- Вернемся теперь, Александр Сергеевич, на грешную землю, освященную Кодексом. Поезд уже идет - документ дорабатывают, и, ясное дело, он будет принят. Что еще, по-вашему, надо в нем поправить?
- Самое важное, что надо сказать: свободная купля-продажа земель лесного фонда чревата их быстрым превращением в спекулятивный процесс, который сведет на нет ожидаемый эффект от реформ лесопользования.
Второе. Надо надежно закупорить лазейку для возможной приватизации части особо охраняемых территорий (заповедников, Национальных парков, водоохранных и прочих охранных лесов первой группы). Их все надо вывести из категории лесов, выставляемых на продажу и сдачу в аренду. И запретить перевод лесов первой группы в леса иной категории. Эта «заноза», всех беспокоящая, в Кодексе, к сожалению (а к чьей-то радости), сохранилась.
Еще. Так же, как при оценке земель сельского хозяйства (земельный кадастр), необходимо определить ценность лесов - она разная по древостоям и географическим зонам, и надо следить, чтобы ценности не уходили от государства по дешевке поднаторевшим в приватизации людям. При сдаче лесов в аренду и последующей продаже должны учитываться: хозяйственный опыт, репутация и материальные возможности арендаторов. При этом предпочтительнее отдавать лес в эксплуатацию не частным, а юридическим лицам (компаниям и специализированным фирмам), имеющим опыт ведения лесного хозяйства, кадры специалистов, наличие техники и средств для глубокой переработки древесины, дающей возможность извлекать материальную выгоду глубокой переработки лесопродукции, а не гнать «кругляк» по дешевке в ту же Финляндию.
Чистый доход от аренды и использования лесных ресурсов должен идти в бюджет государства, но преимущество в получении средств должно оставаться за лесными ведомствами (управления лесами, их научное и информационное обеспечение, охрану и защиту лесов). И надо за счет этих средств освободить, наконец, заповедники и Национальные парки от пресловутой «хозяйственной деятельности», подрывающей основы заповедного дела.
Ни в коем случае, по крайней мере в начальной стадии реформ, не сдавать в аренду и не продавать лес лицам без российского гражданства и иностранным фирмам. И обязательно надо помнить: поспешная приватизация лесов из-за ошибок, незнания или злоупотреблений может принести только сиюминутный выигрыш в экономике, стратегически она может оставить нас без ценнейшего долговременного, возобновляемого экономического ресурса и ресурса экологического.
Главное в этом процессе - НЕ СПЕШИТЬ! Действовать осторожно, с оглядкой, с готовностью немедленно исправлять промахи. Надо не забывать горький опыт поспешной коллективизации сельского хозяйства.
И следует помнить о социальных проблемах. «Если частник наставит вокруг своих владений капканов - это мало кому понравится», - заметил президент, знакомясь с проектом Лесного кодекса. Замечание это верное.
- Ну что же, мне остается записать заключительную фразу нашего разговора. Старинная поговорка гласит: «Лес богаче царя». Хорошо, верно сказано! Но специфическим этим богатством распоряжаться надо разумно, иначе оно иссякнет.
08.04.2004 - Монстры из глубины
Один из удильщиков
Американские аппараты сигнализируют с Марса: на планете обнаружены некие камни, свидетельствующие, что была там когда-то вода и, возможно (только «возможно»!), жили в ней ну хотя бы микробы. Не густо. По сравнению с этой «возможностью» земная жизнь - благоухающее, буйное, яркое, фантастическое проявление живой материи. И, похоже, прав один из ученых, сказавший: «Высшим достижением космических исследований станет констатация: земная жизнь - явление исключительное во Вселенной. Надо осознать это и считать химерой переселение человечества куда-то еще. Беречь надо то, что имеем».
Исследования земной жизни продолжаются. Был у неё тайничок, куда человеческий взор проникнуть долго не мог. Активно стремился он это сделать в последнюю сотню лет, а главные результаты получены почти в то же время, когда мы увидели Землю со стороны, из космоса.
В отличие от Марса вода на Земле не «испарилась», её на планете почти в три раза больше, чем суши. Считают, что жизнь зародилась в воде, да и теперь она гуще замешана в ней, чем на сухой тверди. Скрытый её тайник существовал на океанских глубинах. Еще недавно считали: жизнь есть только в поверхностном слое воды, где присутствует первоначальное звено цепи питания - фито- и зоопланктон, аккумулирующие энергию Солнца. А на глубинах - темень и давление пластов воды такое высокое, что ничто живое давление это вынести не может. Ошиблись! Постепенно проникая все глубже с помощью разных ловушек и аппаратов, ученые поднимали наверх разных животных, в том числе рыб. И, наконец, уже параллельно с развитием космонавтики стали в сверхпрочных капсулах спускаться в бездны, лежащие между подводными хребтами, и убедились: и там, пусть не обильная, жизнь все-таки существует. Эволюция адаптировала к ней на фантастической глубине (одиннадцать километров!) даже некоторых рыб. Давление? Проблем с давлением, как оказалось, нет. Тела животных проницаемы для воды, и внутреннее давление организмов равно внешнему. Погибают животные лишь в случаях, когда их быстро поднимают к поверхности. С едой на глубине, конечно, до крайности трудно, но и к скудности потребляемой пищи жизнь приспособилась, причем так своеобразно, что глубоководные рыбы выглядят просто монстрами. О них сегодня наша беседа.
