В Лондоне есть все: дома, улицы, банки, акционерные компании, фабрики, заводы, универсальные магазины, парки, железные дороги, калифорнские фрукты, доки, кино, рестораны, тюрьмы, королевские дворцы, гвардейские казармы, австралийское мороженое мясо, холодильники, океанские пароходы, парламент, Вестминстерское аббатство и даже советское полпредство с красным флагом и советским гербом.
Если устроить парад всем семи с половиной миллионам лондонского населения, то впечатление будет такое, что живут в Лондоне одни только клерки. Фабричные рабочие, буржуазия, портовые грузчики, королевская гвардия — все это теряется, растворяется в социально-серой, социально-тупой массе клерков. Как капля спирта в бочке воды.
Клерки заполняют все дома лондонского Сити, от подвалов до верхних этажей. Они же населяют все жилые районы на севере и на юге. Все подземные и надземные поезда заняты преимущественно перевозкой клерков. Под них отведены в часы обеда и завтрака все столики в городских кафе и ресторанах. Им отданы места во всех кино.
Клерк — это служащий. Лондонские клерки, разумеется, англичане. Но не следует думать, что они похожи на тех прекрасных, хорошо сложенных юношей с резкими энергичными чертами лица, которых нам показывают на американских и английских фильмах. Или на сухих, высоких, крепких и жилистых англичан, предприимчивых мореплавателей и жестоких колонизаторов, о которых написано столько занимательных книг. Лондонский клерк не отличается хорошим телосложением. Он, обычно, невысок ростом, сутул, слабогруд, либо плечи неровные. Наследственный геморрой придает блеклый оттенок его лицу. В беспокойных глазах его выражение усталости не исчезает даже и по воскресеньям.
ЧЕРНАЯ РЕКА И СЕРЫЕ БЕРЕГА
Река Темза делит Лондон примерно пополам. Мостов через Темзу столько, сколько нужно, чтобы четыре миллиона человек, живущих на одном берегу, могли ходить по делу и в гости к четырем миллионам, живущим на другом берегу. Первый мост Башенный. На двух его быках-устоях возвышаются две высочайшие четырехгранные башни. Между ними половинки разъемного моста поднимаются по обе стороны к башням, как два гигантских шлагбаума. Английское имя его — Тауэр Бридж. Рядом стоит старинный замок, тюрьма и казарма Тауэр оф Лондон. Сюда некогда революционная английская буржуазия сажала своих королей и королев, здесь совершались тайные и явные политические убийства.
Мимо подъемных шлагбаумов Башенного моста большие морские пароходы проходят по Темзе вверх до самого Лондонского моста, к многоэтажным складам и холодильникам. Если смотреть на Лондонский мост с высоты аэропланного полета, он представляется узким асфальтовым потоком, перекинутым через широкий водный поток реки. По асфальтовому фарватеру утлыми лодками плывут автомобили и бесконечными вереницами тянутся красные баржи автобусов. В речном фарватере суда не столь красочны, менее быстры и менее проворны. Оба потока глубоко залегают среди живописнейших искусственных каменных скал — громадных деловых домов, элеваторов, складов, церквей, монументов и всякого рода хитроумнейших транспортных сооружений.
Над Темзой туман неизбежен, как небо над степью. Вода в Темзе густая и бурая, подобная суслу на торфяном болоте. В туманной мгле на буром сусле плавают белые морские чайки, как-будто кто-то набросал в реку охлопков ваты.
У Темзы нет набережных: высокие стены зданий — ее берега. Даже парламент, здание огромное, тяжелое и готическое, всем фасадом своим прет с берега прямо в воду. Под мостами Лондона — Темза всего лишь небольшая английская река, но приливы и отливы у нее высоки и глубоки, как у открытого моря. Когда наступает прилив, глубоко сидящие груженые баржи скрипят и покачиваются на коротких причалах под вращающимися подъемными кранами между мостами Уотерлоу, Саутварк и Блэкфрайэр. В этом районе склады тянутся у воды сплошной стеной. Пробраться к реке можно лишь узкими темными переулками-туннелями, прорезанными в толще складов. Они угрюмы, как уголовная хроника. Крысиными норами выводят сомнительные эти туннели к реке, к стертым склизким каменным ступенькам, спускающимся глубоко под воду. Если проходы эти предназначены не для самоубийц, если эти ступеньки не для того, чтобы тайно спускать черной ночью в черную воду трупы убитых, то я не знаю, для чего они сделаны.
