- Создайте, как учит шестой закон Мэрфи, систему, пригодную для одного дурака, и только дураки захотят в ней работать. Ну, разве что ещё несколько фанатиков, перевёртышей, жуликов. Умным в ней нечего делать. Они либо должны будут приспособиться и одуреть, либо драпануть в сторону, т.к. фанатизм есть утроенные усилия при забытой цели этих усилий. А как же её не забыть, если дискуссии в Сейме ничего не решают: двое бранятся, а третий им за это платит.
Грех второй - ЖАДНОСТЬ
Жадный обдерёт трижды Из опыта А.Зуокаса
О чем чаще всего говорят дураки? О том, какие они умные. Этим больна большая часть членов Сейма. Все они - мудрецы, все - пророки, но в общественной жизни не способны ни на какое конкретное дело. Они только создают проблемы, множат их, а решать не могут или не умеют. Как у нас в народе говорят, кто что-то умеет делать, тот работает, кто не умеет работать, тот учит, а кто не умеет ни работать, ни учить, тот руководит.
Вторая по важности их излюбленная тема - деньги, пожертвования, лоббизм, приватизация, тайные и явные хищения. А уж демократия - на третьем месте, но и та -подсмотренная на стороне эпигонами, не считающимися с традициями и историей страны. А на практике обе эти темы настолько тесно ими связаны, что по сути их никто не различает. Словом, если не будет демократии по-литовски, то не будет возможности зашибить деньгу, а без деньги - какая же демократия, т.к. у списочных политиков не будет возможности платить за выборы. О нуждах трудящихся в Сейме почти не говорят, поскольку цель и суть собравшихся здесь деятелей политических движений (и правого, и левого толка) - борьба за власть.
Кто при власти, тот и прав, кто у кормушки, тот и богат. Десять правительств, одиннадцать премьеров, глядь, все они - миллионеры. Нет ответственных. Стоит в кармане какого-либо важного деятеля осесть кругленькой сумме, как разговоры о демократии тут же прекращаются. Собственность священна, поэтому любой более или менее удачливый патриот со “своими” деньгами и прислуживающими ему людьми уже может вытворять всё, что угодно. Поэтому совершенно не важно, о чём депутат будет говорить с трибуны, какими будет размахивать лозунгами, какие придумает красивые слова, его мысли всё равно будут крутиться вокруг денег или занимаемой должности. Иные принципы для таких пройдох здесь не существуют.
Даже смена власти сегодня тоже ничего не может изменить. Если какой-то политик влипнет и им заинтересуется пресса, в Сейме тут же образуют комиссию единомышленников для расследования дела. А комиссия
- это специально взращенный сорняк, который очень быстро размножается, цветёт и рассеивает свои семена, из которых нарождаются новые комиссии... На том дело и кончается, начинается новая каденция... Никто в мире ещё не воздвиг памятника в честь какой-либо комиссии, а сколько жуликов они избавили от тюрьмы и виселицы!
Грех третий - КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕННОСТИ
Литовец не поднимает высоко голову до тех пор, пока его не похвалит иностранец или он сам не купит за границей какой-нибудь сертификат качества или удостоверение дворянина.
Из опыта С.Геды
Полная зависимость депутата от лидера группы или клана, безответственность и неумение разбираться в собственной работе порождают новую проблему: чем ниже степень падения Сейма, тем удобнее это для министерств. Исчезает контроль над соблюдением законодательства, и любой клерк может трактовать законы в соответствии с собственными удобствами и выгодой. Отношения министерств запутываются до анекдотического уровня. Множится и процветает бюрократия, а вместе с ней и коррупция. Работу можно бы начать с другого конца, но и здесь кроется несчастье Основного закона: чем больше завоёвывает Сейм привилегий, тем меньше его влияние на государство, т.к. привилегии моментально смешивают карты президентуре и исполнительной власти. Поэтому гораздо лучше, если жернова всех трёх институтов власти крутятся впустую и никому не могут навредить.
При желании что-нибудь изменить или усовершенствовать в работе или взаимодействии наших видов власти
мы тут же упрёмся в стену требований ЕС или НАТО: этого нельзя, того не нужно, так не бывает в цивилизованном мире. Поэтому любую реформу следует начинать издалека. Прежде всего, следует пригласить полк иностранцев, так называемых аудиторов или советников, и вытянуть из них одобрение. А какое одобрение без фуршетов, без приёмов на всевозможных уровнях? Это необходимо, т.к. за обильно накрытым столом мы независимы в гораздо большей степени.
Наконец, съезжаются эти чрезвычайно цивилизованные господа. Чаще всего это какие-нибудь высокооплачиваемые клерки третьего или четвёртого разбора.
