив — ни в коем случае нельзя торопиться. Я прихожу на ярус звона минут за десять до первого удара, чтобы посидеть, сосредоточиться. Ведь все мое душевное состояние через звоны будет явлено миру. Во-вторых, во время благовеста я читаю определенные молитвы, 50-й псалом, а при трезвоне идут благочестивые попевки: "Благодать Святого Духа..." или "Свят, Свят, Свят Господь Бог..." С их помощью создаются определенные ритмические коленца...
— Благодаря вам вновь "заговорил" Иван Великий, молчавший многие годы, так?
— Для меня это самый памятный звон — в Кремле, ночью, на Пасху 92-го. В половине одиннадцатого вечера я попал в Кремль через Троицкие ворота. В Кремле никого. Фонари не горят, только светились окошки внутренней винтовой лестницы, по которой мне предстояло подняться на второй ярус звона.
— Сколько, интересно, в ней ступенек?
— До второго яруса — 309. Но ступеньки там очень невысокие. Есть прекрасно сделанные перила. Для сравнения скажу, что, поднимаясь на даниловскую колокольню, где всего сорок ступенек, устаешь гораздо больше. Архитектор Бон-Фрязин, строивший колокольню Ивана Великого, о звонарях позаботился... Однако ограждения на втором ярусе не было, поэтому меня привязали к перилам для страховки. И вот 150-пудовый колокол "Немчин" погрузил Москву в тот звук, который слышали наши предки еще в XVI веке...
— Под вашим руководством в течение двух лет оснащалась колоколами звонница храма Христа Спасителя. Должно быть, с превеликими трудностями?
— Колокол — специфическое произведение, зависящее и от искусства литейщиков, и от искусства оформителей, и от искусства акустиков. Последние колокола, которые отливались в России, датируются 1928-1929 годами. Очень сложно было после гигантского перерыва вернуться к почти утраченной традиции. Сегодня мы не без гордости можем сказать, что именно в России, именно в Москве, именно для храма Христа Спасителя отлиты самые тяжелые колокола ХХ века. Большой колокол весит около 30 тонн 750 килограммов, его язык — 970 килограммов. Колокола воссоздавались Обществом древнерусской музыкальной культуры и отливались на базе первого литейного цеха ЗИЛа.
— А сколько всего на храме колоколов?
— Четырнадцать. Одиннадцать на северо-восточной колокольне — там, где зазвон; мелочь висит во главе с пятитонником. На юго-восточной — колокол 9,5 тонны. На юго-западной — тридцатитонник. И на северо-западной — колокол весом 18 тонн. Причем наши рабочие за два месяца отлили колокола в 30, 18 и 9,5 тонны, тогда как итальянцы на подготовку и отлив колокола в 26 тонн потратили три года.
— Такие темпы совместимы с качеством звучания?
— Звук хороший. Но колокола раззваниваются со временем.
— Почему?
— Чистая физика. С них сходит внутреннее напряжение. Настоящий их голос мы услышим года через два-три.
— Насколько я знаю, самый большой в России колокол установлен в Кремле?
— Да. Это Большой Успенский колокол весом около 70 тонн. В нижнем диаметре — 4 метра 40 сантиметров, примерно столько же по высоте. Язык его — почти двухтонный.
— Вам приходилось в него звонить?
— Приходилось.
— И каковы ощущения?
— Запредельные. Сами посудите: даже слушатели воспринимают его звон всем телом. Особенно, если находишься в Кремле. Ну, а наверху... Знаете, когда звонари переговариваются между собой, их фразы улетают вместе со звуком колокола. Чтобы почувствовать колокол, нужно минимум 7-8 лет. Зачастую приходят люди, знакомые с музыкальной грамотой и имеющие опыт работы на ударных инструментах. Поэтому с колокольни нередко доносится не трезвон, а некая джазовая или роковая композиция. Полагаю, что гораздо легче воспитать звонаря из человека, который вообще ничего не умеет, но обладает врожденным чувством ритма. Многие воспринимают колокольный звон как одну из разновидностей фольклора, как прибаутку, сказку. Это отношение сформировалось и музейными работниками, которые на освященных колоколах вызванивали: "Почем треска" — "Две копейки с половиной". — "Врешь, врешь, полторы". Такие мотивчики...
