— Она здесь похожа на себя?
— Дон ненавидит эту фотографию, — ответила мать. — Но она здесь вполне похожа.
Полицейский улыбнулся и сказал:
— Вы знаете, когда она вернется, она будет сердиться на вас за то, что вы показали нам эту фотографию.
Насчет «изнанки» Робин ничуть не преувеличивал: его выспрашивали обо всем, даже о том дне, когда убили Линду Манн, причем каждый его ответ тщательнейшим образом проверялся. Робин чувствовал себя так же, как Эдди Иствуд три года назад, хотя на сей раз полиция оказалась более сдержанна в своих подозрениях.
Вопрос о половой жизни дочери поверг родителей в шок. Что вы! Она ничего подобного не знает. Ну, было у нее два или три знакомых мальчика, так что из этого? Они просто гуляли. Разве невинный поцелуй на вечеринке — это грех? Самый серьезный проступок, в котором они уличили девочку, — это сигарета: Дон попробовала выкурить ее на прошлой неделе перед мужским туалетом в школе. Как могла такая девочка ни с того ни с сего сбежать из дому?
— У Дон на верхних зубах скобки? — спросил полицейский у Барбары.
— Да, уже почти год, — подтвердила та. — Но их скоро снимут. 13 августа.
— Вот она будет рада, — предположил полицейский.
Вечером в газете появилась заметка «Энергичные поиски пропавшей школьницы: «Полицейские с собаками и целая группа следователей начали поиски пятнадцатилетней Дон Аманды Эшуорт, пропавшей в районе Нарборо. Вчера, в 16.30, Дон Эшуорт, проживавшая на Милл-лейн в Эндерби, ушла из дома своей подруги на Карлтон-авеню и исчезла».
В тот же вечер, в 22.55, Эшуортам позвонили. Трубку сняла Барбара. На другом конце провода молчали.
— Дон, это ты? — крикнула Барбара. — Робин, сними вторую трубку!
Робин тут же схватил трубку:
— Если это ты, Дон, то немедленно домой! Умоляю, Дон! Если мы чем-то тебя обидели, пожалуйста, вернись, мы все обсудим!
В голове у Барбары творилось что-то невероятное. А если Дон упала, ударилась? А вдруг у нее что-то с памятью? А вдруг…
И тут Робин сказал:
— Если наша дочь у вас, пожалуйста, верните ее! Не причиняйте ей вреда! Умоляю вас!
Видимо, звонившему надоели их вопли, и он положил трубку.
Ровно через четырнадцать часов, в 12.55, телефон зазвонил вновь. Опять молчание.
— Умоляю вас! — плакала в трубку Барбара. — Пощадите ее!
— Пожалуйста, скажите, что с ней все в порядке! — просил Робин. — Большего нам не надо!
Просьба была разумной, как и сам Робин. И он ожидал столь же разумного ответа. Но не получил его. Никакого.
Полиция решила, что таинственный абонент работает посменно и звонит по дороге на работу или с работы. Полиция осталась у Эшуортов и зарегистрировала подобный звонок в 16.30 того же дня. Детектив сказал супругам, что это типичный случай.
В субботу, 2 августа, «Мёркьюри» вышла с тревожным заголовком — «Местонахождение Дон вызывает все большее беспокойство»: «Расследованием дела занимаются уже более шестидесяти полицейских с собаками. Полиция ведет опрос местных жителей и осматривает близлежащие поля. Подруг Дон допрашивают.
Место, где она пропала, находится совсем недалеко от пустынной Блэк-Пэд, где три года назад было найдено тело другой пятнадцатилетней девочки, Линды Манн, чей убийца так и не пойман».
В том же номере газета поместила обращение Робина Эшуорта: «Отец Дон, мистер Робин Эшуорт, инженер «Бритиш гэс», беспокоится о судьбе дочери и просит похитителя хотя бы дать знать, что Дон жива. Она очень послушная девочка и не могла сбежать».
Робин заканчивал обращение словами: «Сейчас Дон, наверное, уже просто в невменяемом состоянии, оттого что так долго не была дома!»
В то утро сержант полиции, осматривавший поле между Ml и Тен-Паунд-лейн, нашел недалеко от пешеходного моста через автомобильную дорогу синюю джинсовую куртку. В кармане лежала помада и пачка сигарет. Поле тут же оцепила полиция. Посторонних за широкую оранжевую ленту не пускали.
В субботу около полудня полицейские столпились на поле недалеко от Тен-Паунд-лейн. Под наброшенной на куст терновника кучей ветвей, свежескошенной крапивы и еще какой-то травы лежала Дон Эшуорт. Самого тела видно не было, выглядывали только кончики пальцев одной руки.
