Не побоюсь, однако, окриков демократов о неприличности считать деньги в чужом кармане и постараюсь кое-что подсчитать, поскольку деньги в американском кармане звенят наши.
Дело в том, что этот Джон-консультант, как и целая орава Джонов и Моник виденная мною в их огромном офисе в центре Москвы, орудовали со своими советами в России на деньги целевого кредита, выделенного Америкой для реорганизации нашего сельского хозяйства. Т.е. добрые дяди из США, обеспокоенные нашими недородами, дают нам, условно говоря, 50 млн. долларов кредитов на эту самую реорганизацию. Но осваивают его почти на 100 % сами, посылая к нам своих малограмотных "консультантов", критериями для отбора которых, насколько я поняла, служат полная некомпетентность (а то, не дай Бог, насоветуют чего хорошего, у нас сельское хозяйство и поднимется) и затруднительное материальное положение на родине, чтобы на шею Америке не садился со своим оголодавшим семейством. А эти консультанты собирают статейки из англоязычной прессы типа наших "Приусадебных участков", отксеривают их, брошюруют, в лучшем случае переводят на русский язык, ездят с ними по городам и весям, где их встречают местные иностраннопоклонники, собирают аудитории, перед которыми консультанты выступают с умным видом, демонстрируя какие-то графики выпадения росы в Техасе, советуя на этом основании разогнать колхозы и единолично выращивать репу.
Поинтересовалась, как они фиксируют результаты работы. Ведь каждая деятельность предполагает результат, критерий оценки которого должен быть выработан. Оказывается, результат никто не спрашивает, но сами для себя его определяют по количеству поездок, числу выступлений и прослушавших их людей. Неплохо! Повлияют, нет, эти разговоры на нашу урожайность — неважно, платите деньги! Приехал, поболтал — молодец! Ездил немало. Когда не смог купить билеты (ездил всегда с переводчицей) в вагон СВ был недоволен, выкупил 4-местное купе на двоих, объяснив, что не может ехать в одном купе с россиянами. Почему же? Приехал работать в Россию, а россиян избегает. Мол, хотя ему и доплачивают за работу в стране повышенного риска, но подвергать себя опасности лишний раз не желает. В чем опасность? Мы убивали когда-нибудь американцев? Я вот по Германии ездила на поезде с немцами и не настаивала на изоляции от них, хотя страдали мы от них не единожды.
Так что, отдавая кредиты в 2003 году и последующих годах, мы будем расплачиваться и за услуги моего знакомца Джона, получавшего около 30 000 долларов в месяц. А с учетом платы за его квартиру, услуги переводчика, водителя, расходы на поездки по стране с разговорами о видах на урожай с потенциальными фермерами он обходился нам в 50 000 долларов в месяц.
Да и почему легиону этих Джонов не приехать на такие денежки? Не дураки же они. Но почему наши чиновники подписываются на такие кредиты? Думаю, ответ ясен.
Кстати, Джон является членом скандально известной секты, адепты которой всегда и везде занимаются агитацией и пропагандой своих взглядов, в чем сама могла убедиться. Т.е. США присылают к нам на наши деньги своих сектантов.
Небезынтересно в связи с этим, в какие семьи попадают наши дети, посещающие Америку с проживанием в семьях американцев. Так, в семье этого сектанта полгода жила, участвуя в молельных собраниях, приобщаясь к "истинной вере", 14-летняя девочка из России. Представьте, что какая-нибудь Синди из Техаса приехала бы к нам и была бы поселена к членам секты "Белое братство", которые задействовали бы ее в своих ритуалах! Есть ли у кого-то сомнение, что после этого нас бы разбомбили под крики о "слезе ребенка"?
14 января 2003 0
3(478)
Date: 14-01-2002
Author: Юрий КОНОПЛЯННИКОВ
ОТ ЛУКАВОГО
"Страшно жить", — заявила на днях мне соседка. И я вынужден с ней согласиться. Жизнь стала гнетом. Угнетает буквально все — завтрашний день (каким он будет?), политика (какой она была вчера, такой остается и сегодня; у нас политики — на всех уровнях власти — преследуют одну только хорошо понятную для них цель — как можно дольше сохраниться у кормила), информатика (на экране и в печати нам демонстрируют суперлюдей, без устали наслаждающихся своим суперэго).
Нам гарантирована свобода, но она никем не защищена. Нам обещана цивилизованная жизнь, но в объятиях беспросветной нищеты.
"Либо мы выживем, либо погибнем", — слышно со всех сторон. И, ах, как это здорово — слышать и знать, что ты, если не наверняка, то все-таки, скорее всего, погибнешь! Что ж еще может быть желаннее?!.
