С первым же положительным опытом работы АЭС началась нешуточная борьба внутри советского аппарата. С одной стороны, было ясно, что найден новый выгодный источник энергии, с другой, продолжали жить и развиваться старые источники, сводимые к ТЭС. Поначалу, советские руководители эпохи Хрущева не стремились использовать атомную энергетику в народном хозяйстве. Потом, в меньшей степени, то же самое продолжилось и при Брежневе. Уже существовала готовая энергосистема, основанная на угольных ТЭС. В конкурентной борьбе внутри советской экономики выигрывали ТЭС. Они считаются безопасней и проще. Атомщики оставались внизу конкурентной борьбы — атомный энергоблок строился в три раза дольше обычного парового котла аналогичной мощности и стоил в два раза дороже.
Правда, ядерное топливо, в отличие от угля и мазута, восполнимо, а значит, стратегически выгоднее. Например, сегодня Белоярская АЭС выдавая стране энергию, сама же и воспроизводит ядерное топливо. Защитниками атомной энергетики оставались лишь самые продвинутые энергетики и ученые. Развитие сети АЭС стимулировало развитие самых новых технологий и науки.
Академик Александров стал в свое время одним из основных "лоббистов" атомной энергетики в Союзе. Он и предложил использовать оружейный реактор в качестве мирного РБМК — реактора большой мощности, ставшего основой первых советских АЭС. Лишь много лет спустя стали производить водно-водяные реакторы ВВЭР.
В СССР многих больше устраивала тепловая энергетика. За всю историю советских ТЭС на них почти не было крупных аварий. Исключением был только взрыв второго энергоблока Иркутской ТЭС-10 в начале шестидесятых годов. Тогда взорванный котел даже не смогли найти, куски бетона улетели при взрыве на пятнадцать километров и дальше. Тогда погибли три человека, жертв могло бы быть больше, но благодаря высокому уровню автоматизации управления на станции не было много народу. Однако это считалось лишь трагичным исключением из правила — ТЭС безопасны. Аварии же на АЭС могли стать реальной катастрофой. Особенно опасались ядерных ударов НАТО по атомным энергоблокам — вражеские спутники способны были наводить ракеты на облако выделенной в окружающую среду теплоты из АЭС. Чернобыльская катастрофа еще сильней ударила по авторитету атомщиков, попавших под жесткий прессинг со стороны СМИ и общественности. Катастрофа, связанная по мнению ядерщиков исключительно с разгильдяйством и безграмотностью начальства, никак не могла быть привязана к неэффективности самого атома. Тем не менее, чернобыльская авария стала тем самым колом, что загнали в грудь Атомной Руси торжествовавшие в те годы либералы. До 1986 года страна потихоньку вводила в строй атомные энергоблоки по всей стране. Разрабатывалась и глобальная программа атомной энергетики Союза. Планировалось к 2000 году ввести действие больше семидесяти энергоблоков АЭС, АТЭЦ и АСТ. Пропагандистский разгром и реформы горбачевско-ельцинского периода порушили все эти планы. По 2001 год в России не было построено ни одного атомного энергоблока. Только сейчас отношение к атому стало меняться. Убийственная по отношению к стране политика РАО ЕЭС, упадок прикладной ядерной науки, сама жизнь заставили вновь обратиться к дешевому альтернативному источнику энергии. После зимнего энергетического шока 2001 года Россия вводит в действие Ростовскую АЭС, в дальнейшем планируется вводить в строй по одному реактору в год.
Любая отрасль — это прежде всего люди, которые умеют грамотно использовать технику. Атомную энергетику СССР создавали люди. Сотни специалистов, выросших в недрах нашей науки, воспитанных внутри атомных электростанций. По сути, эти люди и есть Атомная Русь, она живет в их памяти, руках, знаниях и опыте. Они и создавали мощь и славу русского атома. Они своими руками строили ядерную энергетику. Атомная энергетика абсолютно безопасна, если в ней трудятся опытные и отлично подготовленные кадры.
Когда все в стране изменилось, на глазах у всех живые силы стали утекать из атомных городков. Свернутая на пятнадцать лет отрасль стала задыхаться, путей развития не было. Первой отреагировала молодежь. Никто уже не хотел связывать свою жизнь с "застойной" по тем временам отраслью. Атомщики были не в почете, их постоянно "прессовала" пресса, изображая сумасшедшими физиками. Перестали платить деньги, жилья не давали. Молодежь из атомных городов уходила куда угодно, хоть в бандиты, лишь бы выбраться из стремительно нищающей ядерной империи.
Сейчас уже не хватает эксплутационного персонала для АЭС, тем более специалистов для испытаний и переоборудования станций. Чтоб получить такого специалиста, недостаточно просто выучить в институте молодого человека. Специалистом можно стать, только отработав много лет на самых разных реакторах, а именно таких людей в атомной энергетике осталось очень мало.
