Другой темой стало открытие "сезона охоты" на Сухроба Касымова, одного из кулябских генералов, недавнего друга президента Рахмонова, командира бригады специального назначения республиканского МВД. Этот молодой таджикский военачальник достиг пика своей карьеры в ходе войны с исламской оппозицией (раньше он был учителем в школе для неполноценных детей). Однако сейчас, став законченным наркоманом Сухроб вошел в активную конфронтацию с президентским окружением, и каждое построение преданной ему бригады, дислоцированной в центре столицы, начинает с призыва коллективно вступить в интимные отношения с президентской супругой. На что бойцы, конечно, хором выражают согласие.
За последние месяцы на Сухроба совершено несколько покушений, а его людей чуть ли не каждый день убивают в центре города. Впрочем, они не остаются в долгу…Кроме того, сухробовские "спецназовцы", всегда славившиеся отсутствием дисциплины, сейчас стали практически неуправляемыми и наводят ужас на простых жителей Душанбе и окрестностей, занимаясь мародерством, грабежами, убийствами.
Однако ставшую привычной напряженность в столице Таджикистана создают не только они — с тех пор как в город вошли формирования заключивших с правительством мир сторонников ОТО (объединенной таджикской оппозиции), бывшие "вовчики" (исламисты) и "юрчики" (сторонники кулябского клана) не упускают случая затеять ссору, частенько заканчивающуюся перестрелкой.
На протяжении многих лет основным фактором стабильности в вечно кипящем между гор котле Душанбе остается дислоцированная в Таджикистане на постоянной основе 201-я мотострелковая дивизия — костяк действующих в республике коллективных миротворческих сил СНГ (КМС). В самом центре города, за прочными бетонными заборами, разместились основные части этого соединения, насчитывающего в своем составе более шести тысяч человек.
ШАХМАТНАЯ ДОСКА ЕВРАЗИИ
Новая эпоха в политической жизни России, начавшаяся 31 декабря прошлого года, требует изменения многих принципов внешней политики. Путин, в частности, уже несколько раз говорил о новом политическом курсе России в отношении бывших среднеазиатских республик СССР и всего региона в целом. О серьезности его намерений свидетельствуют его многочисленные вояжи в среднеазиатские республики. Даже свою первую историческую фразу: "мочить в сортире" тогда еще и.о. президента, произнес не в пределах России, а в столице Казахстана Астане. Вскоре он посетил Ташкент, где официальные лица много говорили о необходимости более тесного сотрудничества между Узбекистаном и Россией, а Путин "заодно" сообщил о своей решимости крепить взаимоотношения с соседним Таджикистаном — единственной среднеазиатской страной, где еще сохранилось российское военное присутствие. Недавние помпезные визиты президента в Узбекистан и Туркмению расцениваются экспертами как сильные шаги в этом же направлении. Похоже, что новое правительство пытается вести в Средней Азии более жесткую "имперскую" политику, пытаясь снова экономически и политически "привязать" к России молодые азиатские деспотии, возникшие на месте союзных республик.
Однако реальное положение вещей пока мало соответствует геополитическим устремлениям нынешней кремлевской команды. Претендующий на роль регионального лидера Узбекистан с чисто восточным коварством делает реверансы в сторону Москвы ( даже объявляя ее главным военным партнером), но в то же время срочно перевооружает свою армию по натовским образцам, рекордными темпами получает и осваивает западные инвестиции. Даже законсервировавшийся в состоянии тяжелейшего экономического кризиса Казахстан сторонится России и, похоже, окончательно согласился на роль "младшего брата" при неуклонно набирающим силу Китае, которому Назарбаев втихаря уже уступил более ста квадратных километров "суверенной" территории своей страны, чем, кстати, создал юридический прецедент с трудно предсказуемыми последствиями.
Изобилующая природными ресурсами Туркмения уже давно фактически вышла из зоны российского влияния, и благодаря чрезвычайно выгодному местоположению (граница с Ираном и выход к Каспию) стала мостом между развитыми мусульманскими странами и среднеазиатскими республиками.
