голову заказать романтическую поездку в Вавилон или Рим, чтобы наладить отношения с любимой девушкой. Скорее, он построил бы для нее красивую гробницу. Разумеется, возможность путешествия должна сохраниться. Но тогда уж в старомодном смысле слова, как его понимают сторонники медленного перемещения: вы не торопитесь и получаете удовольствие не только в момент прибытия, а «всю дорогу». Но когда дети одного моего коллеги под влиянием речей Греты с негодованием отвергают школьный обмен, не желая садиться в самолет, — это, конечно, абсурд. Как раз путешествия ради расширения кругозора должны быть обязательными. Нелепо лететь через всю Европу на шопинг или вечеринку. Или два раза в год тащиться на другой край света, чтобы просто покачаться в гамаке и послушать по мобильнику новости из Германии.
В поисках ответа на вопрос, можно ли в наши дни путешествовать разумно и ответственно, я наткнулся на статью в «Цайт» «Путешествия без раскаяния». В ней содержатся некоторые данные и факты, которые стоило бы привести здесь. Однако еще более информативными, чем умная статья, оказались опубликованные через неделю отклики на нее. Самым мудрым из читателей оказался некий Винфрид Кречмер. Он прислал стихи боннского поэта Карла Симрока, современника и друга братьев Гримм:
В Афинах, в Риме, у лапландцев
В любую можем глушь забраться.
Но ощупью, слепые, бродим
В отечестве, в родимом доме.
Так что в следующий раз отправлюсь в Рейнскую область. Поездом.
В моде новые размеры
Элегантность — это отказ от всего лишнего.
Коко Шанель
Иногда левые — самые большие снобы. В одной из публикаций 1960-х Генрих Бёлль высмеял немцев за отсутствие стиля. «Немецкий сноб заведомо комплексует, — пишет он, — так как ему не хватает 1960-х годов образцов для подражания. Убогое общество порождает убогих снобов». Сказано жестко. Я бы никогда не рискнул написать такое. Но это еще не все. «Немецкий сноб жалок по определению, так как зеркало, в котором он хотел бы видеть свое отражение, всегда затуманено: слишком много пара на кухне». Особенно трудно ему решить вопрос одежды. «Текстильная промышленность производит почти сплошь одежду для снобов, то есть неподходящую для людей, которые вынуждены ее носить. Необозримые толпы джентльменов в твидовых костюмах гуляют по улицам, ездят на машинах, путешествуют по железным дорогам. И как тут выглядеть джентльменом? Каждый школьник выпускного класса по фамилии Шмиц смотрится как тридцать восьмой герцог фон Пипелин, а тридцать восьмой герцог фон Пипелин, будучи снобом, безуспешно старается выглядеть как Карл Шмиц… Текстильной промышленности стоит подумать о производстве потрепанной одежды, чтобы продавать ее из-под полы на черном рынке. Предлагать покупателю, например, заношенные до дыр брюки из „чертовой кожи“. Или рубашку с такими пятнами, которые не отстирать».
Ироничная фантазия Бёлля давно стала реальностью. Решающий перелом в истории моды произошел 3 ноября 1992 года. В тот день двадцатипятилетний дизайнер Марк Джейкобс представил свою коллекцию на показе мод в выставочном зале Перри Эллиса в Нью-Йорке. Кристи Тарлингтон, Наоми Кемпбелл и другие мегамодели плелись по подиуму в кроссовках с развязанными шнурками. А их одежда выглядела так, словно от нее воняло лавкой старьевщика. Дефиле проходило под аккомпанемент панк-группы «L7». Группа наяривала свой хит «Притворимся мертвыми». Последним писком моды стало нищенское рубище, гранж.
«Они смотрятся довольно непривычно на подиуме», — сказал тогда Джейкобс ошарашенной журналистке из «Нью-Йорк таймс». — Они и должны выглядеть так, словно им наплевать, как они выглядят». Критики возмутились. Сьюзи Менкес, легендарная сотрудница парижского филиала «Геральд трибюн», возглавила настоящую военную кампанию против Джейкобса. Она считала, что намеренно выдавать подчеркнуто уродливую одежду за высокую моду — это бесстыдство, издевательство над миром моды и мастерством ее создателей. В Нью-Йорке восприняли шоу Марка Джейкобса как неудачную шутку и строили догадки о том, какие сильные наркотики могли спровоцировать модельера на столь самоубийственную акцию.
А Марк Джейкобс отправил несколько фрагментов коллекции своим кумирам: Курту Кобейну и Кортни Лав. «Когда мы открыли посылку, — с содроганием признавалась много лет спустя Кортни Лав, — нам захотелось немедленно и торжественно сжечь ее содержимое. Мы были панками, все модные прибамбасы мы считали ужасными». Впрочем, создавая коллекцию гранжа, Марк Джейкобс ориентировался не только на дуэт Курт Кобейн/Кортни Лав, но и на всю альтернативную культуру Сиэттла. Такие модные рок-группы, как «Pearl Jam» и «Mudhoney», считали модную суету предыдущего поколения поверхностной и омерзительной. Сами они, демонстрируя гражданское неповиновение, предпочитали разгуливать в отрепьях. Их шмотки выглядели так, словно их только что выудили из мусорного контейнера. Такой человек, как Курт Кобейн, просто не мог себе представить, что модель Джейкобса в стиле «мне наплевать, во что я одет» по цене 1000 долларов пойдет нарасхват в дорогих бутиках. Для Кобейна это был полный сюр.
Анна Винтур [31] пишет сегодня о той эпохе: «Я никогда не одобряла нищенскую моду. Думаю, просто таков был дух времени, реакция на экономический кризис и мрачную ситуацию в мире». Кэти Хорин, журналистка из «Вашингтон пост», которую дамы высшего света считали образцом для подражания, по долгу службы осудила Марка Джейкобса, а нынче сожалеет о своем суровом приговоре. Оглядываясь назад, она чуть ли не торжественно заявляет, что речь шла о переломном моменте в развитии люксовых брендов. Что с точки зрения истории моды этот момент вполне вписывается в гордую традицию. Что сам великий Ив Сен-Лоран уже в 1971 году произвел сенсацию на показе высокой моды, когда его модели появились на подиуме в туалетах, вдохновленных секонд-хенд-шиком его близких приятелей. Что и позже в моде бывали столь же провокативные моменты, например легендарное шоу «Hobo» 2000 года, когда эксцентричный дизайнер Джон Гальяно напялил на моделей Диора одежду, вдохновленную бомжами (после чего Диор с треском его уволил). Что всему этому положил начало Джейкобс показом коллекции в выставочном зале Перри Эллиса 3 ноября 1992 года. И что эта дата — день рождения идеала «альтернативной красоты» и «антироскоши».
На самом деле истинная проблема Марка Джейкобса заключалась в том, что его коллекция была авторской, и уже поэтому в ней, увы, не было крутизны. И желание Курта Кобейна подвергнуть ее ритуальному сожжению было единственной логичной реакцией. Если так уж модно разгуливать в шмотках, вроде как вытащенных из мусорного контейнера, не лучше ли сразу подобрать себе ношеную одежду из кучи дарового барахла, не попадаясь на удочку дорогого ярлыка? Лейбл «Marc Jacobs», так сказать, обесчестил настоящие отрепья. Становясь высокой модой, субкультура теряет свое жало.