Как и Линда Манн, Дон была обнажена ниже пояса, только трусики ее находились на правой лодыжке, а туфли оставались на ногах. Она лежала на левом боку с поджатыми к груди коленями. Бюстгальтер задрался, обнажая еще не сформировавшуюся грудь, по левому бедру от влагалища тянулась полоска засохшей крови. В одном ухе висела серебряная сережка в форме плоского кольца без одной четверти.
На теле обнаружили множество повреждений, правда, многие из них появились уже после смерти: это были укусы насекомых и еще следы от волочения. Тело окоченело, температура его равнялась 64 градусам по Фаренгейту.
Природа постаралась побыстрее оставить на Дон Эшуорт свой след. Летающие насекомые отложили яйца в каждое углубление еще недавно живого человеческого тела и так обезобразили труп, что при первом осмотре создавалось впечатление, будто ее жестоко истязали.
Одна рука девушки была вытянута вперед. На ней Дон носила часы — рождественский подарок родителей. Ей очень нравились часики: они всегда показывали точное время. Увы, это Рождество стало последним в жизни дочери Барбары и Робина.
В тот день, когда Дон Эшуорт исчезла, отдел Дерека Пирса устроил вечеринку у одной сотрудницы. Пирс пил вместе со всеми, но думал только о пропавшей школьнице. Она напомнила ему о Линде Манн и о собственном поражении, с которым Пирс так и не смирился. В тот вечер один из инспекторов высказал предположение, которое вскоре подтвердилось:
— Вот увидишь, ее тоже убили.
Дерек Пирс вдруг представил себе красивую девушку с огромными глазами, от которых он не мог оторвать взгляда. У него даже слегка закружилась голова. Кажется, его начало кренить, и он прислонился к стене.
Только это оказалась не стена, а дверь в ванную, и Пирс, не удержавшись на ногах, повалился навзничь. Сам он позже назвал свой трюк пируэтом, но те, кто это видел, описали его как «кульбит Бенни Хилла». Человеческий череп столкнулся с толчком. И на том, и на другом остались заметные вмятины.
Пирс решительно отказывался ехать в больницу, куда его непременно хотели упечь заботливые подвыпившие друзья.
— Никуда я не доеду! — заявил он своему другу, сержанту Гвинну Чемберсу, который был несколькими годами старше Пирса.
Но Чемберс показал Пирсу кровь и сказал:
— Надо.
В Лестерской королевской больнице с ним возились почти четыре часа. Наконец, к утру кровотечение остановили.
Проснувшись утром в субботу, первое, что увидел Пирс, была нянечка с уткой.
— Это еще что? — спросил он.
— Это вам — мочиться.
— За кого вы меня принимаете? — заявил Пирс. — В склянки я мочиться не буду!
Он захотел встать, но нянечка толкнула его назад. Он опять попытался соскочить с кровати, но понял, что еще очень слаб.
Она улыбнулась и сказала:
— Может, все-таки ляжете и будете вести себя как взрослый человек?
Он ощупал голову: все волосы были заляпаны засохшей кровью.
— Я в душ, — заявил он, хотя чувствовал себя, как машина со спущенным колесом под дождем, — его вело в сторону, и он никак не мог заставить себя идти прямо.
— Только голову не мочите! — успела крикнуть нянечка.
Из-за болезни внутреннего уха Пирс никогда не умел ходить по прямой линии, а сейчас вообще напоминал карманника в толпе на ипподроме: он шарахался из стороны в сторону и натыкался на все, на что только можно. Но до ванной он все-таки добрался. А вот занавеску задернуть должным образом не смог, и через некоторое время в коридор потекла розовая вода.
Нянечка ворвалась к нему и закричала:
— Вы же дали честное слово, что не будете мочить волосы!
— Где моя одежда?
— В хранилище ваша одежда.
— Отдайте.
Она ретировалась, а Пирс так же на ощупь вернулся в палату и улегся в кровать.
Через час он проснулся и не поверил своим глазам: подле него сидели главный суперинтендент Дейвид Бейкер и суперинтендент Тони Пейнтер.
— Выглядишь отвратительно, — с улыбкой сообщил Бейкер.
— Я в норме.
— Врешь.
— Не вру. А вам чего?
— Тебя навещаем, — ответил Пейнтер.
— Не надо шуток, босс.»
— На сей раз ты оказался прав, — перебил Бейкер. — Она погибла.
— Вы ее нашли?
— В поле, рядом с автострадой, — пояснил Пейнтер. — Ее изнасиловали и задушили.
— Ради бога, скажите им, чтобы мне отдали одежду, мистер Бейкер! Что мне здесь делать? Меня воротит от этой больницы!
— Я сам приказал им забрать твою одежду, — признался Бейкер.
— Да вы хотя бы моим ребятам скажите, чтобы поскорее нашли этого гада.
