Последние (вот прямо сейчас происходящие) приключения института таковы. Международному научному институту, как уже было сказано, без собственной гостиницы для приглашаемых ученых существовать очень сложно, а, точнее говоря, он без нее практически не может существовать. Поэтому была предпринята попытка построить гостиницу (с помощью инвесторов) прямо на участке земли, принадлежащем институту. На эту инициативу был получен строгий отказ городских властей: «Нельзя! Ибо — памятник архитектуры!».
И сразу же вслед за отказом, практически тут же, немедленно обнаружилось, что территория особняка внесена в программу Фонда содействия развитию жилищного строительства. Эта программа — плод недоступных умам простых смертных каких-то невероятно высоких рыночных технологий. Кажется, планируется выбросить на рынок землю, находящуюся в федеральной собственности, чтобы таким образом сбить цену на землю вообще и тем самым способствовать недорогому жилищному строительству. Благороднейшая цель — и как много пользы можно из нее извлечь, ежели с умом и сноровкой взяться...
С умом и сноровкой и взялись, видать: тот участок земли, на котором стоит памятник архитектуры — ММИ, оказался внесен в кандидаты на такую продажу. Рассмотрение идет.
Анастасия Казанцева
Год тому назад, в субботу утром, я наблюдала такую сцену: лучший корреспондент лучшей научно-популярной программы сидел, забившись в кресло, в состоянии глубокого похмелья, был молчалив, мрачен, на внешние стимулы не реагировал. Но, внезапно выделив из шумового фона укоризненное замечание о том, что разные сорта алкогольных напитков смешивать не следует, высунул нос из-под капюшона и, вложив в голос максимум сарказма, проговорил: «А какими научными исследованиями это подтверждено?»
Я вспомнила эту поучительную историю на прошлой неделе, когда другой корреспондент той же самой научно-популярной программы внезапно перестал мыть голову. Примерно через неделю, ближе к сдаче сценария, выяснилось, что то же самое он собирается порекомендовать всем зрителям, потому что врач-трихолог сказал в интервью, что отказ от шампуня предотвращает облысение. Оказывается, постоянное удаление кожного сала приводит к гипертрофии сальных желез, и они буквально пережимают сосуды и препятствуют кровоснабжению кожи головы.
Картина столь впечатляющая, что нужно, конечно, рисовать мультик, — и я углубилась в поиск по научным статьям. Гистологические срезы сальных желез, превосходящих по размеру волосяной фолликул, должны были бы послужить для меня источником вдохновения. К тому же, конечно, мне нужен был первоисточник, потому что у меня не было ни единого предположения о том, какие молекулярные механизмы могут позволить сальной железе понять, что ее секрет смылся с волос.
Через два часа я пребывала в полном недоумении. Мем о вреде частого мытья находился исключительно на женских сайтах о косметике, ни одна библиотека научных статей не предлагала ничего, кроме эндокринной регуляции работы сальных желез. Корреспондент говорил, что нужно верить профессионалам, тем более из приличных университетов. Единственное, что мне оставалось, — действительно поверить профессионалу; точнее, позвонить ему и попросить помочь мне с поиском статьи, раз уж это настолько редкая информация.
Профессионал — врач-трихолог из приличного университета — был со мной очень любезен. Рассказал, что гистологических исследований никогда и не проводилось. О механизмах восприятия сигнала сальными железами науке ничего не известно. Генетическую вариабельность сальных желез никогда не исследовали, однояйцевым близнецам мыть голову с разной частотой тоже не предлагали. Но сальная железа совершенно точно увеличивается, потому что так уж бог задумал, что она увеличивается, если вырабатывает много секрета. А о том, что она вырабатывает больше секрета при частом мытье головы, было какое-то исследование. Нет, методика исследования моему собеседнику неизвестна. Авторы — тоже. Он читал об этом в какой-то газете, названия не помнит, в которой об этом говорил какой-то врач. Но главное, что известно совершенно точно, — что мыть голову вредно. Расскажите об этом в вашей передаче. Не забудьте сообщить, когда выйдет сюжет с моим участием.
