Дионисий дал ему денег, а Платону — книгу; в ответ на упреки Аристипп сказал: «Значит, мне нужнее деньги, а Платону — книга». На вопрос, почему Дионисий недоволен им, он ответил: «Потому же, почему все остальные недовольны Дионисием».
Однажды он просил у Дионисия денег, тот заметил: «Ты ведь говоришь, что мудрец не ведает нужды». «Дай мне денег, — перебил Аристипп, — а потом мы разберем этот вопрос, — и, получив деньги: — Вот видишь, я и вправду не ведаю нужды». Когда Дионисий прочел ему: Ведь кто под царскую вступает сень, / Тот раб царю, хоть он пришел свободным. Аристипп перебил: «Не раб царю, коль он пришел свободным».
Другим любимым учеником Сократа, во многом оправдавшим его надежды, был Ксенофонт, сын Грилла, афинянин, из дела Эрхии. Сократ повстречал его в узком переулке, загородил ему посохом дорогу и спросил, где можно купить такую-то и такую-то снедь? Получив ответ, он продолжал: «А где можно человеку стать прекрасным и добрым?» И когда Ксенофонт не смог ответить, Сократ сказал: «Тогда ступай за мною и узнаешь». С этих пор он стал слушателем Сократа.
Еще при жизни Сократа Ксенофонт оставил Афины и избрал военную карьеру. Он (вопреки советам учителя) отправился в Персию, где стал другом и доверенным лицом царевича Кира — младшего сына царя, желавшего свергнуть своего брата Артаксеркса с престола и занять трон самому.
Ксенофонт согласился помочь ему в этом и даже собрал для Кира огромное войско. Но затея не удалась: в одном из первых же сражений Кир погиб от случайного удара копьем. Десять тысяч греческих наемников оказались заперты под Вавилоном во владениях враждебного им царя. После смерти Кира причина для войны с Артаксерксом отпала, исчезла и возможность заработать денег, и греки теперь думали только о том, как с минимальными потерями выбраться из недружественной страны. Положение осложнялось и тем, что в их войске были не только воины: греки путешествовали с большим обозом, в котором находилось и множество женщин — в основном гетер, боевых подруг, многие из которых были уже беременны или даже родили. Бросить их на произвол судьбы греки посчитали недостойным.
Сатрап Тиссаферн, мнимый союзник покойного Кира, а на деле — двойной агент, предложил грекам свою помощь. Обрадованные стратеги приняли приглашение явиться к нему на пир, но тут же на пиру были подло схвачены и убиты. Греческое войско осталось без руководства. Казалось, все было кончено.
Так начинается одна из интереснейших документальных повестей, что донесла до нас история. Сочинение Ксенофонта называется «Анабасис» («Восхождение»), или же «Отступление десяти тысяч»; книга пользовалась огромной популярностью и в древности, и в Средние века, и в наши дни.
Из «Анабасиса»:
Вот как ответили греки на предложение персидского парламентера Фалина сдать оружие:
«Проксен-фиванец сказал: „Что касается до меня, Фалин, то я недоумеваю, требует ли царь наше оружие как победитель или он просит сдать его в порядке дружеского дара. Ведь если он требует как победитель, то почему он просит, а не приходит и не берет его сам? Если же он надеется получить оружие, убедив нас, то поведай нам, что получат солдаты, если они поступят согласно его желанию“. На это Фалин сказал: „Царь считает себя победителем, потому что он убил Кира. Кто же будет теперь оспаривать у него царство? Он полагает, что вы находитесь в его власти, так как вы оказались в его владениях среди непереходимых рек, и он может повести на вас такие полчища, что, даже при благоприятных условиях, вы не будете в состоянии их перебить“. После него афинянин Феопомп сказал: „Фалин, сейчас, как ты и сам видишь, у нас ничего не осталось, кроме оружия и доблести. С оружием в руках мы, думается, сможем проявить нашу доблесть, но, сдав его, мы лишимся и самой жизни. Поэтому не жди, что мы отдадим вам единственное оставшееся у нас благо, при помощи которого мы еще сразимся с вами за все ваши богатства“».
Воины не растерялись! Они выбрали новых стратегов и, отражая атаки преследующих их персов, двинулись в путь, с боями пройдя всю Ассирию и надолго заплутав в предгорьях Кавказа, Ксенофонт описывает разнообразные племена, с которыми довелось столкнуться грекам, и многие трудности, которые им пришлось преодолеть.