Убывание света в воде начинается сразу. На глубине в один метр его уже вдвое меньше, чем у поверхности. На глубине в пятьсот метров человек видит густые сумерки, но свет еще оставляет следы на фотопластинке. А с глубины в тысячу метров начинается полный мрак.
Акванавтов особо интересовала жизнь, приспособленная к миру безмолвия, вечного холода и темноты. Живущие на глубине рыбы, как правило, небольшие - скудность пищи («ешь, что есть») установила лимиты величины. Большинство их - с кулак или меньше, но облик рыб поражал тех, кто впервые их видел. «Если бы группа художников-сюрреалистов устроила конкурс на изображение наиболее нелепого и невероятного чудища, то они не смогли бы даже представить, насколько гротескны формы рыб, обитающих в глубинных слоях океана», - писал ихтиолог Чарльз Айдил. Этих уродцев из глубин поднимали, но гораздо интересней было наблюдать их в лучах прожектора из батискафа там, где они обитали.
Что бросалось в глаза в первую очередь? Огромный рот, вооруженный длинными, острыми, как иголки, зубами. «Ворота больше самого дома», - остроумно заметил один наблюдатель. Огромная голова при почти полном отсутствии тела пребывает в постоянной готовности схватить что-либо, попавшееся на пути. Эти чудовища могли заглотить добычу крупнее себя (иногда вдвое), для этого они обладали «резиновым» желудком, напоминавшим подклювный мешок пеликана.
Поразительно, но все эти монстры, получившие названья «морской черт», «морской дьявол», «большерот», «мешкотел», имеют глаза. Зачем нужны они в чернильной темноте бездны? Оказывается, свет тут все-таки есть, но не солнечный, а свой, автономный. Почти каждая рыба покрыта светофорами зеленоватого, голубого или желтого света. Это помогает живущим в мире темени и безмолвия как-то ориентироваться: опознавать «своих», подманивать добычу, ослеплять нежданной вспышкой врага. Химический свет рыбам и всем обретающимся в потемках дают микроорганизмы, живущие на теле, либо собственные химические генераторы.
Изобретательность природы пределов не знает. Огонек на конце длинного гибкого удилища служит приманкой для других рыб. И многие из ловцов оснащены этой снастью. У некоторых удилище с огоньком на конце в несколько раз превышает величину самого удильщика.
Ну, хорошо, скажет читатель, охотятся друг на друга, не дают добыче «сорваться с крючка», большие пожирают меньших... А начало цепи? Что служит пищей самым маленьким обитателям бездны? На поверхности эту роль выполняют фито- и зоопланктон. На глубину более трехсот метров планктон не опускается. Верно. Зато тихим и редким дождиком падают вниз омертвевшие ткани - остатки того, что не съедено наверху. Эта органическая «пороша» и является первым звеном пищевой цепи на глубине. А за живностью, поглощающей дары верхних этажей океана, охотятся уже всякого рода «черти» и «дьяволы» с удочками и широкими пастями.
Еще один способ поддерживать жизнь на глубинах - вертикальная миграция организмов. Ночью они поднимаются в верхние слои вод, где жизнь замешана гуще. Процесс этот, с точки зрения человека, мучительный: перепад давления - в сорок - пятьдесят атмосфер, температура - все равно что из арктических вод попасть в тропические. Приспособились! Настолько приспособились, что у крупных кальмаров глаза сильно разнятся величиной - один в четыре раза больше другого. Большой приспособлен для обитания в темноте, а малый - в сумерках. С заходом солнца многие жители глубинных вод устремляются на «верхний этаж», выше к поверхности, а живущие на этом «этаже» поднимаются еще выше, где больше корма. Но как только толща воды начинает чуть-чуть светиться от восходящего над океаном солнца, обитатели бездны устремляются вниз, чтобы не стать при свете добычей для постоянно живущих на сравнительно небольшой глубине. Ну а те, кто живет «в подвалах» глубин, суточной миграции «вверх и вниз» не совершают. Глазки у них - с маковое зерно, но зато очень большая чувствительность к любым колебаниям неподвижной толщи воды - жертву они чувствуют даже по шевелению жабр.
