Ознакомительная версия.
Свидетельства древнейших источников о существовании многочисленных городов в древней Руси подтверждаются и археологическими наблюдениями над так называемыми городищами. Конечно, не все существующие городища можно отнести к начальным временам русской колонизации, многие представляют остатки позднейших укреплений, но, несомненно, что многие городища относятся именно к начальному времени русской колонизации.
Арабский писатель XI в. Аль-Бекри рассказывает о русских славянах, что они строят свои укрепления таким образом: «они направляются к лугам, обильным водами и камышом, и обозначают там место круглое или четырехугольное, смотря по форме, которую желают придать крепости, и по величине ее. И выкапывают вокруг него ров и выкопанную землю сваливают в вал, укрепивши его досками и сваями наподобие битой земли, покуда стена не дойдет до желаемой высоты. И отмеряется тогда дверь, с какой стороны им угодно, а к ней приходят по деревянному мосту»[56]. Таких четвероугольных и круглых земляных укреплений встречается в настоящее время множество на Руси, особенно в черноземной полосе.
По восточным монетам и другим предметам, находимых в этих городищах, некоторые из них с уверенностью можно отнести к начальным временам русской колонизации. На такое же предположение наводят и свидетельства актов и других источников XIV–XVI вв. о существовании городищ в разных местах Руси. Так, например, из описания Пименова путешествия в Царьград узнаем о существовании городищ на Дону. Но особенно многочисленные указания на существование городищ в черноземной полосе дает книга Большого Чертежа конца XVI в. Любопытно, что большинство городищ с признаками языческой эпохи по своим размерам не больше того пространства, какое нужно для крестьянского двора. Что городки в Древней Руси нередко огораживали однодворные и вообще мелкие поселения, на это намекает и летопись в своем рассказе о Кие. Кий ходил в Царьград: «идущю же ему вспять приде к Дунаеви възлюби место и сруби градок мал, хотяше сести с родом своим и, не даша ему ту близ живущи; еже и доныне наречут Дунаицы городище Киевец»[57].
Из рассказа летописи об основании Киева можно видеть, что городки возникали как убежища для жителей маленького поселка. Три брата – Кий, Щек, Хорив – поставили себе дворы на горах по соседству друг с другом; «и створиша град во имя брата своего старейшего и нарекоша имя ему Киев»[58]. Эти мифы о Кие, несомненно, облечены чертами той действительности, которая была современна летописцу. Изображая Киев и Киевец, летописец представил их при первом основании именно такими городками, каких было много в его время и какие создавались именно родами или семьями поселенцев.
IX. Этнографическая обстановка древнерусской колонизации и возникшие из нее последствия этой колонизации
Данные относительно этого летописи и современных ей источников. Колонизация в области ятвягов и отступление последних на северо-запад. – Местожительство литвьс, корей, жемгалы, летьголы и ливи. – Эсты или чудь; их местожительство и славянская колонизация в земле чуди. – Водь; распространение славянской колонизации в Водъской области. – Емь и заволоцкая чудь; ее судьба с распространением славянской колонизации на ее земле. Корела и лопь, пермь, печора, самоядь и югра; отношения к этим племенам славяно-русской колонизации в области веси и судьба этого племени. Область мери и распространение в ней славяно-русского населения. – Аналогичная судьба мещеры и муромы. Мордва и упорная борьба ее с русскими; отступление части мордвы на восток (чуваши). Литовское племя голядь на р. Протве и его судьба. – Мирное сожительство и ассимиляция финнов с русскими славянами.
Возникновение множества укрепленных поселков в древнейшие времена славянской колонизации в Восточной Европе стояло в связи, главным образом, с тем, что эта колонизация распространялась не в пустой стране, лишенной полностью населения. Летопись и другие современные ей источники констатируют существование в лесной области Европейской России, кроме славянских племен, иных «языков», живущих по соседству с славянами. Их земли, по данным этих источников, постепенно занимаются славяно-русским населением, причем самые племена или отступают перед славяно-русским населением, или постепенно с ним ассимилируются. Какие же это были инородческие племена?
На западе соседями славян в лесной области являются прежде всего группа литовских племен – ятвяги, собственная литва, жемгола, летьгола или латыши. Ятвяги, по указаниям источников XIII в., обитают на верховьях Нарева и Бобра и в озерной области, находящейся в восточной Пруссии на границах с Польшей.