«…в течение всего следующего дня они шли по глубокому снегу, и много людей изнемогало от голода. Ксенофонт, находясь в арьергарде, подбирал упавших и недоумевал, что у них за болезнь. Но когда один из сведущих людей сказал ему, что они, очевидно, истощены голодом и что, съев чего-нибудь, они встанут на ноги, он прошел к обозу и, найдя запасы съестного, стал раздавать их сам и рассылать их через людей, способных дойти до голодающих. Вкусив пищи, они вставали и шли дальше…»
Местные враждебные грекам племена преследовали их, нападая на тех, кто выбился из сил и уже не мог идти дальше. У некоторых солдат началась снежная слепота, у других отмерзали пальцы на ногах. «Если кто-либо ложился, не сняв обуви, то ремни врезались ему в ноги, и обувь примерзала, ведь поскольку старая обувь износилась, башмаки, так называемые карбатины, были сделаны из недавно содранной бычачьей кожи».
Найдя теплый источник, вокруг которого снег растаял, некоторые солдаты сели вокруг него, отказавшись идти дальше, несмотря на уговоры и даже угрозы. Солдаты просили прикончить их, так как они не в силах идти дальше.
«Тогда решили попытаться напугать следовавших за ними врагов, чтобы те не нападали на выбившихся из сил. Уже было темно, и враги подходили с громкими криками, ссорясь из-за доставшейся им добычи. Тогда здоровые солдаты арьергарда приготовились и побежали на врагов, а больные подняли крик и изо всех сил стали колотить копьями по щитам. Враги испугались, бросились по снегу в лесистое ущелье, и никто из них не издал больше ни звука».
Проплутав еще несколько недель, греки наконец вышли к морю недалеко от Трапезунда. «Таласа! Таласа!» — «Море! Море!» — вскричали воины. Здесь располагались греческие колонии, и можно было найти друзей и помощь. Чтобы отблагодарить богов за спасение, греки устроили большой праздник со спортивными состязаниями.
Но это был еще не конец пути! Морем на родину отправили всех женщин с детьми, больных и тех, кому исполнилось больше сорока лет. Остальное войско — примерно восемь тысяч человек — двинулось в сторону Греции берегом, пережив еще немало приключений.
Клавдий Элиан:
«Ксенофонт стремился обладать красивым воинским снаряжением. Мужу, побеждающему врагов, говорил он, подобает прекраснейшая стола, а умирающему на поле боя приличествует лежать в прекрасном вооружении, ибо для отважного это лучший погребальный убор».
Во время похода Ксенофонт свел дружбы со многими спартанцами и поэтому не стал возвращаться в Афины, а поселился в Коринфе, где подружился с царем Агесилаем. Он женился и имел двух сыновей. Афиняне посчитали его изменником и заочно приговорили к изгнанию, поэтому он не смог вернуться в Афины и свидетельствовать в пользу Сократа во время процесса. Наверное, он и в самом деле был изменником, ведь оба его сына сражались на стороне спартанцев. Из них двоих Диодор ничем не отличился в сражении, остался цел и имел сына, которого назвал именем брата. А Грилл, сражавшийся в коннице, храбро бился и погиб.
Ксенофонт в венке приносил жертвы по случаю победы, когда ему сообщили весть о гибели сына; он снял венок, но, узнав, что сын погиб с честью, надел его вновь, сказав: «Я знал, что мой сын смертен».
Плутарх о древних обычаях спартанцев
Согласно законам, установленным легендарным Ликургом, спартанцы не носили хитонов, целый год пользуясь одним-единственным гиматием. Они ходили немытые, воздерживаясь по большей части как от бань, так и от того, чтобы умащать тело. Молодые люди спали совместно на ложах, которые сами приготовляли из тростника, ломая его руками без всяких орудий. Зимой они добавляли к тростнику еще растение, которое называют ликофон, так как считается, что оно способно согревать.
У спартанцев допускалось влюбляться в честных душой мальчиков, но вступать с ними в связь считалось позором, ибо такая страсть была бы телесной, а не духовной. Человек, обвиненный в позорной связи с мальчиком, на всю жизнь лишался гражданских прав.
Если кто-нибудь наказывал мальчика, и он рассказывал об этом своему отцу, то, услышав жалобу, отец счел бы для себя позором не наказать мальчика вторично. Спартанцы доверяли друг другу и считали, что никто из верных отеческим законам не прикажет детям ничего дурного.
А некоего мальчика по имени Скирафид наказали только за то, что многие обижали его.
Юноши, где только предоставляется случай, воровали продовольствие, обучаясь таким образом нападать на спящих и ленивых стражей. Попавшихся наказывали голодом и поркой. Обед же у них был такой скудный, что они, спасаясь от нужды, вынуждены быть дерзкими и ни перед чем не останавливаться.