В крайне тяжелом положении находится Киргизия — беднейшая из республик средней Азии, изолированная территориями бывших советских республик от других мусульманских стран. Ее правительство всегда демонстрирует склонность к контактам с Россией, но руководство нашей страны пока не стремилось развивать отношения с Киргизией (если, конечно, не вспоминать попытки Ельцина постучать деревянными ложками по лысине Оскара Акаева) и даже не озаботилась сохранить уникальную базу военных подводников на озере Иссык-Куль.
Именно сейчас, как никогда, важна роль Таджикистана — единственной республики Средней Азии, не являющейся тюркоязычной и не попадающей естественным образом в сферу информационного и политического влияния Турции. Благодаря самому факту существования Таджикистана планы Анкары по консолидации региона на пантюркистской основе пока еще не были реализованы. По этой же причине Узбекистан, претендующий на роль младшего партнера Турции по большому пантюркистскому проекту, целенаправленно стремится к подавлению таджикского фактора в региональном геостратегическом раскладе. Самыми яркими эпизодами такой политики было участие Узбекистана в гражданской войне 1992 г. на стороне "антиисламской коалиции", ожесточенные боевые действия узбекского генерала Дустума против таджикской группировки Ахмад-шаха Масуда в 1993-1994 году (до появления талибов), попытки свергнуть режим Рахмонова в Душанбе в 1996 г. путем организации дворцового переворота, подавленного при участии Барсукова, организация вторжения отрядов "мятежного полковника" Махмуда Худойбердыева (бывшего командира 1-й бригады МО РТ) на территорию Таджикистана в 1998 г.
В той же степени, в которой Таджикистан мешает консолидации Средней Азии на пантюркистской основе, он препятствует и политическому усилению Пакистана, действующего под идеологическим прикрытием квазиисламской интегристской идеологии. Главным экономическим и духовным спонсором Пакистана является Саудовская Аравия, благодаря сотрудничеству с которой на территории Афганистана в 1994-1998 годах был установлен режим талибов, относительно подконтрольный Исламабаду и Эр-Рияду. Таджикский фактор, представленный сегодня в регионе собственно РТ и формированиями Ахмад-Шаха Масуда в Афганистане (получающими негласную российскую военную помощь через аэродром Куляба), пока что препятствует прорыву Пакистана и Саудовской Аравии в Среднюю Азию.
Таким образом, Таджикистан оказывается камнем преткновения для обоих конкурирующих геополитических проектов, касающихся Средней Азии, — "пантюркистского", курируемого Анкарой, и "панисламистского", курируемого Исламабадом. Первый проект предполагает установление в Средней Азии репрессивных полицейско-олигархических диктатур, по образцу самой Турции, второй — "талибанизацию" региона, сбрасывание в средневековую архаику, демонтаж оставшейся от СССР инфраструктуры и. т. д.
Активность Турции и Саудовской Аравии самым непосредственным образом затрагивает интересы Китая. Богатый полезными ископаемыми Синьцзян-Уйгурский автономный район, в котором велика доля тюркоязычных уйгуров, также входит в сферу глобального пантюркистского проекта. Известно, что Турция оказывает по крайней мере моральную поддержку уйгурским сепаратистам в СУАР; в последнее время появились сведения об участии уйгурских боевиков в бандформированиях Хаттаба и Гелаева в Чечне. Стоит отметить, что страх перед уйгурской угрозой питает и режим Назарбаева, для которого решение о переносе столицы из Алма-Аты в Астану (Акмалу) в некоторой степени было продиктовано желанием оказаться как можно дальше от очагов компактного проживания уйгуров.
Иранцев объединяет с таджиками этническая и языковая близость, однако они слишком заняты решением своих внутренних проблем, чтобы вести активную политику в отношении Таджикистана, тем более, что эти страны не имеют общей границы, а Китай чрезвычайно внимательно следит за происходящим в Горном Бадахшане, который примыкает к его территории и в значительной степени населен ненавистными всему остальному мусульманскому миру последователями секты исмаилитов — крупной религиозной, политической и финансовой структуры, объединяющей сорок миллионов человек во всем мире, возглавляемой ярким представителем международной элиты Агаханом IV (в миру Шахкарим ал-Хусаини). Очевидно, что миролюбивые памирские исмаилиты, не имея возможности всерьез рассчитывать на покровительство России, теперь уже рассматривают Китай как необходимого им сильного покровителя, способного обеспечить населению "крыши мира" относительно стабильное существование.