Всем известно, каких масштабов воровство в стране процветает. Всем известны мировые рекорды российских коррупционеров. Но никому до этого нет дела. Нам во что бы то ни стало надо войти, вписаться в Европу. Потому как мы, хоть и с азиатским задом, но все-таки европейская страна. А боевые действия гангстеров и киллеров, развернувшиеся в домах и на улицах наших городов и селений — это ничто по сравнению с той великой задачей, каковую разработали высоколобые мудрецы "новой России".
Говорят, что у нас нет никакой идеологии. Это неправда. Она есть и очень гнусная, поскольку не несет в себе ничего человеческого. Идеология эта до банальности проста и кровожадна, имя ей — собственность. Когда эта не самая высокая человеческая страсть стала основой государственной политики, тогда и началась вакханалия произвола. А как иначе, раз собственность превыше всего? Нет же ничего святее! Ведь мы народ буйный. Уж если во что уверуем, за что возьмемся, так всем покажем кузькину мать!
Положение тяжелейшее... Совсем недавно были все равны и вдруг — черт знает откуда взявшиеся миллионеры и миллиардеры стали хвастаться своей наличностью. Заметьте: не своими достижениями, а своими баснословными накоплениями. Не тем, в результате чего, каких достоинств и заслуг, они разбогатели, а тем, что у них много денег, так много, что невозможно молчать, невозможно сдерживать радость и прыгучее колыхание чувств от финансового хруста и ломоты в индивидуально взятом человеческом теле.
Угнетают не деньги, угнетает жадность к ним. Угнетает то, что деньги стали главным критерием жизни. Если деньги есть, ты хозяин Вселенной, если их нет — ты никто.
И было бы чему радоваться: ну, построили бы наши богачи (в масштабах страны, а не отдельного города) дороги, развернули бы новые технологии, переоборудовали производство (возвели бы его на высоту мировых стандартов), начали бы выпускать отечественные машины, качественные товары (а то сплошь подсовывают дерьмо). Мало того, мы видим — все у нас в стране стало еще хуже, все устарело, пришло в упадок; долгие годы не чинилось, не обновлялось. А богачи веселятся, потирая от счастья и удовольствия руки.
Кстати, в странах Европейского Союза, куда мы так яростно рвемся, краеугольным камнем государственной политики являются права человека и в не меньшей степени — социальная справедливость, что в нынешней России считается чуть ли не позором, варварством, пережитком прошлого, покушением на завоевания демократии и свободы.
Права человека, например, у нас имеют узкую трактовку, одностороннее значение. Если, скажем, покусился кто-нибудь на Конституционный строй и получил по мордам, правозащитники тут как тут — все залпы их безоткатной артиллерии бьют в верховную власть. А вышли на улицу (и не важно под какими знаменами!), гремя пустыми кастрюлями, старики и старухи, женщины и дети, — правозащитников как не было, так и нет.
Свобода слова также обладает специфическими свойствами: доступ к широкой публике без ограничений получили лица, не отягчающие себя вопросами происходящего в стране. А, грубо говоря, отдельных представителей, указующих на беды настоящего и грядущего, если и запускают в тираж, то в качестве пугала. Такая вот у нас незамысловатая история, связанная с правами человека и со свободой слова.
"Идет передел собственности", — талдычат нам беспрестанно. — "Ну, хорошо, — отвечаем мы, — делите часы и трусы до последней детали, до последнего кусочка ткани, материи, до последнего вашего вздоха, но почему это должно происходить со взрывами, расстрелами, сопутствующими убийствами ни в чем не повинных граждан?!"
Трагедия лупит по людям. А нас все кормят эшелонированными баталиями в высших коридорах власти, акцентируя внимание на разногласиях, расколах и вызывающих заявлениях той или иной партии. Так и хочется сказать: "Господа хорошие! Разделение по принципу принадлежности к партии — дело недоброе. И у тех, и у других есть люди и нелюди. Все остальное от лукавого. Откройте, наконец, Евангелие и устрашитесь хотя бы однажды самих себя, если Бога своего не боитесь".
Слова "народ", "государство", "государственные интересы" вообще ушли из употребления. Их стесняются, от них содрогаются. Их боятся, как черт ладана. Боятся ближайшей своей истории. Вообще истории как таковой! Объективного ее изложения. И только потому, что имели честь родиться не в сегодняшней России, а в коммунистической. При этом нисколько не беря во внимание, что Февральскую революцию 1917 года совершили вовсе не большевики.