Некоторые данные заставляют думать, что в эту область они оттеснены были славяно-русским населением с юго-востока, что на их землях возникла Берестейская земля, или Подляшье, и так называемая Черная Русь с городами Городном, Слонимом, Волковыйском и Новгородком (по левым притокам Немана). На это последнее предположение наводят данные географической номенклатуры – обилие селений с названием Ятвезко, Ятвяск и т. п. на Подляшье и Черной Руси. Очевидно, что эти селения были некогда остатками ятвяжской оседлости среди славянских поселков. Быть может, и походы Владимира Святого на ятвягов стояли в связи с распространением славянской колонизации в пределах ятвяжской земли или же расчищали ей путь[59]. Как бы то ни было, но несомненно, что там, где славянское население сошлось с ятвягами, оно частью ассимилировало их. К северу от ятвягов по Неману и его притокам, преимущественно правым (начиная с Гавьи) жила литва верхняя и нижняя (жмудь). Поселения литвы занимали приблизительно нынешнюю Ковенскую губернию, западную большую часть Виленской и небольшую северную часть Гродненской губерний. Еще севернее, в пределах нынешней Курляндской губернии, на Куронском полуострове жила корсь, а по левому берегу Западной Двины в нынешней Лифляндской губернии тянулись селения жемголы, а по правому берегу р. Аа – летьголы.
Затем соседями славян являются уже племена финские. К северу от летьголы и отчасти в смешении с ней жило финское племя ливь, давшее свое имя Ливонии или Лифляндии. Ее селения простираются приблизительно до верховьев р. Эмбаха и р. Перновы. Севернее ливи, прилегая к Чудскому озеру на западе и отчасти облегая его с востока, жила чудь или эсты. Последнее имя известно уже Тациту, который употребляет его в общем смысле для обозначения народов, населявших восточное побережье Балтийского моря. В том же смысле употребляет его и биограф Карла Великого Эгингард, сообщающий, что эсты живут в соседстве с славянами. Такое употребление названия эстов указывает, что племя это было самое значительное на северо-западе Европейской России, так что закрывало собою все другие племена. Что касается имени чудь, то оно встречается уже у писателя VI в. Иордана, который в числе подвластных готскому королю Еерманриху народов называет и Thuidos.
В XI в. при Ярославе русские стали твердой ногой в земле чуди; Ярослав после одного похода построил город Юрьев, который стал оплотом русской колонизации и русского влияния в крае. Впрочем, успехи в этом отношении были невелики, и новгородцы до самого прибытия немцев вели вооруженную борьбу с чудью, которая не только отстаивала свою самостоятельность, но и нападала на новгородские и псковские погосты и села.
На севере в соседстве с славяно-русским населением жили также финские племена. В соседстве с чудью по южному берегу Финского залива и р. Неве жило племя водь. Славяне очень рано стали проникать в землю этого народца; из летописи мы знаем, что уже великая княгиня Ольга ставила погосты, дани и оброки по р. Луге. К половине XI в. здесь образовалась уже одна из пяти волостей новгородских, или пятин, – Водская. Несмотря на то, что славяно-русская колонизация проникла в этот край, остатки этого народца и по сие время сохранились в Наровском уезде Петербургской губернии. Эта водь называет теперь себя Ugtialaiset.
В соседстве с водью на юг от р. Свири и Онежского озера и далее по р. Сухоне, Югу, Вычегде, Выше, Сысоле и Северной Двине жило финское племя емь или темь. Емь, жившая в бассейне Северо-Двинском, называлась у русских чудью заволоцкой. Что чудь заволоцкая и емь одно и то же, на это указывает и географическая номенклатура Двинского края, в которой встречаем р. Емцу, Емецкий погост, деревню Емскую и т. д. В летописях рассеяно немало сообщений о борьбе новгородцев с емью или чудью заволоцкой. Мы можем в настоящее время констатировать и результаты этой борьбы. Я уже говорил вам, что к половине XII в. новгородская колонизация распространилась по обоим берегам р. Свири, между Ладожским и Онежским озерами, охватила с юга и востока Онежское озеро и раскидалась редкими поселками по р. Онеге и Северной Двине с их притоками. Разбросанность новгородских поселков свидетельствует, что край был безопасен.
Ознакомительная версия.