К их прибытию долго готовили почву. Шла публичная болтовня о том, какая от того визита должна быть польза и что мы сможем вымолить из благотворительной заграницы. Но те подсчёты так и остаются в протоколах о намерениях, составленных в утешение избирателям, а фактически за всё платим мы, налогоплательщики, и не получаем ничего, т.к. заграничные эксперты - хитрые и изворотливые люди, которые при нашей собственной помощи узнают всё больше и больше о чём-то, постоянно уменьшающемся в размерах, пока, наконец, не узнают всё об абсолютном ничто., и сделают выводы. Таким образом нашей бюрократической дури придаётся статус религии, которая становится непререкаемой.
Подобными методами действует весь государственный аппарат, поэтому его работа в конечном итоге превращается в огромный агрегат для дойки народа. Наверное, только Совет обороны, возглавляемый президентом, по своей мощности превосходит другие вращающиеся вхолостую жернова, т.к. он может не только подоить народ, но и выжать из него последние соки во имя священных американских войн.
Проводив гостей, Сейм ещё несколько дней пребывает в коматозном состоянии. Зал заседаний - полупустой, ресторан - полнёхонек, куда-то запропастившееся высшее руководство всё еще сочиняет планы на будущее и интригует рядовых. Так прививается комплекс неполноценности народных избранников. Прежде всего, он появляется из-за некомпетентности и нехватки информации: никто ничего конкретного не знает, но все занимаются болтовнёй "на высшем уровне". В том трёпе невнятные посулы и намёки иностранцев превозносят до небес, но не забывают и о приходской литовской приправе: я сам с ним разговаривал, его секретарь мне показывал, об этом пока нельзя говорить...
В чём-то осведомлённые люди подобным разговорам не препятствуют, даже поощряют их, поскольку, чем дольше продолжается такое коматозное состояние, тем выше эти осведомлённые поднимаются в глазах своих коллег. А если у того классического невежды ещё имеется какая-никакая память, и он умеет те слухи приспособить к зависти и несчастью других депутатов, то он вскоре поднимается наверх.
Такими пророками чаще всего становятся лидеры различных партий. Они, в свою очередь, сколачивают вокруг себя группу ещё более глупых однопартийцев, в обязанность которых входит их восхваление и вознесение до небес их "мудрости". Так рождаются в Сейме различные группы и групповые интересы, которые через некоторое время становятся важнее партийных и окончательно определяют действия той “хебры”. Так появляются мессии, про которых психоаналитики говорят: если человек начинает корчить из себя Сына Божия, то в любой стране он уже вполне созрел для психлечебницы, а в Литве - для Сейма.
Грех четвёртый - ПРОВИНЦИАЛИЗМ
Во время разговора об английском философе Губерте Спенсере к нам подсел великий демократ и мудрец С.Пячялюнас и, снисходительно улыбаясь, поправил:
- Надо говорить не спенсер, а спонсор.
На правительственные приёмы старались попасть все, кому нужно и кому не нужно. Практическая польза обществу от тех шведских стояний равна нулю, а любому клерку - это сокровищница. А вдруг и его заметят сильные мира сего, а вдруг поздороваются за руку, а вдруг вспомнят при делёжке портфелей? Мало ли что может случиться, если вовремя и к месту брякнешь что-то или процитируешь давно уже ставшее банальностью слово президента, премьера или председателя. Изобретательность или оригинальность здесь ни от кого не требуется, здесь всё должно идти по протоколу: низшему по чину полагается быть и глупее.
Кроме того, на приёмах подворачивается возможность подложить какую-нибудь свинью своим конкурентам, можно выдать о них свеженький анекдотец, подпустить слушок, политическую утку и запить всё это казённым шампанским. Здесь можно обсудить все вопросы спонсорства, бизнеса и лоббизма.
Если смотреть со стороны, то все эти фуршеты до смертной тоски похожи один на другой. Высокие гости отхлёбывают по капельке, закусывают, произносят скучные дежурные речи и начинают расходиться, т.к. должны представить отчёты своим настоящим господам. Нашим высшим руководителям полагается их проводить. После ухода самих, тотчас же оживляется всякая мелкая сошка. Ну, хотя бы такая, как наш великий демократ С.Пячялюнас или ему подобные патацкасы. Однажды я наблюдал, как этот горлопан растискивал по своим карманам апельсины, бананы и конфеты, а потом прятал эту добычу во вместительную журналистскую сумку своей жены. Заметив, что ведётся съёмка, он ничуть не смутился, подошёл ко мне и по-отечески успокоил:
