с прохожими.
Собственно, я-то и был прохожим.
Кстати, есть даже фильм "Плюс один", в котором это действо показано как нечто чрезвычайно позитивное. И намекается, что вот как ужасно, что москвичи так зажаты и закрыты, что не любят обниматься на улице.
С незнакомцами — так-то любят.
Потому как вчера я видел… Нет, прочь, память, прочь.
Ко мне на улице подвалила девушка, и ну обниматься.
То есть, она сперва пробормотала что-то про тренинг, но мне всё равно это не понравилось.
И девушка не понравилась, и запах.
Представляю себе чувства женщины, к которой бы бросился потный мужчина вроде меня, и принялся бы обниматься.
Нет, ну понятно, коли прохожего нужно тащить до "Скорой помощи" его и не так приобнимешь.
Но вот эти обнимашки — не по мне. Это я ещё не вспомнил капитана Жеглова, который наглядно показывал своему подчинённому Шарапову, как ловко выбивают ручки-самописки незнакомые люди, приставшие к тебе в общественном месте.
Я и когда просто к людям подхожу, всегда сую руку в карман свою копеечку зажимаю. А тут-то…
Нет, работу участников тренинга для непарных шелкопрядов я наблюдаю регулярно. И мои знакомые женского пола мне регулярно рассказывают подробности. Там как раз всё расписано, как у продавцов пылесосов "Кирби". Это как раз был тренинг по "раскрепощению тела", или "овладению телом", не расслышал точно.
Для меня лично это опыт специфический — у меня особый порог физиологической брезгливости, я довольно легко переношу неприятные запахи, и вообще дискомфорт, поэтому я задумался, как это работает, что именно мне в этом не нравится. И даже — в каком случае мне это понравилось бы.
Оперируя своим опытом мизантропа, я должен сказать, что не все девушки мной желанны.
Увы. Не все.
Ну, ладно, я конечно, не могу претендовать на многое, но лучше и вовсе претендовать не буду.
Что до мужских объятий, то я считаю их допустимыми только в дыму пожарища. Догорают шесть немецких танков и мы с наводчиком хлопаем друг друга по спинам в прожжёных гимнастёрках. На до же, нас осталось только двое, а подмога всё же подошла. Ну, это я понимаю.
Извините, если кого обидел.
12 июня 2014
История про то, что два раза не вставать (2014-06-18)
Я вот тоже скажу пару слов про фильм "Отель Гранд-Будапешт".
"Отель…" — это очень красивый фильм. На него надо ходить с девушкой, но не со изощрённо-интеллектуальной девушкой, которая будет говорить: "фу-фу, это провальный фильм, все ходы предсказуемы, это как-то вторично, нет сверхидеи, сюжет проваливается. Не надо так же ходить на него с продавщицей из магазина, что приехала завоёвывать Москву, ей не этого надо.
То есть, это такой фильм для прогулки с неглупой девушкой, которая обладает чувством юмора. И, даже не для прогулки этот фильм, зачем куда-то прогуливаться с неглупой девушкой, обладающей, к тому же чувством юмора. Надо смотреть этот фильм лёжа.
Я почитал прессу, и обнаружил, что довольно много эстетов этот фильм раздражает. Типа: "И это мне показывают после Параджанова и Тиера?! Пустышка! Развлекательная пустышка"!
Ну, а люди простые, которые приехали завоёвывать большие города, или их уже завоевали, говорят: "А чо это сюжет без хеппи энда? Херня какая-то. И сюжет ли это"?
В общем, похоже на "Амаркорд".
Не в том, конечно, дело, что Андерсон — наследник Феллини, а в том, что тут классическая доля сюжета понижена, жалко не героев, а исчезнувший стиль Центральной Европы. "Отель Гранд Будапешт" — такой фильм, что его можно смотреть покадрово — там всё очень красиво: Европа-которую-мы-потеряли, 1932 год, бархат, морёный дуб, ливреи… Ну, натурально, война набухает, все будто в угаре.
Но при этом вся эта картина насквозь иронична, убитых не жалко, как персонажей садистских стишков
И это действительно фильм для того, чтобы девушке указывать на тонкий культурный юмор.
Там, к примеру, вертится всё вокруг картины. Картину спиздили (хорошие люди) и быстро вешают на её место рисунок Эгона Шиле — тут надо чуть сжать руку спутницы. Два варианта: если спутница понимает и знает, что это Эгон Шиле. Я проверил, спросил одну девушку: "Кого ты знаешь из австрийских экспрессионистов?" — "Ну… Э… Эгон Шиле".
Итак, если незнакомая девушка понимает смысл сцены и знает, что это Эгон Шиле (1890–1918, венский художник-экспрессионист), то ты планомерно охуеваешь, а есть нет, то рассказываешь. (Там, говорят, ещё Климт был, но я его как-то не узрел).
В любом случае, ты не будешь в проигрыше.
То есть, это именно как с текилой лизни-кусни- и ёбни, трёхчастная схема для духовно богатых девушек — потрогал, показал глазами, испытал эмоциональный оргазм.
Извините, если кого обидел.
18 июня 2014
История про то, что два раза не вставать (2014-06-19)
На днях вспоминали, в связи с его смертью, Дэниел Киза, автора «Цветов для Элджернона».
В некрологах это произведение упоминалось как роман, а я его помню ещё рассказом в сборнике «Антология зарубежной фантастики».
Десятый том, 1967 год, красная обложка потускнела от частого чтения и надорвана.
Но в этом же сборнике был рассказ Эрика Фрэнка Рассела «Пробный камень" — про ключевые слова.
Там астронавты прилетают в какую-то планетную жопу и вдруг их ментальные сканеры сообщают, что земляне, что прилетят, должны быть уничтожены. Но, правда, в том случае, если один из них скажет ключевые слова. «As it turns out, the two words could not actually be printed in a publication of the time and they will not be printed here. The text refers to them simply as “two simple words of two syllables each” and I can only assume they refer to one grievous expletive and one derogatory word for a person of African descent».
Астронавты тихо фигеют, а когда им открывают тайну слов, нарезают круги вокруг бюста этого первооткрывателя, повторяя: «Что это — такое “проклятый ниггер”»?! — ну, это у нас так перевели, для понятности.
Кстати, Рассел англичанин, а не американец, что, может быть, важно.
Это, на самом деле, очень многозначный рассказ — написанный пр и том, в 1951 года.
В этой притче есть не одна оборотная сторона, а две или три.
Во-первых, филологическая: понятно, что за триста лет всяко может произойти с языком — и фильтрационная цель может быть не достигнута. То есть, эти звуки не покажут ничего — ни доброго добрых людей, ни злого злых.
Во-вторых,