Во время отлива дома и склады вылезают из речной воды на сушу. Баржи садятся на дно, и вода из-под них уходит далеко к середине реки. Тогда всем, видно, по какому руслу заставляют течь Темзу в Лондоне. Вместо традиционного речного песка у нее мелкий истертый, источенный водою уголь. Вместо речного ила — набухшая водой тяжелая сажа. Впрочем, и вода-то в Темзе процентов на 80 состоит из нефти и машинного масла.
У Саутварк Бридж подъемные краны с подвижными шарнирными головками с утра и до темноты сочувственно кивают Темзе, одетой в нефть, уголь и в изъеденный копотью кирпич.
Фабричная труба торчит из-за кранов и так старательно поливает речной туман угольной гарью, как-будто ее только для этого дела здесь и поставили.
Расчетливые англичане хорошо использовали свою столичную реку. Вверх от лондонских мостов она отведена под отдых и развлечения, вниз — под тяжелый труд и суровый быт порта.
Почти на опушке Ричмондского парка в тишине и в зелени стоит автомобильный завод Лейланд, изготовивший первые московские автобусы. От Ричмондского парка до парка Хэмптон на много километров вверх по реке по берегам Темзы и на ее зеленых островах стоят беспрерывными рядами легкие летние жилища. Это — особого рода речные дачи, предназначенные для отдыха и спорта. Такую дачку лондонский клерк, из наиболее зажиточных, снимает на две-три недели, на срок своего отпуска. Вместе со своей семьей наслаждается он здесь отсутствием привычного комфорта городской квартиры, запахом реки, зеленью и прекрасным голосистым своим граммофоном. Снимают дачку, кроме клерков, разные спортивные клубы или просто группы отдельных спортсменов. Дачные домишки на Темзе построены затейливо и прихотливо. Иногда дом сооружен на барже, может переплывать по реке с места на место и внешним видом своим грубо подражает океанскому пассажирскому пароходу. Иногда он стоит на высоких сваях, а под ним устроена бухта-док для одной или нескольких лодок. Встречаются подделки под японские легкие домики с раздвижными стенами.
По воскресеньям Темза от берега до берега, от висячего моста в Ричмонде и до плотины в Хэмптон Корт наполнена всякими пловучими средствами: небольшими пароходиками, моторными лодками, спортивными гичками и, наконец, особыми медлительными плоскодонными мелкими безвесельными лодками. Последних очень много. Местами они идут так густо, как на наших реках лед во время ледохода. Такая лодка — это один из немногих способов массового наслаждения, массового развлечения и отдыха, предоставленных лондонскому клерку. Плоскодонка так мелка, что сидеть в ней нельзя, — можно только лежать. Дно ее выстлано мягкими подушками. По проволочному каркасу над всей лодкой натянута зеленая брезентовая палатка, которая по желанию может открываться и закрываться. Клерк арендует лодку на все воскресенье. Залезает под палатку со своей девушкой и берет с собою провизию и граммофон. До обеда граммофон играет без перерыва, и палатка снята, чтобы не мешать клерку и его девушке наслаждаться солнцем, воздухом и рекой. После обеда граммофон молчит, палатка закрыта и лишь иногда из-под полы свешивается через низкий борт сонная рука.
Вниз по течению от Башенного моста Лондон тянется еще много километров вдоль реки. Здесь расположены целые обширные города — Степнэй, Поплэр, Дептфорд, Гринвич и др. Весь этот район относится к территории Лондонского порта с его многочисленными доками и с непрекращающимся судовым движением по речному фарватеру. Малая речка Темза, чувствуя близость моря, разливается широким потоком, превосходящим Неву и Эльбу.
Вниз от разъемного Башенного моста нет больше мостов через Темзу. Оживленные портовые берега требуют, однако, постоянной энергичной связи. Она поддерживается большими паровыми паромами и подземными туннелями, проложенными под рекой.
Вульвичский паром представляет собою большой широкий плоский двухтрубный пароход, на верхнюю палубу которого въезжают экипажи, грузовые повозки и автомобили. На устойчивом, некачающемся пароме хорошо между низкими зеленеющими берегами. Приятно перерезать путь какому-нибудь океанскому пассажирскому судну и в непосредственной близости удивляясь разглядеть непостижимую высоту его стремительного и острого носа. Хорошо на пароме, и быстро-сильные паровые машины перекинут тебя с берега на берег скорее, чем сам по мосту пройдешь. Жаль только — пропускная способность парома недостаточна для движения через Темзу. У въезда на паром бывает такое скопление экипажей, что приходится иногда по получасу дожидаться очереди. Потребность связи с достаточной пропускной способностью заставила строить туннели. Всего их проложено под Темзой четыре. Один из них железнодорожный, один для пешеходного сообщения и два универсальных — для экипажей, автобусов и иных средств передвижения.