Мы мило попрощались, и я пошла сообщать корреспонденту, что сюжету нужен какой-нибудь другой финал. Но сама до сих пор удивляюсь. Моим первым побуждением было написать ректору приличного университета и рассказать, что он пригрел под крылом страшного человека. Но я подумала, что мне, конечно же, не поверят. А потом подумала, что страшный человек вполне может действительно быть хорошим врачом. Просто он знает, что журналисты любят всякие удивительные факты.
И в общем-то далеко не всегда спрашивают, какими научными исследованиями это подтверждено.
Евгений Онищенко
В конце января 2010 г. многие газеты и электронные СМИ поместили информацию об опубликованном компанией Thomson Reuters докладе, посвященном российской науке [1]. Аналитики компании посмотрели, как изменилось число публикаций стран из числа БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) в базе данных Web of Science с 1981 по 2008 г., и сделали вывод, обошедший страницы российских СМИ: «Россия на протяжении долгого времени была интеллектуальным лидером как в Европе, так и во всем мире. Сейчас падение ее доли в мировой науке вызывает не просто удивление, а настоящий шок». Если оценивать по публикациям, то Россия стала второстепенной в научном отношении страной, утверждается в докладе.
Но так ли важно число статей, опубликованных российскими учеными или при участии российских ученых в журналах, учитываемых в принадлежащей компании Thomson Reuters базе данных Web of Science? И насколько вообще развитие науки, дающей на выходе публикации, необходимо для страны, существенно ли оно с точки зрения, к примеру, модернизации и создания инновационной экономики? В среде чиновников, депутатов и близких к ним аналитиков есть разные мнения на сей счет. Многие из них склонны считать, что публикации в научных журналах едва ли не вредны, поскольку опубликованными результатами работ российских ученых воспользуются скорее иностранные, а не российские компании. Так думает председатель комитета по экономической политике и предпринимательству Государственной Думы Евгений Федоров: «На нынешнем этапе я бы сравнил инвестиции в науку и НИОКР с наливом воды в дырявое ведро. Большая часть того, что мы наливаем, автоматически уходит на подпитку других стран». Так что науку (а особенно «бесполезную» фундаментальную) поддерживать нужно лишь во вторую очередь, деньги следует вкладывать в инновационный сектор.
На основе таких рассуждений иногда делается вывод, что следует поддерживать лишь те научные организации, которые выдают на-гора полезный продукт. Логика многих наших партийных и государственных деятелей может быть выражена в простом и незатейливом виде: вместо того, чтобы публиковать статьи, лучше бы ученые занимались полезными разработками и внедряли их. В ответ ученые указывают, что без развития науки создание современной высокотехнологичной промышленности и инновационной экономики невозможно. Что многие страны, не имевшие сильной науки, по мере развития промышленности столкнулись с необходимостью развивать науку, как было в Японии, Финляндии и Южной Корее. Что ученые необходимы для подготовки квалифицированных кадров не только для научно-образовательной сферы, но и для высокотехнологичных отраслей экономики. Что квалифицированные ученые — это экспертное сообщество, которое необходимо как для оценки перспективности конкретных научно-технологических проектов, так и для понимания общих тенденций научно-технологического развития. Что, наконец, недальновидно делать упор на непосредственную практическую пользу, поскольку иногда случается так, что область науки, которая кажется очень далекой от практических нужд, быстро переходит в число критически важных для существования страны. Наиболее ярким примером такого поворота событий является ядерная физика, которая в 30-е годы прошлого века активно критиковалась в СССР за «отрыв от практических нужд народного хозяйства», а во второй половине 40-х обеспечила развитие самого приоритетного проекта тех лет — атомного.
Однако ученых можно заподозрить в отраслевом лоббизме. Существуют ли какие-то объективные данные, подтверждающие их слова? Или правы те высокопоставленные деятели и эксперты, которые не считают вложения в научные исследования такой уж жизненной необходимостью, и ученым действительно стоит больше «заниматься делом», т.е. разработками, а не писать статьи в рецензируемые журналы?
В зеркале Web of Science