В свое время таких специалистов для России поставляло знаменитое ОРГРЭС (гострест по организации, рационализации государственных и районных электростанций и сетей). Основан ОРГРЭС был еще в царской России в 1862 году. Тогда здесь готовили инженеров-котельщиков. Когда в нашу страну поставляли первые паровые котлы, здесь работали немцы, потом пришли русские. Недоброжелатели называли ОРГРЭС "организованным расхищением госресурсов эффективнейшим способом": сотрудники треста зачастую требовали дополнительных средств на обеспечение безопасности строящихся энергоблоков.
Всякая действующая АЭС или ТЭС состоит из реакторного или котельного цеха, турбинного или котлотурбинного, электрического цехов, цеха ТАИ (автоматики и измерений), водно-химического цеха, следящего за чистотой воды, подаваемой к реактору. Вода должна быть чистейшей, двойной выпарки, с добавлением борной кислоты для АЭС. Плюс к этому ЦЦР — цех централизованного ремонта, государство в государстве, где трудится до трети всего персонала станции. ОРГРЭС имел в своей структуре специалистов высшего класса по всем из этих направлений. ОРГРЭС подчинялся напрямую Министерству и являлся своего рода управлением по контролю, развитию и анализу работы энергетики. Именно его "спецы" и были главным мозгом развития ядерной энергетики.
Они знали энергетику и устройство энергоблоков до мелочей, всю арматуру, задвижки, теплообменники. На станциях часто, как из пушки, летят задвижки, портится раньше времени оборудование. Бывает, даже вентиляторы как бы крутятся, но ветра не дают, фильтры, увлажняясь за многие месяцы работы, перестают фильтровать. За многие годы специалисты приспособились нутром чувствовать станцию, сживались с ней, как с родной. Такого знания работы не достичь без богатого опыта. Специалист знает все закоулки станции, не раз бывал даже в ее закрытых "необслуживаемых" помещениях, знает, как не попасть под "радиоактивный дождичек" — конденсирующуюся в помещениях первого контура воду с потолка. Они бывают и наверху котла, где температура поверхности (пола) помещения сто пятьдесят градусов, в турбинах, где воздух разогрет до ста десяти. "Спецы" знают станции лучше самих разработчиков и проектировщиков, намного лучше постоянного персонала. Постоянный персонал следит лишь за тем, чтобы не было сбоев в работе АЭС. Люди несут смену по восемь часов, для них главное — чтобы в эти часы не случилось никаких нештатных ситуаций. В случае проблем персонал не станет принимать решений, будет ждать мнения специалиста.
Специалисты ОРГРЭС всегда первыми приступали к эксплуатации новых станций. Они вместе с будущим персоналом принимали энергоблоки у строительных управлений и эксплуатировали станцию в течение первых месяцев, иногда до полутора лет. Специалисты-наладчики испытывали все оборудование станции, вырабатывали руководства по эксплуатации всего оборудования для каждого блока, инструктировали персонал перед тем, как отдать станцию в руки постоянных сотрудников. Наладчики так же регулярно проверяли на надежность действующие станции и занимались переоборудованием старых станций на новые мощности, заменой реакторов. Бывало, что наладчики оставались на АЭС по пятнадцать лет, если на ней один за другим вводились все новые энергоблоки.
В советские времена работать в ОРГРЭС было более чем почетно. Сотрудников здесь уважали и берегли, лелеяли. Жизнь специалиста-наладчика на 95% процентов состояла из командировок. Их заносило в самые удаленные уголки страны. Однако всегда местные власти в первую очередь заботились о благоустройстве прикомандированных "спецов". Им выделялось временное жилье. Если командировки были длительными, выделялись квартиры на всю семью приехавшего наладчика, обеспечивали работой жену, устраивали в школу или детсад детей. Само собой проблемы в отношениях между местным постоянным руководством станции и приезжими "спецами" все-таки возникали. Многие местные недолюбливали "шибко умных очкастых чертей" из центра, особенно если те требовали срочно менять какие-то узлы, ремонтировать конструкции, пугая аварией. Приезжим наладчикам администрация должна была предоставлять в подчинение квалифицированных рабочих и служащих. Зачастую вместо этого местное начальство стремилось сбагрить к командированным на работу "лишних" худших рабочих, бывало, даже выделяли в помощь специалистам беременных сотрудниц. Тогда разногласия приходилось улаживать на ковре кабинета начальника, при помощи звонков из Москвы. Тем не менее, все эти трудности не выходили за рамки бытовых. Все хорошо понимали незаменимость специалистов ОРГРЭС, отдавали должное их знаниям и опыту. Их указания выполнялись беспрекословно.
